Вот уже полгода Музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева находится на «осадном положении»: в начале года Росимущество уведомило музей, что на ансамбль Андроникова монастыря, где он размещается, претендует Московская патриархия. Причем на железобетонных основаниях в виде федерального закона о возврате церковного имущества. Это очень странная «осада»: церковные иерархи ничего напрямую не требуют и в переговоры с музеем (хотя ради этого создана специальная комиссия) не вступают. Они просто дают понять, что будущее за ними. Между тем в пылу сражения и музей, и церковь забыли о третьей стороне проблемы: вообще-то Андроников монастырь вот уже лет 70 как любимое москвичами общественное пространство. Которое не хуже монастыря или музея работает на воспитание любви к отечественной истории и культуре.
На сегодняшний день новости следующие: согласительная комиссия, которая специально для этой проблемы была создана с привлечением всех заинтересованных сторон — и музейщиков, и церкви, и государства, — провела заседание и зашла в тупик. «Мы готовы передать четыре здания, — рассказал «МК» директор музея Михаил Миндлин. — Это Спасский собор начала XV века, братский корпус, северо-западная башня и здание бывшей администрации. Я это озвучил на комиссии, но со стороны РПЦ поступило заявление, что это их не устраивает». Своего предложения представители патриархии пока не выдвинули.
В своих требованиях РПЦ исходит из закона 2010 года «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной собственности». В соответствии с ним, если для выводимой организации не найдено подходящего здания, то через шесть лет после подачи церковью «заявки» на недвижимость она в любом случае должна быть передана ей. Иными словами, музей могут в теории вовсе «выкинуть на мороз».
Выселяют не торопясь
— Вопрос этот старый, — вспоминает многолетний глава отдела внешних церковных сношений Московской патриархии протоиерей Всеволод Чаплин. — Передавать комплекс Андроникова монастыря церкви нужно было еще 25 лет назад, по-хорошему. Вопрос только в том, почему так медленно. Ведь это последний в Москве сохранившийся в целости монастырь, в котором все еще не действует полноценная монашеская община! Да, есть еще несколько полуразрушенных обителей, но Андроников уцелел полностью! Главный храм монастыря оскверняется тем, что в нем проходят развлекательные мероприятия, в надвратной церкви — кабинет директора, что тоже нарушает сакральное пространство. Это же не храм Христа Спасителя, где тоже есть светские помещения, но не в сакральном пространстве.
— Мы не знаем ничего: никаких сроков, никаких подробностей, живем в ожидании неминуемого, — говорит директор музея Михаил Миндлин. — Что и когда с нами сделают, нам не говорят. Но отсчет времени уже пошел. Между тем музей наш — особенное учреждение. Мы входим в число 22 особо ценных объектов национального культурного наследия, определенных указом Президента России — и государство охраняет музей во всей целости, но не его местонахождение. Церковь не претендует поэтому на музейные коллекции, она просто говорит нам: соберите вещи и уходите по-хорошему.
По словам Миндлина, церковь не будет использовать комплекс монастыря в качестве музейного объекта, поэтому некорректно рассуждать о том, какова сейчас выручка музея: в любом случае зарабатывать церковь будет не на входных билетах, а на требах и пожертвованиях. С другой стороны, о. Всеволод не исключил, что паломническим объектом монастырь как раз таки способен стать — более того, церковь может обустроить там экспозицию лучше, чем музей.
Между тем официальная позиция патриархии по этому вопросу звучит вполне умеренно. По словам главы экспертного совета РПЦ по церковному искусству, архитектуре и реставрации протоиерея Леонида Калинина, церковь не намерена форсировать процесс перевода музея, переезд может занять 10, 15 и 20 лет.
— Никакого выселения музея даже в мыслях не имеем, — заявил журналистам о. Леонид. — Это не является никаким указанием священноначалия — просто частные домыслы людей, которые не вполне владеют ситуацией. Мы никуда не торопимся, мы просто хотим, чтобы и то, и другое существовало полноценно — и музей, и церковная структура.
Фресок Рублева не увидим
Если музей будут переводить в находящуюся поблизости усадьбу Хрящевых, то потребуются очень большие работы, рассказал «МК» краевед Александр Фролов. «Сейчас усадьба находится в плохом состоянии и нуждается в реставрации, — подчеркнул эксперт. — Не сделан даже ее проект, поэтому работы займут явно не один и не два года. При этом тот вариант размещения музея, который рассматривался, потребует довольно серьезной надстройки над одним из зданий усадьбы. Это не слишком хороший вариант с точки зрения реставрации».
Кроме того, как сообщил Фролов, к территории монастыря до 1917 года относилась не только та территория, которая принадлежит музею сейчас. К монастырю относилось еще так называемое «новое кладбище», которое сейчас сровнено с землей. Церковь со временем может претендовать даже на памятник конструктивизма — ДК «Серп и молот». Впрочем, один из вариантов будущего музея как раз и подразумевает, что одним из его экспозиционных пространств будет бывший ДК, ныне заброшенный.
