Казинцев Александр Иванович родился в 1953 году в Москве. Окончил факультет журналистики МГУ и аспирантуру при МГУ по кафедре критики и публицистики. 33 года работает в журнале «Наш современник». Автор книг «Новые политические мифы», «Россия над бездной. Дневник современника 1991–96», «Симулякр, или Стекольное царство», «Возвращение масс» и др. Лауреат многих премий, в том числе Большой литературной премии за лучшую книгу 2010 года. Живёт в Москве.
– В 70-е годы прошлого века вы издавали самиздатовский альманах «Московское время». Потом ваши пути с «москвовременцами» (Гандлевский, Цветков, Кенжеев) резко разошлись. Почему?
– Вы не упомянули два ключевых имени – Александр Сопровский и Михаил Лукичёв. Саша – поэт большого таланта и большого сердца. Я дружил с ним со школьных лет. Мы задумали издание альманаха, дали ему название. На нас двоих лежала работа по подготовке и выпуску сборника. Миша – тонкий художник-график, он иллюстрировал «Московское время». Гандлевский, Кенжеев, Цветков присоединились к нам, подружившись с Сопровским. Каждому было едва за двадцать. А потом мы повзрослели и разошлись. Цветков и Кенжеев уехали на Запад. Сопровский погиб. Лукичёв умер. Гандлевский начал печататься в «Знамени». Я стал сотрудником «Нашего современника».
– А личные отношения поддерживаете с кем-то из бывших единомышленников? Или вы для них теперь слишком одиозная фигура?
– С Мишей я дружил до его смерти. Историк по образованию, он занял ответственный пост директора Центрального архива древних актов. Перестройка, в стране бардак, финансирования нет. А нужно содержать огромное здание, платить зарплату большому коллективу. Сердце не выдержало. С поэтами другая история. Гандлевский, Кенжеев, Цветков стали ведущими авторами либерального круга. А вы ведь знаете, как там относятся к патриотам вообще и к «Нашему современнику» в частности. Друзья юности старались обо мне не упоминать. Дошло до того, что сам факт моего участия в «Московском времени» пришлось доказывать историкам литературы – спасибо Кириллу Анкудинову! Но время умудряет. В последних публикациях С. Гандлевский и Б. Кенжеев вспоминают о наших отношениях без предвзятости. С Сергеем мы время от времени встречаемся – на писательских форумах, на шествиях «несогласных». Общаемся не то чтобы сердечно, но со взаимным уважением.
– Три десятка лет вы работаете в журнале «Наш современник». Редкое постоянство. А никогда не было желания уйти, скажем, в газету, поменять формат? Да и, чем чёрт не шутит, заняться политикой – вы же когда-то были доверенным лицом Зюганова на президентских выборах. Некоторые публицисты вполне совмещают мыслительную деятельность с политической…
– За столько лет я сроднился с журналом. Начинал работать с «отцами-основателями»: С. Викуловым, Ю. Бондаревым, В. Астафьевым, Г. Троепольским, Е. Носовым, В. Солоухиным, В. Распутиным, В. Беловым. Потом сам привлекал в журнал новых авторов, прежде всего публицистов – И. Шафаревича, А. Панарина, С. Кара-Мурзу, К. Мяло, Ю. Бородая, Н. Нарочницкую. Когда меня приглашали на телевидение и просили представиться, я назывался без должности, просто: Александр Казинцев, «Наш современник». И всё же порой хочется иного. Не формата – масштаба деятельности. Культура чтения, вообще культура, с которой неразрывно связана судьба русского журнала, – явления уникального, бесценного, на мой взгляд, рушится. Тиражи упали катастрофически. «Наш современник» год за годом первенствует по подписке, но это «печальные победы» – тираж недотягивает до 10 тысяч. Так что к газетам с их многотысячной аудиторией меня влечёт. Лет десять назад я, пожалуй, рискнул бы. Но – не звали. А вот недавно позвали. Но в шестьдесят поздновато менять не только место работы – стиль, темп жизни. Политика? Сегодня она неотделима от больших денег. В 90-е я выступал на Манежной, был четвёртым в избирательном списке «Державы», агитировал за президентство Зюганова. Для участия в политике требовались популярность и нравственный капитал. Теперь легко обходятся без того и другого. Зато роль капитала денежного возросла неимоверно. Нет, я не отвернулся от политики, но стараюсь влиять на неё со стороны – как публицист-аналитик.
– Помню себя 17–18-летним, тогда я зачитывался вашими статьями, публиковавшимися в «Нашем современнике». Но сейчас у молодёжи иные ориентиры, появилось много талантливых публицистов, их статьи и колонки довольно популярны, живо обсуждаются в интернете. Вы не испытываете некоторой досады? Всё же вас можно отнести к ветеранам «русского движения», но я бы не сказал, что ваше имя сейчас так уж громко звучит…
– Хотите узнать, не выпал ли я в отстой? Юбилярам такие вопросы не задают, но раз спросили – отвечу. Современно то, что связано с современностью. Я пишу о происходящем на улицах, в коридорах власти, на мировых биржах. И, между прочим, предсказываю, что произойдёт завтра. Впервые на точность моих прогнозов обратил внимание Вадим Кожинов ещё в 90-е. Его особенно впечатлили сбывшиеся предсказания развития событий в 91-м и 93-м годах. А недавно – после «арабской весны» и выступлений «рассерженных горожан» в России – рецензенты моей книги «Возвращение масс» обратили внимание, что я писал о возможности таких потрясений лет за пять до этого. Не без гордости отмечу: о глобальном феномене возвращения на политическую сцену бунтующих масс я написал одним из первых. В России эту тему одновременно со мной затронул Б. Кагарлицкий, на Западе – кумиры левых интеллектуалов А. Негри и М. Хардт. В работе «Поезд убирается в тупик», которая сейчас публикуется в «Нашем современнике», я обратил внимание на ещё одну новацию: резко радикализируется средний класс. Ещё недавно он считался опорой системы, но мировой кризис выталкивает его на улицу, выдвигает в авангард протестов. Этим объясняются и выступления «возмущённых» в Мадриде, и успех Беппе Грилло в Италии, и движение «Оккупируй Уолл-стрит», и Болотная в Москве, и волнения на площади Таксим в Стамбуле, и множество других акций, неизвестных российской аудитории. Конечно, когда обнаруживаешь, что это панорамное видение (а только оно позволяет выявить суть происходящего), что это знание, полученное в обгон других, – о новой роли среднего класса основательно высказался разве что Славой Жижек, – что всё это никому не нужно, охватывает даже не досада – ярость! Не потому что славы не хватило – потому что работа впустую.
