Возвращение Жозепа Ренау

 

Ведь это благодаря ему были спасены бесчисленные шедевры живописи, хранившиеся в мадридском Прадо. Они реально могли погибнуть, когда в годы Гражданской войны испанская столица подвергалась жестоким артобстрелам и бомбардировкам франкистов, осаждавших республиканскую столицу.

Дополнительная опасность исходила и от разного рода анархистов и лихой публики, в возникшей неразберихе пытавшейся поживиться за счёт национального достояния.

Жозеп Ренау в молодости

Занимая пост директора департамента изобразительных искусств, Ренау с помощью коллег организовал тайный вывоз бесценных полотен и скульптур из Мадрида в Валенсию.

Колонна грузовиков с уникальным грузом во избежание бомбовых ударов двигалась просёлочными дорогами и с черепашьей скоростью – во избежание «травмирования» шедевров. Спустя несколько дней после эвакуации экспозиции на здание музея Прадо обрушилась целая гроздь зажигательных бомб…

Эвакуация шедевров

И это не единственная заслуга Жозепа Ренау перед миром искусства, миром культуры: именно он стал фактическим прародителем одной из самых знаменитых картин ХХ века, заказав для испанского павильона на Международной выставке 1937 года картину Пабло Пикассо.

Так родилась «Герника».

Именно Ренау подготовил и документ, затем оформленный в виде указа президента, о назначении Пикассо директором музея Прадо. Мэтр принял эту почётную должность и сохранял её вплоть до падения Республики, хотя ограничивался представлением музея в Париже, в частности, когда там демонстрировались какие-то привезённые из Мадрида работы.

Пикассо работает над «Герникой»

 

Родившемуся в Валенсии Жозепу Ренау  на роду было написано стать художником. Им был его отец, к тому же профессор в Школе изящных искусств.

Благодаря ещё одной грани деятельности отца – реставрации картин, Жозеп уже в шестилетнем возрасте прикоснулся – физически – к полотнам таких мастеров, как Веласкес, Тициан, Гойя. Отец привлекал его в качестве помощника, исподволь подталкивая к художественной стезе.

Так и произошло.

Окончив Школу изящных искусств, он стал поначалу помощником литографа, одновременно начав делать плакаты, которые придадут известность его имени. Интерес его вызывала и фотография, которая в недалёком будущем займёт важное место в его творчестве.

Взгляды его как художника в значительной степени формировались под влиянием немецкого экспрессионизма, а также советских конструктивистов Александра Родченко и Эль Лисицкого. Отпечаток такого влияния прослеживается в его работах 30-х годов.

Плакат времён Гражданской войны

Уже в молодом возрасте он становится активным деятелем коммунистической партии. Основывает Союз пролетарских писателей и художников, создаёт и редактирует периодические издания, выступающие с позиций испанских коммунистов.

Плакат «Крепите ряды партии коммунистов!»

В период Гражданской войны выдвигается на должность фактического координатора всей сферы изобразительных искусств. Административную работу ему удается совмещать с творческой. Рождается целая серия плакатов, призывающих к борьбе с франкистами, зовущих в ряды партии коммунистов.

Маяком для Ренау остается Страна Советов. Он охотно берётся за рекламный плакат фильма «Чапаев».

Киноплакат к фильму «Чапаев»

А затем осуществляет особый проект – изготовление для передачи в СССР двух фальяс, традиционных конструкций из папье-маше и древесины.

Фальяс (в переводе с валенсийского «костёр») ещё в XVIII веке породили праздник огня, воплощавший свободолюбие.

Началось с того, что по весне, в канун дня святого Иосифа, считающегося их покровителем, плотники на глазах горожан сжигали обрезки дерева и накопившиеся стружки. Потом перед сожжением стали из них что-то мастерить, а впоследствии делать огромные фигуры из папье-маше.

Это – Фальяс!

Нередко это были конкретные персонажи – современные или исторические. Самую удачную «скульптуру» решали сохранить. И лучшие из лучших мне в своё время довелось видеть в валенсийском Музее фальяс.

