Вход в бомбоубежище надежно замаскирован от вероятного противника: посреди строительной площадки торчит деревянная будка, похожая на санузел деревенского типа. Спускаемся по бетонной лестнице к вогнутой гермодвери. «В этом тамбуре гасится взрывная волна», — поясняет диггер Андрей Чеботарев. Проходим шлюз и попадаем в центральный зал будущего музея — длинное помещение с рядами письменных столов. Как рассказывает Андрей, это старое убежище 1950-х годов постройки. Здесь был оборудован городской узел связи гражданской обороны. В 1990-е дежурство сняли, ценную аппаратуру, содержавшую драгметаллы, вывезли, помещение отдали какому-то ЖЭКу, который затем обанкротился, и объект оказался заброшен.
Первый раз диггеры попали сюда, «как обычно, без приглашения», — взломали замок. Причем средь бела дня, в присутствии студентов (рядом находится здание Академии госслужбы), которые «подумали, что так и надо». Это, кстати, одно из умений диггера — «сделать уверенное лицо». По наблюдениям Андрея, таким способом можно произвести впечатление даже на сторожевых собак.
…Из генераторной пахнет свежим цементом, посреди операторской (комнаты, где работала ЗАС — «засекреченная аппаратура связи») стоят ведро и швабра. «Здесь мы сделаем имитацию рабочего пространства связистов — документы на столе дежурного, какой-нибудь разобранный прибор, паяльник. Вот уже из дома кое-что приволокли», — Андрей скромно указывает на столы, заваленные экспонатами. Черные телефонные аппараты с дисками, дозиметры размером с чемодан, противогазы с хоботами и без.
«Это войсковой прибор химразведки, позволяет определить вид заражения. — Андрей раскрывает «шкатулочку», перебирает пакетики с разноцветными бирками. — Вот это желтенькое — для иприта, это для замана, это — для зарина. Вот интересная вещь — пакет дегазации, внутри два пузырька со специальной жидкостью. Ее надо нанести на ватку и протереть открытый участок кожи, на который попало отравляющее вещество».
Двигатели для системы вентиляции (в убежище есть фильтрационная установка на случай химической или бактериологической войны) выменяли на железной дороге за две бутылки водки. Клапаны избыточного давления (которые не позволяют ударной волне проникнуть внутрь по воздуховодам) взяли в одном из списанных бомбоубежищ. Как признается Андрей, «когда только начал заниматься диггом, тащил все, что видели глаза. Квартира переполнилась, оккупировал подвал».
«Еще год, и это останется только на фото»
Современные диггеры называют себя «новой волной»: движение ожило во второй половине 2000-х, когда стали популярными компьютерные игры на «подземную» тему и в обществе распространилась ностальгия по всему советскому.
Представители «новой волны» заявляют, что «залезли туда, куда не совались старики» (то есть те, кто поднимал люки в 1990-е). География «полазов» действительно расширилась, а главное — добытые впечатления стали иными. Значительную часть блога саратовских диггеров занимают отчеты о наземных экспедициях на территорию промышленных гигантов, благо регион отличается их количеством. Авиационный завод (САЗ), где 30 тысяч саратовцев когда-то строили «Яки», по решению арбитража прекратил юридическое существование в августе прошлого года. На снимках, сделанных диггерами, САЗ пронзительно красив. Сборочные цеха — гигантские свободные пространства, окна — высотой с пятиэтажный дом, много солнца и тишины, ощутимой даже по фотографии. Зимний буран, гуляющий по заросшему аэродрому, где новенькие самолеты проходили заводские испытания перед выпуском в большое небо. Некоторые почти успели улететь: вот борт, который до последнего пытались достроить, дотянули до 80-процентной готовности — к лету 2008 года (на момент съемки воздушное судно ожидало отправки на утилизацию).
Завод «Элмаш», бывший «локомотивом электроники страны» и столпом мира для половины Ленинского района, в финале выпускал решетки для ливневой канализации, почему-то на них обязательно ставили узнаваемое заводское клеймо (от завода осталась одиноко стоящая проходная).
