Происходившие в нашей стране после свершения революции в октябре 1917 года политические и экономические перемены бросали открытый вызов политической и экономической системе капитализма, всем ее ценностям и нормам. Они не могли не вызвать враждебного отношения к ней со стороны правящих кругов западных стран, их стремления «задушить социализм в колыбели».
Прежде всего антисоветизм Запада основывался на представлениях о советской политической системе как о репрессивной диктатуре, враждебной демократии, как о «левом деспотизме», сменившем «правый деспотизм» царизма.
С конца 20-х годов представления на Западе о нашей стране как о носительнице сталинского режима стали доминирующими. Невиданный по масштабам террор и режим личной власти Сталина не могли замаскировать ни строительство Днепрогэса, ни сооружение канала Москва — Волга, ни появление стахановского движения, ни ликвидация неграмотности, ни рекорды шахтеров, комбайнеров, трактористов… Не смогло изменить отношение западных стран к Сталину его лицемерное заявление о том, что он являлся только учеником Ленина и его цель — быть достойным его учеником. Не оказало желаемого воздействия на умы западников ханжеское утверждение Сталина: «Прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории, а рабочие и крестьяне не принимались в расчет».
И уж совсем издевательски звучал принцип неприкосновенности личности, зафиксированный в принятой в декабре 1936 года Конституции, сразу же названной сталинской, — на фоне полнейшей вакханалии репрессий миллионов ни в чем не повинных людей. В частности, 127-я статья Конституции гарантировала: «Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора».
Конституция в действительности была ширмой, которая прикрывала систему личной власти Сталина, ее репрессивные действия, которые особенно широко и жестоко проявились в конце 30-х годов прошлого столетия. Это явилось не чем иным, как словоблудием о свободе выборов, свободе слова, собраний, печати, демонстраций.
Для предвоенной Европы и США Советский Союз представлялся прежде всего страной кровавой насильственной коллективизации, массовых репрессий и лагерей, беспредельного террора Сталина. Более того, в глазах многих европейцев и американцев «сталинская Россия» стояла в одном ряду с «гитлеровской Германией», а для иных репутация СССР была еще хуже, поскольку сталинизм как государственная политика начался раньше нацизма.
Мировому общественному мнению были давно известны деяния сталинизма: насильственная коллективизация с миллионами жертв; последовавший за ней голод; «Шахтинское дело» 1928 года; процесс Промпартии в 1930 году; устранение троцкистов, правых и левых уклонов; разгул репрессий в 1936–1938 годах; ликвидация командования Красной Армии…
Отношение Запада к нашей стране в те годы следует рассматривать прежде всего как отношение к сталинскому Советскому Союзу, как к сталинизму.
Сталинизм усилил антикоммунизм одних, создал заново антикоммунизм других, оттолкнул третьих, симпатизировавших социализму и Советскому Союзу.
На Западе и в наши дни принято считать, что советско-германский договор 23 августа 1939 года привел ко Второй мировой войне, а договор о дружбе и границе от 28 сентября того же года вызвал состояние шока у отдельных слоев западных стран.
Антисоветские настроения на Западе резко усилились с началом советско-финской войны. Как уже упоминалось, признав нашу страну агрессором в этой войне, Лига Наций в декабре 1939 года исключила СССР из своих членов.
Даже после вступления немецких войск в Прагу в 1939 году перспектива союза со сталинским Советским Союзом не прельщала «западные демократии». Соответственно и переговоры о создании антигитлеровского военного союза с СССР велись ими вяло, с прохладцей.
Что касается позиции США, то они на все это смотрели со стороны, поскольку настроения изоляционизма и глубокий внутренний кризис мешали как политикам, так и широкой общественности этой страны понять вовремя реальность опасности фашизма и для Америки.
Нетрудно представить себе то, что тогда Гитлера могло остановить объединение сил его противников. Однако этого не произошло потому, что накануне войны завязалась большая хитроумная дипломатическая игра трех сторон — «западных демократий», Гитлера и Сталина. Каждый тянул одеяло на себя, желая переиграть друг друга, а в итоге проиграли все.
Гитлер, не без оснований, включил в число исключительно благоприятных факторов для Германии уничтожение Сталиным огромного количества командного состава Красной Армии. И действительно, в мировой истории не было прецедента, когда одна из сторон накануне смертельной схватки так бы сама себя ослабляла. Это не просто поощряло, но и прямо подтолкнуло фюрера к форсированию агрессивных действий.