Выразить глубокую признательность за помощь в борьбе республиканцев и одновременно познакомить с культурной традицией Валенсии – это было целью проекта, осуществленного под руководством и при непосредственном участии Ренау.

Объектом изображения стал знаменитый столичный фонтан: всемогущая богиня Кибела правит колесницей, запряжённой львами. Копию из традиционных материалов для фальяс дополнила фигура воина, держащего ребенка.

Подарок будет отправлен в Москву

Название композиции говорило само за себя: «Оборона Мадрида» и подчеркивало вклад прогрессивных испанских монументалистов в традиционную культуру.

По распоряжению Ренау дар был дополнен собранием из полутора тысяч испанских книг, а также гравюрами и даже детскими рисунками.

Выполняя разнообразные административные функции, Жозеп Ренау всё же в первую очередь оставался творческой личностью, художником. При этом на формирование его кредо, воззрений на миссию искусства оказала – организованная им же – лекция выдающегося мексиканского художника-монументалиста Альфаро Сикейроса, известного и своими радикальными взглядами.

 

            Сикейрос внезапно развернул передо мной грандиозные перспективы новой революционной функции изобразительного искусства,

– писал в своих воспоминаниях Ренау.

 

И дальше:

 

В том, что касается технической стороны, методов работы, моё видение и подход неожиданно совпали с тем, на что делал упор Сикейрос: оптические и фототехнические средства (использование фотоаппарата и диапроектора, визуальные деформации и т. д.), а также технические возможности и материалы, появившиеся благодаря новым технологиям (компрессоры, аэрографы, акриловые краски и прочее).

 

Обретшее известность имя автора антифашистских плакатов, равно как и его высокая правительственная должность, таили бы для Ренау смертельную опасность, останься он в стране после победы каудильо в 1939 году. За несколько дней до прихода войск франкистов художник вместе с многочисленными родственниками влился в поток беженцев, двигавшийся к французской границе.

Из созданного на территории Франции лагеря для «перемещённых лиц», где скопилось порядка ста тысяч испанских эмигрантов, Ренау и его родным удалось выбраться с помощью старшего товарища – Пабло Пикассо. Понадобился и его авторитет, и финансовая помощь – на билеты на пароход.

Путь лежал через Англию, Нью-Йорк, Сент-Луис, откуда уже автобусом через границу  добирались до Мехико, «столицы испанской эмиграции», как город стали называть из-за обилия беженцев с Пиренеев.

Так началась жизнь в изгнании, продлившаяся 43 года.

Сразу же по приезде в Мексику его привлёк к работе Сикейрос, пламенный коммунист, вернувшийся из Испании после боёв на стороне республиканцев. Он видел – и не без оснований – в Ренау своего единомышленника и, одновременно, талантливого художника-муралиста.

Ренау и Сикейрос

Известно, что крупномасштабную настенную живопись, позволявшую обращаться к людям «без посредников», авторы муралей рассматривали как средство агитации, народного просвещения и, главное, как пропаганду идей прогресса и коммунизма. По словам Сикейроса, «краски фресок, высыхая, делаются порохом».

У Ренау уже был довольно успешный опыт работы в этой области: до сего дня в его родной Валенсии во Дворце Святого Ангела можно видеть созданные им в конце 20-х годов мурали на мифологические темы. Стиль изображения женских ню явно несёт на себе отпечаток осваиваемого им экспрессионизма.

Мурали во Дворце Святого Ангела в Валенсии

Сикейросу поступил заказ от весьма прогрессивного профсоюза электриков – создать мурали для их нового здания.

Изначально планировавшаяся профсоюзниками тематика, связанная с их сферой электроэнергии, под давлением Сикейроса была заменена: на авансцену была вынесена тема всеразрушающей силы фашизма, находящегося в услужении капитала.

По душе пришлась формула, отчеканенная Жозепом Ренау ещё раньше, во время его встречи в Валенсии с Сикейросом и Хемингуэем: фашизм и война – это «сталь против человеческой плоти».

Для масштабной работы мексиканский художник привлёк двух местных коллег и Ренау. И хотя первым в числе авторов стоит имя Сикейроса, именно Жозепу Ренау культурологи в один голос отводят главный вклад.

