В прокат выходит «Оленья кожа», абсурдистская комедия Кантена Дюпьё с Жаном Дюжарденом в главной роли,— о человеке, действиями которого руководит куртка из оленьей кожи. Остраняя реальность, в которой гаджеты давно управляют людьми, Дюпьё делает по-настоящему смешное кино
Седобородый мужчина (Жан Дюжарден) прощается с прошлым: в толчке бензозаправки он топит вельветовый пиджак болотного цвета — что-то немаркое, но в тоже время достаточно солидное, как бы профессорское. Пиджак, как и любое прошлое, тонет плохо — приходится толкать его сапогом, вода из смывного бачка хлещет через край унитаза. Мужчину зовут Жорж, он только что развелся и хотел бы начать жизнь заново. На смену пиджаку совсем скоро придет шикарная, чуть поношенная светло-коричневая замшевая куртка из оленьей кожи. Исключительная — то ли ковбойская, то ли с фестиваля бардовской песни — вещь, на которой еще недавно была этикетка «Сделано в Италии», как утверждает продавец-старьевщик. За вещь он бесстыдно сдерет с Жоржа больше семи тысяч евро. Но настоящие мужчины никогда не оценивают мечту юности в презренных дензнаках. Тем более что бонусом к куртке прилагается тоже «почти новая» цифровая камера в чехле. Куртка, хоть и маловата, превращает Жоржа в плейбоя, а камера, пусть и старая,— в кинематографиста.
Режиссер Кантен Дюпьё стремительно наращивает обороты странности. Впрочем, вряд ли кому-то, кто следит за кинокарьерой этого электронщика, выпускавшего музыку под личиной плюшевой желтой куклы Mr. Oizo, такая странность будет в новинку. Первый его фильм был о взбунтовавшейся автопокрышке, решившей убить всех людей («Шина»), второй – о человеке, который просыпался не в 8:00, а в 7:60, третий, сопродюсером которого выступил Сергей Сельянов, рассказывал о копе, который фасовал дурь в крысиные тушки, а дальше была «Реальность» — возмутительная фантазия о съемках фильма, в котором кабаны ели видеокассеты, а телевизоры невидимыми волнами убивали людей. И вот выходит «Оленья кожа», в которой подлинным главным героем оказывается замшевая куртка, полностью подчиняющая себе Жоржа и требующая от него тотального уничтожения других курток.
«Оленья кожа», премьера которой состоялась в каннской программе «Двухнедельник режиссеров» (кстати, представлять свое кино Дюпьё вышел в замшевых кроссовках с бахромой), идеально вписалась в общую логику фестивальных трендов. Это кино не столько о мести материального мира (и по приколу, и по Латуру), сколько о старомодном мачо, списанном современной идеологией и этикой в утиль. Жорж — самодовольный самец, стихийный аферист, почти сексуальный хищник, по мере сил объективирующий действительность. Харизматик Дюжарден, все герои которого, начиная с пародийного Агента 117, отдают невыносимой артистической придурковатостью, идеально подходит для этой роли. Случайная встреча в баре, куртка из американских 1960-х и досужая болтовня заставляют его вообразить себя человеком из мира кино. Очарованная «независимым режиссером» барменша (Адель Энель) оказывается монтажером-любителем с амбициям — однажды она пересобрала на компьютере «Криминальное чтиво» в хронологическом порядке и поняла, что фильм — так себе. Жорж втягивает ее в бесплатные съемки непонятно чего. А что, в самом деле, может снять этот автор? Экспериментальный фильм? Камера в его руках сначала предсказуемо пялится в окно, потом делает селфи, но втайне, понятно, жаждет крови — и Жорж, который обладает исключительным талантом слушать вещи, дает ей требуемый снафф. Сначала снимает людей, которые клянутся «никогда больше не носить курток» (это для любимого предмета одежды), затем — их смерть.
Вещь, подчиняющая человека своей воле,— эта ситуация лишь на первый взгляд выглядит анекдотическим философским упражнением. Если вдуматься, не такой уж это и абсурд: зависимость от материальных объектов может ощутить любой, кто забыл дома смартфон или влез в кредит ради какой-то покупки. Дюпьё делает в своих рассуждениях один шаг остранения и оказывается на территории для кино небывалой: на экране вещи не только командуют мыслящими созданиями (как мяч на футбольном поле управляет игроками), но и порождают идеи, становясь вещественными знаками невещественных отношений.
Впрочем, «Оленью кожу» можно смотреть и пренебрегая любыми философскими размышлениями. Это короткий (77 минут), внятный, предельно смешной — для французского интеллектуального высказывания уж точно — фильм, на котором не будет скучно никому. Особенное удовольствие, кажется, получат те, кто знаком с превратностями независимого кинопроизводства: на каком-то этапе Жорж начинается упоенно врать про своих продюсеров, затерявшихся в далекой Сибири,— режиссерская судьба самого Дюпьё и его былое сотрудничество с кинокомпанией СТВ недвусмысленно намекают, что такое случается на самом деле. Вопрос только в том, какую оптику выберет зритель — станет он смотреть «Оленью кожу» как философское эссе, триллер о свихнувшемся буржуа или злую шутку на тему любви. Сам фильм, скорей всего, ни то, ни другое и ни третье, а обещание чего-то большего — например, того, что в следующей своей работе Дюпьё откажется от роли кинопранкстера, покинет гетто артхауса и выйдет с высказыванием, которое будет понятно не только любителям абсурдного юмора.
Василий Степанов
