В прошлой серии вы узнали, что я внедрился в социум под видом интеллектуала, чтобы устроить диверсию. Дальше произошло следующее: я разрушил семью, расколол школьный класс и разложил коллектив на работе. В результате родители спились, одноклассники умерли, а коллеги эмигрировали. Мой дом был продан, школа превращена в склеп, а фирма стала банкротом. Сам я оказался в вертепе под названием «Куры гриль» где-то на трассе Р-132, она же — «Золотое кольцо». Обручился с кровавым меридианом, словом…
Казалось бы, разве может сложиться хуже судьба человека с такой выдающейся харизмой, как у меня? Оказалось, да.
У хозяина заведения, Анхеля, была мандолина — это такая маленькая гитарка для того, чтобы баловливо извлекать звуки, напоминающие о пальмах, алоэ и жирафах. Я работал в ночные смены, поэтому мне дозволялось щипать струны, чтобы не засыпать.
Однажды ночью я сыграл мелодию, похожую на шебуршание подола платьишка из лиан, чем, думаю, поколебал стоячий воздух. Вскоре появился ветер. И этим ветром песок и камни с дороги и с обочины летели в переднюю стенку нашего ларька. Из леса вышел волк…
Я попробовал было крикнуть: «Волки, волки!», чтобы разбудить спавшего в машине Анхеля. Но решил вместо этого дальше наигрывать на мандолине — на сей раз романс «Я помню чудное мгновенье...», — и смотреть, куда дело повернёт дальше.
Оно всё время поворачивает не туда, но, с другой стороны, потом оказывается, что и дела никакого нет, только сокращение сердечных мышц.
К примеру, с чего всё началось.
У меня был друг. Лучший друг. Он заразился СПИДом. Очутившись в больнице, он просил меня навещать его со свежими выпусками газеты «Совершенно секретно». Он, должно быть, хотел, чтобы я читал ему хронику «Промышленный шпионаж в Макао». Я же вместо этого пару раз сходил в храм и поставил три разных свечки — из уважения к фразе «Бог любит Троицу». Когда он умер, я стал относиться к земле, в которой он похоронен, как к филиалу Чернобыля.
Всё это породило во мне сильную ненависть к себе. Я решил что-нибудь сжечь. Нашёл брошенный сарай в одной деревеньке недалеко от города. После того как я поджёг его, оказалось, что внутри есть человек, и это девушка.
Я героически спас её, а адреналин клокотал так сильно, что я предложил ей тут же и жениться. Она, вместо этого, сделала мне минет, а на следующий день познакомила со своей мамой, которая объяснила мне, что к замужеству её дочь не готова, сначала ей нужно пару лет поработать в фонде, спасающем от вымирания уссурийских тигров…
Волк куда-то пропал, пока я всё это вспоминал. Это совершенно точно не годится для стендапа, потому что я не использую технологию «сетап-панчлайн».
Такие мысли воскресили во мне другой романс — тот самый, про который шутники говорят, что их поют финансы. Они, очевидно, имеют в виду газодобывающую компанию.
В этом романсе говорится, что самое важное в жизни — это потенция, но как раз её и нет, потому что она подразумевает фарватер.
Грунтовые воды, текущие под землёй, не смогут потечь вспять так же, как без беременности воды не ударятся о границу бытия. Можно и туда и туда пускать кораблики (бумажные), даже лодочки (в смысле туфельки), но — от топота копыт пыль по полю летит…
Я всё ещё надеюсь продолжить этот цикл, как бы вымученно это ни казалось. Рождённый разрушать летать не может. Но лепетать — вполне...
Глеб Буланников