Понадобился накопленный им опыт в области фотомонтажа, который он применял при создании плакатов. Фактически он проделал всю подготовительную работу для создания сложнейшей композиции. Конечно, затем и лично участвовал в создании панно.

Один из фотомонтажных эскизов Ренау к будущему панно

А когда троим его коллегам-мексиканцам пришлось, бросив всё, податься в бега, дабы не быть схваченными за участие в покушении на Льва Троцкого, именно на плечи Жозепа Ренау легла задача закончить масштабную работу, весьма далёкую от завершения.

К счастью, ему в этом помогла его супруга – художница Мануэла Баллестер. Однако, оставшись без поддержки авторитетнейшего мэтра, он оказался не в силах противостоять требованиям руководителей профсоюза убрать из композиции сцены, впрямую отсылающие к ужасам испанской Гражданской войны.

«Портрет буржуазии»

…В центре мурали – символизирующая человеконенавистническую сущность капитализма адская машина, питающаяся кровью людей. По левую и правую стороны изображены некие зловещие конструкции, люди в противогазах и полыхающие здания – как воплощение сущности фашизма, пестуемого буржуазными демократиями. Марширующие шеренги солдат (очевидный парафраз «Триумфа воли» Лени Рифеншталь) в левой части и захлёбывающийся в своих призывах явно геббельсовский пропагандист – в правой, дополняют кошмар фашизма.

Отметим, что не был игнорирован и изначальный замысел тред-юнионистов. Своеобразным постскриптумом выглядит вынесенное в отдельный квадрат нечто оптимистичное: тянущиеся к солнцу в голубом небе стройные, видимо, «энергетические» вышки. И чтобы не возникало сомнений в антитезе основной композиции, заметное место здесь отведено красным флагам…

Фрагмент мурали «Портрет буржуазии»

Масштабная фреска, получившая название «Портрет буржуазии», заняла цементную стену вдоль главной лестницы профсоюзной штаб-квартиры. При работе над ней художниками впервые были использованы краски на основе пираксилина, которые прежде применялись, в основном, при покраске автомобилей.

Резкое отторжение войны остаётся с художником навсегда. В 1945 году Ренау создаёт одну из самых своих известных картин – «Tropico» («Тропик»). Здесь сконцентрировано его отношение к войнам – будь то Гражданская на его родине или Вторая мировая.

Это – его «Апофеоз войны».

Обезлюдевший, опустошённый ландшафт, рельеф которого можно принять за морские волны. О них же напоминает скелет рыбы, терзаемый стервятниками. Мрачная цветовая гамма, сдержанная экспрессия мазка недвусмысленно подчёркивают трагичную атмосферу, чудовищные последствия военных столкновений.

Сам художник считал картину для себя знаковой, он возьмёт её с собой, когда в 1958 году переедет в ГДР.

«Тропик»

Но до этого успеет многое сделать на мексиканской земле. Он не раз выступит в роли муралиста. Где-то выполнит проект до конца, где-то, как, например, при оформлении отеля Casino de la Selva, прервёт работу из-за постоянного вмешательства заказчика в творческий процесс.

Между тем требовалось обеспечивать немалую семью, и художник решил использовать свой богатый опыт плакатиста. Он с успехом выполняет множество заказов на плакаты – и социально направленные, и чисто рекламные.

«Янки, вон из Испании!»

И те, и другие бесспорно отмечены крепким профессионализмом. В них ясно просматривается выразительная манера автора.

Один из киноплакатов Ренау

На постоянной основе Ренау делает обложки для левого журнала Futuro. При этом иногда использует элементы фотомонтажа, о котором никогда не забывает.

Обложки журнала Futuro

Наконец, наступает более чем 20-летний период, когда он почти полностью переключается на фотомонтаж. Рождается серия «Американский образ жизни». К этому его подтолкнет кампания маккартизма в США, обострившаяся «холодная война».

Позднее, словно объясняя свою «персональную антиамериканскую войну», в своих заметках он напишет:

 

Мексика – единственная латиноамериканская стран, которая граничит с Соединёнными Штатами, и по этой причине физическое, психологическое и политическое давление империализма янки проявляется тут более грубо и жёстко, чем где-либо ещё за исключением Кубы, вот почему народный протест против этого здесь носит особенно упорный и открытый характер.