Идеализировать советскую эпоху диггеры не склонны. Хотя бы потому, что представляют предназначение бомбоубежищ. «Они строились, чтобы по окончании бомбежки рабочие вышли и восстановили объект. Любой ценой, несмотря на уровень радиационного фона», — говорит Андрей.
Партизанская романтика
Новичков в сообщество принимают после личного собеседования и пробного похода, в котором пытаются понять, «действительно человеку интересно или он рассчитывает постричь драгметалл».
Подземные объекты делятся по «жанрам» (кому-то нравятся техногенные подземелья, кому-то — подземные речки и дореволюционные коммуникации, есть и любители канализационных коллекторов) и по уровню сложности.
На профильных сайтах выложены многостраничные списки «снаряги», которая потребуется диггеру. По мнению Андрея, «реально требуются три вещи — перчатки, разводной ключ и хороший фонарь». Снаряжение должно умещаться в аккуратный рюкзачок, чтобы не привлекать внимания окружающих: однажды Чеботарев решил «заброситься» в убежище под крупным офисным центром (раньше корпус принадлежал оборонному заводу); чтобы попасть в здание — пришлось записаться на курсы английского языка и отсидеть пробный урок.
Разумеется, лазать по режимным объектам — занятие юридически не бесспорное. Но диггеры призывают не отождествлять понятия «незаконно» и «аморально». Ловят их нередко. Сторожа заводов, которые держатся на плаву и даже охраняют свои убежища, бывают снисходительны, так как зарплата у них маленькая. Но, например, из-под «Детского мира», где расположен заглубленный командный пункт очень серьезного ведомства, Андрея доставал вооруженный ОМОН. Две недели студент ездил на допросы: сначала его подозревали в подготовке теракта, потом — в краже игрушек.
Где губернатор недокопал
Мамы и девушки диггеров обычно не одобряют подземное хобби (хотя подруг иногда катают на электровозе по строящемуся городскому коллектору). Родителей юного диггера может отчасти утешить то, что увлечение имеет шанс перерасти в серьезную исследовательскую работу. Затеяв создание музея, саратовцы изучают справочную литературу по организации гражданской обороны, СНиПы и СанПиНы, касающиеся подобных объектов, консультируются с ветеранами МЧС по поводу инженерных коммуникаций и нюансов отделки (например, помещения в убежищах нельзя облицовывать плиткой, так как от ударной волны она может разлететься и ранить укрываемых).
Основательный диггер умеет обращаться не только с болторезом, но и с краеведческой литературой и с архивными документами. Чеботарев уверяет, что нашел в бывшем партийном архиве документы о «бункере Сталина» под Соколовой горой. Пресловутый бункер запомнился саратовцам со времен губернатора Аяцкова, который мечтал утереть нос соседней Самаре, где подобный бункер имеется, и рыл землю несколько месяцев. Как полагает Андрей, объект 85 действительно существует: его соорудили в 1942 году, когда в регионе случился своеобразный бум бомбоубежищ, — были построены убежища на 300 тысяч мест, в том числе 10 объектов с функцией командного пункта. «Согласно акту приемки, капитальными работами под Соколовой горой занимался «Метрострой», отделку выполнял местный трест № 7. Причем саратовцы халтурили, произошла даже пьяная драка, во время которой одного из участников столкнули в шахту», — уверяет собеседник. Диггеры опросили старожилов микрорайона, и те припомнили, что воровали с объекта аккумуляторы.
По мнению Чеботарева, укрытие предназначалось не конкретно для Сталина, а для эвакуированного партийного руководства. Как считает Андрей, бункер законсервировали в конце 1950-х в связи с разворовыванием (правда, никаких докладных записок на этот счет он пока не нашел) — засыпали подходную паттерну и забутовали вентиляционную шахту, но полость в горе сохранилась. По сведениям диггера, в 1980-х, когда в Саратове был второй пик строительства защитных сооружений, объект хотели восстановить, но поняли, что ремонт окажется слишком дорогим
Надежда Андреева
