Один из простейших жизненных соблазнов — стать псевдоинтеллектуалом. И я им стал. При этом, конечно, каждый псевдоинтеллектуал думает, что он интеллектуал. Объяснение этому найти довольно легко. Разные идеи захватывают людей. Иногда это мировой коммунизм, иногда — айфон. Подчас — шляпа охотника на оленей, с двумя козырьками (её носил Шерлок Холмс). Потом появляется и термин: например, «сапиосексуал». Так называют себя те из нас, которые считают самым сексуальным в человеке ум.
Кадр из фильма «Наудачу, Бальтазар»
Иногда ум заходит за разум, и тогда модным становится безумие. Парадоксально, но принято считать, что безумство — это как раз признак гения.
Я стал псевдоинтеллектуалом в тот момент, когда решил, что могу перестать задавать вопросы. В этой ловушке между безумием и умом ты однажды встречаешь человека, который говорит: «Хватит думать. Нельзя вечно во всём сомневаться».
Если вопросы прорывают пелену, сквозь которую ты привык воспринимать мир, тебе сложно от них отказаться, потому что ты хочешь быть свободным. Другой человек, в конечном счёте, хочет для тебя того же, но, с его точки зрения, ты задаёшь неверные вопросы, а следовательно, лучше совсем их не задавать.
Когда говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями, имеют в виду именно такой разворот отношений. Потому что, уходя от вопросов (они ведь пугают ещё тем, что не кончаются), ты остаёшься согласным с этой позицией: что лучше не задавать вопросов вообще, чем задавать неверные.
Следствием такого подхода становится не что иное как воинствующее невежество. Я стыжусь, что стал таковым. Единственное, что меня может оправдать, — это исключительная бездарность в воинском ремесле. И она опасна, но мироздание любит дураков и детей, а потому милует.
Я пришёл к таким выводам, когда выступил со стендапом в нескольких городах. Моя комическая маска не менялась. Я выступал в Таллинне на английском языке, в Ярославле, Великом Новгороде, Москве и в Риге на русском. Аудитория принимала меня благосклонно. Комик — это человек, который обнажает свои недостатки, даже если этого и не понимает. Его любят не за полёт, а за посадку. Хотя он может быть поэтической душой, тут противоречия нет, через него зритель прислушивается к своей теневой стороне. Он может это сделать, потому что её смогли пристойно одеть. В этом виде она не страшит, а… иногда смешит.
Комическая маска… Говорить через неё оказывалось всяко проще, чем как-либо иначе. Сложно смириться с тем, что вопросы не кончаются, а значит, в полной мере узнать себя невозможно — и это пугает неопределённостью: ты не знаешь, как представляться… В то же время комическая маска существует по законам, которые ты сам ей и задал. Это похоже на чревовещание.
Из Таллинна я однажды, после выступления, поехал в Нарву. Там меня обещали прокатить на лошади. Когда я приехал, оказалось, что прокатить меня могут только на осле. Я, конечно, согласился. Мне было неловко обижать русскоязычных людей отказом, они бы услышали полутона. Я отправился на осле вокруг палисадника, как вдруг из-за угла выскочил маленький мальчик с зонтиком в руке. Он выставил его мне навстречу, осёл резко встал, и я упал на землю. Мальчик подошёл ко мне, отдал зонтик, сел на осла и сказал «тпру». Выражение его лица говорило о том, что он одержал победу над великаном.
Я привёз этот зонтик домой, в Москву. Некоторое время я боялся спать без света. Поэтому я оставлял ночник включенным. Но клал сбоку от подушки этот зонтик, разворачивая его так, чтобы он отражал от меня свет. И засыпал.
Я рассказал эту историю для одного простого вывода. Я не должен был уступать своего места на осле.
Глеб Буланников