 

Такая атмосфера отвечала миропониманию художника, находила отражение в его творчестве. Используя уже наработанные навыки в искусстве фотомонтажа, он расширяет технологическую палитру за счёт подходов, применявшихся им при создании плакатов.

В практическом плане он активно пользуется иллюстрациями или их фрагментами из массива американских журналов Life, Look, Harper’s Bazaar, Fortune, ряда немецких и итальянских изданий, презентованных ему одним из его состоятельных мексиканских единомышленников.

В его руках при столкновении с неожиданными другими компонентами и соответствующей доработкой кистью и аэрографом такие фото превращаются в обличительные фотомонтажи. Благостные и рекламные «картинки» трансформируются в свою противоположность. А использование в этих композициях  фотографий придаёт им  документальность, сообщает убедительность.

И здесь явно чувствуется влияние родоначальника политического фотомонтажа – немецкого художника Джона Хартфильда.

В своих работах Ренау не обходит ничего, что он считает «американским образом жизни». Он клеймит расизм, разобщенность в обществе и взаимную враждебность групп населения, капканы, расставляемые псевдо-культурой, постоянно растущий нажим монополий и, что особо неприемлемо для него, превращение женщины в секс-объект.

Фотомонтаж «Общество потребления»

Пропагандируемое глянцевыми журналами американское изобилие – забитые продуктами холодильники, ломящиеся от товаров супермаркеты, роскошные авто – в 50-е годы смотрелось особенно вызывающе на фоне лишь приходящей в себя послевоенной Европы и бедности в его родной Испании. И это тоже находило отражение в его фотомонтажных работах.

В 1958 году он принимает важнейшее для себя решение – переехать в Берлин, столицу страны, успешно, как ему казалось, строившей социализм. Толчком стала изменившаяся в Мексике атмосфера, когда ему уже сделалось сложно выступать с яростно антиамериканской и антикапиталистической позиции.

Однако, оказавшись, как ему в соответствии с его воззрениями думалось, практически «на земле обетованной», художник не только не ощутил большей свободы для творчества, но оказался  в тисках жёстких идеологических установок восточногерманских властей.

Фактически он сделался бесправным исполнителем государственных заказов, ему было даже положено некое жалованье, что закрепило его статус как госслужащего.

Не имея возможности выбраться за границы канонов, Ренау постарался искать самовыражение в новой для себя области – рисованных диафильмах для показа по телевидению. Об одном из них, «Поэма о Ленине», он заметил, что это чистая дидактика на тему ленинизма. И что новизной можно считать разве то, что рисунки говорят сами за себя и не требуют текстового сопровождения.

Несмотря на его «исполнительское мастерство», местные идеологи не слишком доверяли иммигранту, хотя и пламенному коммунисту. Их сомнения возросли после его лекции в 1963 году.

Произошло это на открытии его персональной выставки (кстати, первой с 1928 года), которую власти всё же решили организовать для имеющего определённую известность в мире художника. Правда, на всякий случай, не на глазах у широкой, в том числе международной общественности, в столице, а в провинциальном Ростоке.

И в своих опасениях в конечном счёте оказались правы.

На выставке были представлены работы времён испанской Республики и мексиканского периода. Не было у устроителей возражений и против темы лекции – «Универсализм мексиканского изобразительного искусства». Однако наряду со словами о вредоносности монополистического капитала, чему должно, в частности, противостоять прогрессивное искусство, он позволил себе в качестве позитивных примеров назвать работы Дали, Макса Эрнста, Пикассо, Мура, а также «многие лучшие произведения абстракционистов».

Сказать такое в стране победившего соцреализма граничило со святотатством… А Ренау ещё рассуждал о «боевом искусстве», отвергающем традиционные каноны и академизм. Яркий пример тому, по его словам, – мексиканские муралисты, а также «немецкий экспрессионизм» Кэте Кольвиц, Георга Гросса, Джона Хартфильда… (Заметим, что признанный теперь великим Хартфильд был весьма кисло принят в ГДР после его возвращения из эмиграции в 1950 году).