В результате всеобъемлющей чистки в армии всего за два года до начала войны страна оказалась крайне ослабленной.
Известный ученый-электротехник Лев Термен в газете «Московские новости», 1988, № 17 писал:
«Смею утверждать, что, если бы Красная Армия строилась по замыслу широко образованного Тухачевского, а не по плану технически ограниченного Ворошилова, 1941 год не был бы для нас таким невосполнимо трагичным».
Позицию американских правящих кругов тогда цинично и открыто выразил будущий президент США тогдашний сенатор Гарри Трумэн. 24 июня 1941 года в газете «Нью-Йорк таймс» было опубликовано его заявление, вызвавшее большой резонанс в мире:
«Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше…»
А еще раньше сенатор-республиканец Р. Тафт утверждал: «Победа коммунизма будет более опасной для США, чем победа нацизма». (Ежемесячник «Совершенно секретно», № 11, 2012 г.)
Только нападение нацистской Германии на СССР изменило отношение Запада к нашей стране. Тон задал английский премьер Уинстон Черчилль в выступлении по радио 22 июня 1941 года:
«У нас лишь одна-единственная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера… Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь… Такова наша политика… Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем…
За последние двадцать пять лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем…
Гитлер хочет уничтожить русскую державу потому, что, в случае успеха, надеется отозвать с Востока главные силы своей армии и авиации и бросить их на наш остров… Поэтому опасность, угрожающая России, — это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же, как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, — это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара».
Из выступления Черчилля следует, что Англия была готова помогать нашей стране прежде всего из прагматических соображений — нацистская Германия представляла опасность не только для СССР, но и для Великобритании и США, а его негативное отношение к сталинизму оставалось неизменным.
В своих выступлениях во время войны Черчилль неоднократно отмечал основную роль нашей страны в битве с фашизмом. В частности, выступая в палате общин 28 сентября 1944 года, он сказал: «Пытаясь воздать должное английским и американским достижениям, мы никогда не должны забывать… о неизмеримой услуге, оказанной общему делу Россией, которая на протяжении долгих лет страданий выбивает дух из германского военного чудовища. В свою очередь, я считаю своим долгом указать, что Россия сковывает и бьет гораздо более крупные силы, чем те, которые противостоят союзникам на Западе, и на протяжении долгих лет ценой огромных потерь она несет основное бремя борьбы на суше». («Биржевые вести», март 1995 г.)
Иногда восхищение западных деятелей победами Красной Армии в войне с фашистской Германией переносилось и на Сталина как на руководителя страны. Но в то же время многие руководители западных стран понимали, что победа над гитлеризмом не меняла сущности созданной Сталиным политической системы.
Вообще отношение Запада к нашей стране во время и особенно после войны продолжало оставаться двойственным. С одной стороны, проявление симпатий к нашему народу, сочувствия и поддержки его борьбы против гитлеровской агрессии. С другой — прежняя неприязнь, недоверие и подозрительность к сталинскому режиму и его наследникам.
Тот же Черчилль, который в ходе войны неоднократно выражал восхищение победами Красной Армии, в печально известной программной речи, произнесенной в Фултоне (США) 5 марта 1946 года, высказал предостережение об угрозе тирании и тоталитаризма, исходящих из «сталинского» СССР. Он призвал к созданию особых отношений между Великобританией и США с целью предотвращения новой войны и сохранения свободы и демократии.
Главной же причиной враждебности и недоверия западных деятелей к нашей стране было отвращение к сталинизму как к идеологии и политической практике.
В основе западной политики в отношении нашей страны в настоящее время лежит прежде всего прагматизм, зачастую корыстный, циничный. Наблюдая в течение пятнадцати лет горбачевско-ельцинскую анархию внутри страны и сдачу позиций на международной арене, Запад довольно быстро привык к мысли, что Россия стала чуть ли не страной третьего мира. Когда же Россия начала вновь укрепляться государственно, политически и экономически, это было воспринято на Западе настороженно, с опаской.
Антироссийские настроения на Западе в настоящее время проявляются в борьбе за влияние на международной арене и в экономической области. При этом немалое влияние на умы западников, и не только их, оказывает наследие сталинизма, подавление советскими танками венгерского мятежа в 1956 году и событий в Чехословакии весной 1968 года, возведение Берлинской стены.
Источник: Цветков Н.Д. "Гений зла Сталин"