– Кто самый яркий публицист современности? И кого вы могли бы выделить из «прорусских»?
– Не стану расставлять коллег по ранжиру. Есть несколько публицистов, к кому испытываю уважение. Из старшего поколения – И. Шафаревич, Ст. Куняев, С. Кара-Мурза, К. Мяло. Из среднего – Ю. Болдырев, М. Делягин, А. Неклесса, А. Севастьянов, С. Сергеев, Д. Володихин. Из молодых – И. Дронов, А. Рудалёв. Прибавлю прозаика Андрея Антипина – мне хочется, чтобы прозвучало имя этого талантливейшего молодого писателя из таёжного района Иркутской области.
– А кого-то из них можно отнести к вашим ученикам? Вообще есть у вас ученики, которыми гордитесь?
– Школы обычно рождаются в институтских аудиториях. И это, как правило, придаёт им научный уклон. Наверное, наиболее яркий пример – школа замечательного историка А. Кузьмина. Он воспитал несколько видных публицистов-историософов. К сожалению, я никогда не преподавал: все силы, время, способности взял журнал. А в редакционной текучке не до воспитания молодёжи. Впрочем, на моём юбилейном вечере, который недавно прошёл в ЦДЛ, многие выступающие говорили, что я повлиял на них. Надеюсь, что это не дежурный комплимент.
– Вы столько написали о «русском вопросе», а собрать наиболее значительные работы и издать какой-нибудь двух- или трёхтомник по теме не хотелось? Или не нашлось издателя? Или это просто никому не нужно?
– И вы о том же! Только что вернулся с Кожиновской конференции в Армавире, где устроитель – Юрий Павлов, литературовед, писавший обо мне, – говорил о необходимости издания трёхтомника. В первый том он хотел бы включить мои стихи (дань эпохе «Московского времени»), во второй – критику, в третий – публицистику. Но такое издание требует немалых средств. Давайте считать нашу беседу коллективным обращением к меценатам.
– Современный литпроцесс в России чем-то напоминает нашу жизнь. Кланы, группы, дутые авторитеты, кумовство, распилы, откаты… Почему так?
– Не состоял, не участвовал, не привлекался. Не то что к клану – ни к одной группе не принадлежал. И в «Московском времени», и позднее был наособицу. Может, поэтому не добился громкого успеха. Сейчас в литературу входят ватагами – как ушкуйники. Я – одиночка.
– И что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию? Что должно измениться в сознании писателей? Других-то у нас нет… Или всё-таки есть?
– Не стану строго судить товарищей. Да и судить, убеждён, не за что. Вот вы говорите об откатах, распилах, а подавляющее большинство писателей настоящих денег давно в руках не держали. Насмешница-муза тронула их сердца любовью к прекрасному. Насколько глубоко – другой вопрос. Они потянулись к идеалу, а наткнулись на шоковую терапию, саморегулирующийся рынок, которому идеалы да и сами писатели на хрен не нужны! В столице они кое-как выживают в редакциях. В провинции их спаситель – местный чиновник, и хорошо, если не грубиян, не самодур. Вы спрашиваете: «Что нужно сделать?» Для меня ответ очевиден: помочь.
– Вы регулярно посещаете литературный форум молодых писателей в подмосковных Липках. Но там ведь традиционно солируют либеральные «толстые» журналы. Что вам дают эти выступления перед молодыми авторами? Ведь всё равно они будут больше прислушиваться к «Новому миру» или «Знамени», нежели к «Нашему современнику».
– Широкая публика сейчас не читает журналы. Судит о них с чужих слов: сказал шоумен в телевизоре, написал рецензент в газете. А поскольку медийная сфера в руках либералов, то и отношение к патриотическим изданиям соответствующее. Как его изменить? Замкнуться, наслаждаясь сознанием собственной правоты? Или идти к молодым, в обсуждениях, спорах демонстрируя свою позицию. Согласитесь, второй путь плодотворнее. Поэтому я который год езжу в Липки. В наш семинар в Липках часто приходят любопытствующие. И, как правило, меняют мнение о журнале. Одна девушка воскликнула: «Как непохоже то, что я увидела, на то, что о вас говорят». Именно такой реакции я добиваюсь!
– Значит, борьба продолжается?
– Там же, в Липках, после моего выступления ко мне подошёл главред «Знамени» С. Чупринин и рассказал старый анекдот о партизане, который много лет пускает под откос поезда, не зная, что война закончилась. Видимо, рассчитывая меня смутить, спросил: «Вы понимаете, почему я вам это рассказываю?» На что мгновенно получил ответ: «Моя война не закончилась!»
Беседу вёл Игорь ПАНИН