И хотя термин «экспрессионизм» был сопровождён эпитетом «революционный», такого рода взгляды художника для политкомиссаров от культуры были куда весомее, нежели восторженный приём, который нашли представленные в экспозиции произведения Ренау.

Во второй половине 60-х берлинские культуртрегеры вспомнили о Ренау как о муралисте. Шло активное градостроительство, и кому-то пришла мысль расцветить серые брандмауэры новостроек яркими панно.

Художник с энтузиазмом взялся за дело. Подобрал себе «команду», куда вошла и его дочь. Опираясь на свой мексиканский, да и валенсийский опыт, создал серию большеформатных цветных эскизов.

Однако для «отцов культуры» всё это оказалось неприемлемым:

 

Тут же сплошной авангард! А где же соцреализм?!

 

Бесконечные переделки, тягостные дискуссии привели к тому, что его проекты уже носили не образный, а сугубо конкретный характер, место впечатлений заняло изображение реальности, конструктивистские абстракции сменила фигуративность. К тому же приходилось добавлять в композицию то фигуру Карла Маркса, то символы нерушимой дружбы ГДР и СССР, то партийные лозунги. Всё это бесконечно затягивало претворение проектов в жизнь.

Наконец, в 1979 году ему почти посчастливилось создать нечто более художественное. Был заказ на мураль «Человек. Природа. Технологии» для муниципального культурного центра в Эрфурте. Тридцать метров в длину, около семи метров по высоте. Ренау выполнил все эскизы, вместе со своей командой приступил к реализации проекта.

Однако в завершённом виде увидеть работу он не смог: внезапная смерть в 1982 году…

В начале 10-х годов уже нашего столетия, когда вспомнили о «социалистическом искусстве» Восточной Германии, мозаичное панно восстановили. И сегодня оно украшает одну из главных площадей Эрфурта, пусть и не является лучшим образцом творчества Ренау как муралиста.

Мураль в Эрфурте

Имя Жозепа Ренау нынешней осенью вновь оказалось в сфере внимания средств информации. В его родной Валенсии открылась представительная персональная выставка, которая продлится и в начале следующего года.

Но это было лишь частью масштабного проекта, возвращающего его имя «в свет юпитеров». Носящий название «Ренау в изгнании» проект, как подчеркивали его организаторы «нацелен на восстановление фигуры Ренау», он «призван исследовать его жизнь и карьеру».

Устроители, по их словам, преследовали задачу «продемонстрировать его значимость в ХХ веке, сегодняшнюю актуальность его творчества». 

И подошли к этому со всей основательностью.

На выставке представлены работы Ренау в разных жанрах

Экспозиция, разумеется, включала куда больше его работ, чем мне прежде довелось видеть в IVAM – Валенсийском институте современного искусства, крупном музейном центре, который выступил организатором проекта.

При этом прекрасная ретроспектива работ испанского художника была дополнена заполнившими отдельную стену фотомонтажами Александра Житомирского. И не случайно.

Кураторы из IVAM отметили немало схожего как в послевоенной тематике, так и в образном и даже технологическом решении работ двух мастеров фотомонтажа.

Одна из стен отведена фотомонтажам Александра Житомирского

На эту тему с научным докладом выступила на устроенном параллельно с выставкой семинаре Эрика Вульф, эксперт по советской фотографии, авторитетный культуролог, автор изданной в США монографии о творчестве А. Житомирского. (Она и поделилась фотографиями с нынешней выставки).

К визуальному компаративному анализу творчества двух мастеров фотомонтажа прибегли и авторы изданной в рамках проекта солидной монографии «Ренау в изгнании».

На развороте монографии – фотомонтажи Ж. Ренау и А. Житомирского

Хотя, справедливости ради отмечу, что с этой гранью творчества испанского коллеги отец был мало знаком.

Как бы там ни было, но земляки Жозепа Ренау сделали, кажется, всё, чтобы его имя вновь заняло подобающее место в истории современного изобразительного искусства.

И не только благодаря двум громким организационным акциям, о которых говорилось в начале.

Жозеп Ренау трудился до последних своих дней

 

Владимир Житомирский