Внимание: человек в седле!
Мне приятно представить сегодня очередную публикацию замечательного человека.
Софья Владимировна Костюк. Наши постоянные читатели отлично знают это имя.
Софья Владимировна работает над английской версией "Соло на клавиатуре", которая скоро (сколько раз мы об этом сообщали!) будет представлена ученикам.
Природа бывает щедра к иным людям, давая им все: ум, обаяние, работоспособность, обязательность, мягкий характер, тонкость и чуткость. Это все о Софье Владимировне. Отлично знает музыку. Невероятно добра. Что тут еще сказать?
Только добавить, что у Софьи Владимировны есть своя страничка. Советую зайти на нее, и тогда Вы сможете убедиться сами в правоте моих слов.
Вот адрес:
www.posyo.ru/
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян.
1. У истоков
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора, у пешехода есть тротуар, и даже у машины есть мостовая. Где-то между ними, всегда инородный, на мостовой слишком медленный и уязвимый, на тротуаре слишком беспокойный и опасный, движется человек в седле. Да, где-то там есть для него специальные дорожки, которые никто никогда не видел, а если видел, то убеждался, что они никуда не ведут. Да и не может быть у велосипедиста собственной дорожки, потому что его путь лежит туда, куда катятся колеса, туда, куда не доберется человек и где не проедет машина. В этом его счастье и призвание, в этом его актерское перевоплощение, в этом его тоскливое одиночество и подвижная мудрость жизни.
Не знаю, как к этому приходишь. В детстве велосипед сродни банальному пианино. Тебя завораживает появившийся новый предмет в квартире, ты носишься по двору на зависть друзьям и через пару месяцев забываешь о седле, которое пылится на балконе и больше не вдохновляет. Пока...
Пока не появится Человек с Велосипедными Шинами.
В моей жизни он появился самым обыкновенным образом. Пришел с севера по тротуару. Его руки были заняты драгоценной ношей, а сам он был увешен велопричиндалами, по плотности напоминавшими кольчугу. Честно говоря, я бы его не узнала, если бы рядом со мной не бежал на длинном поводке добрейший пес Крус. С громким лаем он бросился на этого милого и как оказалось абсолютно беззащитного перед вставшей на задние лапы взрослой овчаркой Человека с Шинами. Он тщетно пытался закрыться перегруженными руками, но получалось у него это так смешно, что я даже забыла укоротить поводок, и хохоча медленно тянула пса на себя...
Через месяц я уже собиралась в поход по Псковской области. Каждую неделю на меня сыпались все новые и новые реалии Веломира: велорубашки, велотрусы, велоперчатки, велотуфли и даже велоноски, не говоря уже о велокомпьютере. Поймав себя на мысли, что я даже ожидаю появления вело(с)принтера, я поняла, что окончательно погружаюсь в другой мир, который, вполне возможно, не просто пересекается с нашим пешеходно-машинным миром, но и самодостаточно параллелен ему.
Вы когда-нибудь наблюдали за глазами молодой матери, принесшей к доктору ребенка по какому-нибудь пустячному поводу?
- Доктор, скажите, это серьезно? - тихо спрашивает она, инстинктивно понижая голос до сакральной таинственности. И в ее лице столько беспомощности, столько веры в могучего и всесильного доктора, которого она, возможно до этого не особо верившая в силу медицины, начинает наделять божественными качествами всемогущества.
- А восьмерку можно исправить? Мы вам заплатим, - тихо говорю я мастеру, только что починившему мне заевшие передачи. И только по тому, как он вскидывает голову, я могу увидеть себя со стороны: с почти набежавшими слезами я готова отдать любую часть своих сбережений, чтобы мой белый друг был опять резв как прежде, чтобы я опять могла стать Человеком в Седле.
Великий и могучий...