И еще: если территорию Андроникова монастыря все-таки передадут церкви, единственные сохранившиеся в Спасском соборе фрески времен Андрея Рублева (а может быть, и его авторства) смогут в дальнейшем видеть только священнослужители: сохранившаяся роспись находится на откосах алтарной части храма, которая будет, как этого требуют каноны, отделена иконостасом.
- Церковь всегда говорит, что монастырь — такое же открытое для людей пространство, как музей или парк, - говорит музеолог Владимир Дукельский, доцент МВШСЭН. - Но это, конечно же, не так. На самом деле, достаточно открыты для посетителей женские монастыри — чаще всего там доброжелательная, гостеприимная атмосфера. В мужских обителях обстановка обычно другая: по выражениям лиц братии посетитель часто может понять, что ему здесь не особенно рады. А между тем, я помню Андроников монастырь и музей имени Рублева в советские времена: это было уникальное общественное пространство для всех местных жителей. Здесь гуляли с детьми, назначали свидания, здесь молодые люди впервые всматривались в красоту древней русской архитектуры и осознавали свои корни. Это было пространство, доступное для всех и обладающее особой притягательной силой. Потом музей начал постепенно вводить все более строгий режим, и, если восстановленному монастырю удастся возродить прежний дух места, окрестные жители будут только рады.
Третья сторона
Спасо-Андроников монастырь — далеко не первый (как и говорит о. Всеволод) монастырский комплекс, из которого церковь пытается вытеснить действующий музей. На слуху у всех Рязанский кремль, Ипатьевский монастырь в Костроме, Новодевичий в столице (тоже когда-то место прогулок!), Соловки и Валаам. У всех история в общих чертах одинаковая, но все-таки разная, полагает музеолог Владимир Дукельский.
- Разница довольно большая, и зависит развитие событий от позиции правящего архиерея, от местной епархии и отношений между ней и музейщиками, - рассказывает эксперт. - Так, в Новгороде, благодаря мудрости Новгородского митрополита Льва, конфликтов практически нет — хотя в городе и регионе множество действующих церквей-памятников архитектуры. А в Рязани противостояние было максимально жестким из-за непримиримой позиции обеих сторон. Рязанские музейщики, как и их гордые предки 800 лет назад, стояли насмерть. Но сила была не на их стороне, как и тогда — и тут уж не их вина. Хочется, чтобы здание, построенное сейчас для музея в Рязани, стало для его сотрудников новым домом, но это будет уже, конечно, не прежний музей-заповедник в Рязанском кремле.
Технических и даже идеологических причин, по которым церковь и музеи были бы обречены на войну, нет, уверен Дукельский. Вопрос с постоянными службами и применением свечей решаем (существуют особые свечи и особые методики реставрации с укреплением фресок). Вопрос с разделением светских экскурсантов и религиозных паломников, с отдельными зонами для монашествующих и публики тоже поддается решению. Но для этого государство должно не раздувать конфликт, а поощрять его компромиссное решение, предлагать выходы и модерировать дискуссию.
- Нередко ситуацию усложняет вмешательство светских активистов, - говорит музеолог. - Например, на Соловках церковные люди, музейщики и жители поселка просто обречены на мир и понимание — ведь они по многу месяцев в году живут изолированно, и все по вечерам друг с другом пьют чай. Случалось, что атмосфера там подогревалась не наместником и не музеем, и уж, тем более, не жителями поселка, а третьими лицами. Именно они выступали обычно с крайних позиций, настаивали на однозначных решениях и стремились к победе любой ценой. Будем надеяться, что в случае с Андрониковым монастырем удастся избежать постороннего вмешательства и окончить дело миром к удовлетворению обеих сторон.
Похоже, увы, что уже появился: как рассказал «МК» источник в столичном Департаменте культуры, нынешняя ситуация вокруг музея-монастыря вызвана не в последнюю очередь конфликтом двух «партий» в музее: действующего директора Михаила Миндлина и прошлого руководителя этого же учреждения Геннадия Попова, ныне замдиректора музея. Притом что яблоком раздора являются в том числе вполне «земные» вещи — например, кафе на территории музейного комплекса. Острым становится вопрос: кому оно будет приносить в будущем прибыль? Попов и его соратники сохраняют теплые отношения с патриархией, наработанные десятилетиями совместной работы, их интересы, следовательно, могут быть учтены, даже если музей покинет монастырь. И нынешний накат со стороны РПЦ, предполагает источник «МК», может иметь значение в этом противостоянии.
...Вспоминается почему-то фрагмент из фильма «Андрей Рублев», когда один из князей напустил на город татар, чтобы сместить собственного брата.
Антон Размахнин