Катить по городу в одиночестве - неплохое средство от дурного настроения, злости и даже сентиментальности. Дорога с ее правилами не дает расслабляться, кручение педалей стимулирует деятельность мозга, который должен следить за маршрутом и наблюдать за окресностями. Первое впечатление от более или менее длительной поездки - ты видишь и вбираешь в себя гораздо больше, чем при любом другом способе передвижения. Ничто не давит на тебя сверху, как в автомобиле, ты вдыхаешь свободу, ты сливаешься с дорогой, по которой едешь, если это конечно не кольцевая автодорога, слияние с которой не всегда приносит удовольствие велосипедисту. Но в то же время ты наблюдаешь природу в движении, и в мелькании километров проходят бесподобные картины или зарисовки, которые будут манить тебя из дома не хуже Сирен.
Катить за городом в группе - более изысканное удовольствие, а местами и потешное развлечение.
От обычного человека велосипедисты отличаются не только наличием велотрусов, но и использованием особого языка жестов, который не стал общепринятым лишь из-за отсутствия продвинутых технологий его изучения. Его грамматический строй поражает простотой и четкостью. Посудите сами: в каком другом языке есть всего две части тела, простите, речи - рука правая и рука левая. Эти части могут выразить не только понятия "поворот направо", "поворот налево", "яма справа", "яма слева", "пропускаю вперед", "остановка", но и все богатство эмоций, которое охватывает вас при виде аиста, взмывающего в небо. И даже если это слегка напоминает анекдот "Вань, красота-то какая!", сила этого языка бесспорна.
Категория времени важна не менее, чем категория пространства. Здесь есть только два грамматических времени: настоящее и ближайшее будущее (пару метров впереди). Неумение различать эти времена редко приводит к двойке в дневнике, зато может вас развлечь слетанием с боевого коня или ощущением колеса соседа на своем колесе. Особенно если тот, кто едет сзади, предпочитает брать инициативу на себя и тормозит без помощи тормозных колодок, а просто рукой об вашу спину (как Ваш покорный слуга).
Как и в любом языке, теоретическое знание правил ценится гораздо меньше, чем их практическое использование. Поэтому, если вы радостно указываете коллеге на яму, которую объезжаете, при этом попадая в яму, которая попадается как раз в момент поднятой руки, не отчаивайтесь - вы доставили своему коллеге незабываемое удовольствие, достойное видеосъемки. А уж вопрос, что раньше надо сделать, затормозить или показать коллеге сзади, что ты останавливаешься, каждый решает обычно только один раз.
Мне, например, как дотошному лингвисту, встречались и ложные друзья переводчика. Помнится, на перекрестке девушке впереди захотелось расслабить руку, затекшую от длительной езды, для чего она вытянула ее вправо, энергично помахивая кистью из стороны в сторону. Потом все долго удивлялись, по какой такой странной причине я свернула из колонны вправо и не собралась ли я улизнуть с общественными деньгами, оставленными на пиво.
Дождь начинается
Итак, после нескольких скаток наступил долгожданный момент похода. Транспортировать транспорт - по определению дело неблагодарное. Поэтому велосипеды постепенно превратились в беспомощную груду металла, обернутую в громадные чехлы, и были не без труда отправлены на третью полку плацкартного вагона. Радость проводницы выражалась не только в удивительной мимике, но и внезапно появившемся желании пригласить в вагон начальника поезда. И всего-то из-за семи, можно сказать аккуратно запакованных транспортных средств.
Через двенадцать часов нас встречал холодный Псков, негласным упреком увещевавший: Любите свой город! Увы, при всей любви к родному городу, поездить на велосипеде мы все же приехали в город чужой, но не менее гостеприимный. Было раннее утро рабочего дня, на удивительно чистых улицах мелькали редкие пешеходы. Не долго думая, мы расположились в центральном парке на приятно зеленой травке позавтракать, то ли от голода, то ли чтобы освободиться от последнего напоминания о родном городе.
Главная достопримечательность двухсоттысячного Пскова - древний Кремль. Главной достопримечательностью псковского Кремля оказались мы. К нам подходили с другого конца улицы и спрашивали, откуда мы и куда путь держим. Поначалу говорить правду было как-то неудобно, но, видя ровную реакцию окружающих, неловкость пропала. Из Москвы мы. Едем в Великие Луки. На велосипедах. Да, велосипеды дорогие. Нет, мы их не продаем.
Все побежали фотографироваться под мечом и щитом Кремля, а я осталась сторожить велосипеды. Рядом с ними пристроились две бабульки, просившие дать пару копеек ради праздника. Отсутствие копеек их нисколько не удручало. Они бойко обсуждали наши велосипеды и, заметив мои настороженные взгляды охранника, одна другой говорит: ну что, бабка, вскочили на лисапед и поехали? Другая огорченно сказала: "А я вот даже не умею. В детстве никогда не было лисапеда". По ее голосу чувстовалось, что это была единственная причина, по которой они не совершили задуманного.
А мы уже пересекали площадь, на которой было принято решение Вече о покорении Москве, и пошли в Свято-Троицкий собор. Поскольку одежда была не совсем соответствующая, многие остались снаружи. Возвратившись через некоторое время, посетители нам начали взахлеб пересказывать содержание экскурсии. Здесь есть Ольгиевский крест и икона, которая плакала... Остановить их поток восторга смог только серьезный вопрос нашего велосипедиста-приколиста: только что плакала?
А мы продолжали любоваться видом с крепостных стен на реку Великую, на которой и стоит добрый город Псков. Мы еще не раз будем ее проезжать, то такую же великую, как в Пскове, то превратившуюся почти в обычный Великий ручеек.
Любая крепость предназначена для обороны, и дабы мы представляли это более ярко, природа дала нам такую возможность. Внезапно стемнело, небо заволокло тучами, пошел пока еще мелкий дождь, а ветер разгонялся с новой силой, разбиваясь о стены серого Кремля. И подстегиваемое воображение рисовало полчища воинов, готовящихся к штурму уцелевших стен...
От "души-ца"
Так началось одно из самых удивительных ощущений нашего похода - перевоплощение в странников, ведомых ветрами, судьбой и немного маршрутной книжкой в руках командира. Куда деться промокшему, холодному и голодному путнику в старинном русском городе? Нам оставалась одна дорога - в монастырь. Женский Снятогорский монастырь. Взобравшись на первую крутую гору, мы осторожно прошли в монастырь. Вопреки ожиданиям лицезреть исключительно сестер, мы с удивлением отметили помимо рабочих мужиков снующих туда-сюда стильных молодых людей, похожих больше на менеджеров из модного салона, чем на обитателей монастыря.
Нам продали самодельный хлеб, о котором в Пскове ходят легенды - он не черствеет и удивительно насыщает. Проверить, как быстро он черствеет, нам, увы, не удалось. Две буханки исчезли в жующих ртах семи голодных велосипедистов в один момент. Мы даже почти что открыли секрет его долгой сохранности: в самом сердце батона белел длинный жесткий волос одной из сестер.
Чем обычно славны майские праздники, которые вот-вот надвигались даже на псковскую землю? Если повезет, шашлыками и рыбалкой, а если как всегда, то крепким огородным загаром после изнурительных копательных работ на благо не понятно кому нужных грядок. Сестры охотно решили устроить нам праздник, попросив нашего командира вскопать пару грядок. Вскоре вся мужская часть нашей команды стояла с лопатами в руках и трудилась в поте лица под ласковые причитания сестер. Женская ее часть предпочла позаботиться об ингредиентах для вечернего чая. "Нельзя бы у вас попросить немного смородиновых листочков нам для чая?" Настоятельница с радостью вынесла нам целый пакет сушеных трав и, бережно перебирая их, щедрой рукой дала нам "душицы". Если сделать небольшое ономастическое отступление, душица - одно из самых часто употребимых названий в деревнях, означающее, правда, всегда что-то разное. Кориандр, ореган, тысячелистник, - все это в народе просто душица. На этот раз душицей оказалась обычная лаванда. Далее последовал великолепный по своей естественности диалог:
- Так это ж лаванда!
- Не знаю, какая такая лаванда. Душица это.
- Ну лаванда, цветок такой. Знаете, песня такая есть - ла-ванда, горная ла-ванда, - на минуту забывшись, Наталья пропела строчку из песни, попытавшись передать все обаяние цветка покачиванием из стороны в сторону.
- Ты мне песен тут не пой, - терпеливо сказала настоятельница. - Пусть твоя лаванда, в чай сгодится. Вот еще шиповник бери.
- О, шиповник - это круто! - от души неслась благодарная Наталья.
- А ты думала?! - прозвучало ей в ответ. - Пейте чай на здоровье. И не забывайте боженьке молиться.
На том мы распрощались с гостеприимным монастырем и, отдав должное великому Александру Невскому, памятник которому находится у Псковского озера, двинулись в путь дальше, дальше, дальше под возобновившимся холодным дождем.
Первая ночевка туриста
Так начинались первые километры похода, накручиваемые без отдыха и перерыва и для начала под дождем. Кроссовки постепенно наполнялись водой, вода заливалась под непромокаемую куртку и резво холодила изнутри. Периодически слетающий от ветра капюшон раздражал и охотно беседовал с дождем. Сначала тебе кажется, что ты просто держишь положенную дистанцию, а потом с удивлением отмечаешь, что она все увеличивается и увеличивается, хотя педали крутятся точно так же, как и раньше. По сторонам смотреть больше не хочется. На дороге встречаются редкие остановки с местными жителями, вот уже три часа ждущие автобуса из Пскова и немного завидующие нашей мобильности. До места первой ночевки на берегу Псковского озера осталось семь километров. Ощущение времени притупляется, и эта цифра ничего не говорит. Подбадривает только название деревни - Печки. От него веет долгожданным теплом и уютом. Только командир знает, что тепло в дождливую погоду может исходить только от обычной водки.
Дождливые Печки не слишком располагают к ночевке, и добрый прохожий советует нам разыскать какой-нибудь пустующий пионерский лагерь. Еще пять километров. И нас встречает удивленная тетя Валя: закрыто тут все. Куда я вас пущу? Проезжайте еще пару километров, там вас пустят. Это просто какое-то мокрое издевательство. Вечереет. Мы давно свернули с главной дороги. Стало непроницаемо тихо, как может быть тихо в дождливый вечер. Высоченные сосны удивленно взирают на нас и, покачивая ветвями, обдают очередной порцией прохлады.
Мы въезжаем на территорию очередного пионерского лагеря. Молодой человек с любопытством и беспомощностью изучает наши велосипеды.
Нет, ребята, закрыто тут все.
Все инстинктивно чувствуют, что нужно то самое волшебное слово, которое откроет нам заветные двери в пустой корпус пионерского лагеря.
- А нам сказали, что нас тут пустят! - капризно говорим мы.
- Кто сказал?
Мы собираем всю многозначительность, на которую способны, и таинственно говорим: "Тетя Валя".
Невероятно, но факт. Сим-сим открывается.
Молодой человек не может противостоять чарам тети Вали и ведет нас в корпус. Пустые качели, промокшая песочница, черный мангал возле заброшенных клумб. Даже в только что прекратившемся дожде есть что-то искусственное. На нас падает полная мокрая тишина. По кругу пустуют комнаты, а в центре расположился большой проходной зал. Здесь еще висят новогодние украшения, которые как-то зловеще смотрятся на фоне мокрой зелени и майского неба. Первая эйфория тепла и крыши над головой проходит. Красный закат разрезает внезапно ставшее голубым небо. По законам жанра в этой зловещей тишине, когда основная часть группы уходит осматривать окрестности, должны начать происходить странные вещи - внезапно гаснуть свет, закрываться двери со зловещим скрипом или стучать раскрывшиеся окна. Но на нашу долю достаются только звуки тишины и запах керосина, да и тот оказался от велосипедной смазки, которой орудовал наш механик.
Так прошла первая ночь начинающих туристов. Промокший спальник на мягком сыроватом матрасе, надежно защищенный от дождя, ветра, кротов и прочих ночных радостей любителей природы. Остается небольшое чувство разочарования - не дали развернуться туристской гордости. Осадок растворяется в первом луче солнца, заглянувшем в окно.
