Времени военного глашатай

Как известно, сводки «От Советского Информбюро» читал Юрий Левитан. Я была уверена, что и воздушную тревогу объявлял-отменял только он. Но недавно мне попались воспоминания Алексея Уколычева, диктора Всесоюзного радиовещания на командном пункте штаба МПВО:  «Дикторская  комната  на  первом  этаже  здания. 21 июля, через месяц после начала войны, мне предстояло сказать:

«Граждане! Воздушная тревога!» Включаю микрофон и трижды произношу: «Граждане! Воздушная тревога!», и тут же включаю сигнал сирены. А потом – «Угроза воздушного нападения миновала. Отбой».

Странно: ведь и в книге Л. Либединской «Зеленая лампа» читаю:

«А там, глядишь, и  голос  Левитана:  «Отбой!».  Не  знаю,  может, А. Уколычев сделал сообщение только о первой бомбежке, как он и пишет, 21 июля? Может, потом эта трудная обязанность легла все же на плечи Юрия Борисовича Левитана? Вернее, на его голос.

Трепещет сонм немецких фурий, Трепещет в страхе вражий стан, Когда басит в эфире Юрий,  Наш мощный диктор Левитан.

Басить Юра начал в детстве. В родном Владимире его называли Трубачом. Он легко мог докричаться до ребят, загорающих на противоположном берегу их широченной Клязьмы. Мечтал стать артистом. Отец, портной, слышать об этом не хотел. И все же, закончив девять классов, Юрий поехал в Москву поступать в театральный. Не приняли. Случайно увидел объявление: «Требуются дикторы».

Конкурс проходил в студии на Тверской, в доме ¹ 7, где сейчас

Центральный Телеграф. Около 800 абитуриентов, среди них Ростислав Плятт. Председатель комиссии И. М. Москвин, народный артист СССР, сказал:

• Прочитайте нам что-нибудь.

Юрий прочитал какое-то стихотворение. Члены комиссии  молчат, переглядываются. Им ясно: этот мальчик в полосатой футболке и  спортивных  штанах  диктором  быть  не  может:  волжский  говор, оканье резали слух. В то же время они понимали: он должен стать диктором. Обязательно. Такой голос – дар божий.

Зачислили в отдел выпуска, помощником, стажером, дежурным.

К микрофону, конечно, не пустили: сначала надо избавиться от оканья.

Он занимался каждый день, по несколько часов. С благодарностью вспоминал Елизавету Александровну Юзницкую, которая вела уроки по технике речи. Помогала вся дикторская группа, 17 человек, во главе с Михаилом Михайловичем Лебедевым.

Наконец Юрий стал вести передачи, сначала малозначительные, «проходные»,  где  слушателей  немного,  в  основном  поздно  вечером:

«Говорит Москва! Начинаем передачу для домохозяек». Затем «По страницам газет». Так Левитан стал работать в студии по ночам.

Сталин тоже работал по ночам, в своем кабинете. Однажды готовил отчетный доклад XVII съезду партии. Услышал, как диктор читал передовую статью «Правды». Позвонил Платону Михайловичу Керженцеву,  председателю  Радиокомитета:

• Мой доклад должен читать этот диктор.

Юрий Борисович не сделал ни одной ошибки-оговорки. Все удивлялись: «Пять часов читал без перерыва!» Они не знали, что читал он не пять часов, а в два раза дольше. Сначала,  еще  до эфира, – за кадром, за кулисами, и слушал его всего один человек – диктор Наталия Александровна Толстова.

Хорошо музыкантам – у них есть ноты, где все задано-расписано: темп, громкость, паузы. Дикторы работают без нот. А ведь новый текст – это уравнение с множеством неизвестных. Каждый текст должен иметь свой ритм, свое звучание.

К счастью, доклад на XVII съезде был получен заранее. И сели они с Н. Толстовой в какой-то комнатке. Юрий взял карандаш и по указанию опытнейшего диктора делал на полях пометки, что и как читать. Итак,  она  режиссер,  он  актер.  А  потом  пять  часов  уже в  эфире.

Сталин остался доволен. Так решилась судьба Юрия Левитана.

В 19 лет он стал главным диктором страны. «Его манера чтения характерна большой убедительностью, уверенностью, точностью интонации. Ответственные политические передачи у Левитана звучат твердо и четко», – такую оценку дал ему И. Москвин.

Это было в 1934 году. Ну а звездный час Левитана – Великая Отечественная война. Как сказал поэт Яков Хелемский,

Времени военного глашатай Сразу стал властителем сердец.

22 июня 1941 года Юрия Борисовича разбудил ранний телефонный звонок:

• Приезжайте! Немедленно! В 12 часов будет важное правительственное сообщение.

В эфире шла передача «Ученые у микрофона». Последняя передача мирного времени. Специалист по удобрениям заунывно рассказывал, как лучше удобрять почву. Страна еще живет тихо, спокойно. А Юрий Левитан знает: сейчас прозвучат позывные, и он, диктор, сообщит всему миру, всей стране, каждому человеку, что началась Великая Отечественная война.

Левитан  уже  ознакомился  с  текстом,  старался  держать  себя в руках, но все равно при первых же словах перехватило дыхание.

«Почему молчите?» – тотчас же отреагировал монитор. Дочитал до конца и сразу – второй раз, третий… Повторял в течение всего дня. Читал и выступление Молотова, и заявление Советского правительства.

На следующий день в эфире появилась передача «От Советского Информбюро», главная передача военного времени. Теперь Левитан не принадлежал себе, часто ночевал здесь же, на радио: в любую минуту он мог понадобиться. Многие сотрудники уехали в эвакуацию, в Куйбышев и Свердловск. Левитан остался на посту. Получил пропуск за подписью генерал-майора Синилова, коменданта Москвы:

«Выдан Левитану Ю. Б. на право беспрепятственного передвижения по гор. Москве позже 01 часа». Впрочем, позже я узнала, что Левитана на короткое время тоже вывезли в Куйбышев.

Гитлер ненавидел Левитана, считал его своим личным врагом. Обещал 200 тысяч марок тому, кто доставит диктора в Берлин, живым и здоровым. Будучи уверенным в победе Германии, Гитлер хотел, чтобы именно он сообщил об этом всему миру. В то же время был разработан план физического уничтожения Юрия Борисовича. Диктор оказался в списке людей, наиболее опасных для Германии. Да, он не был на фронте, не участвовал в боевых действиях. Но он тоже сражался – не с оружием в руках, а своим голосом. «Его голос был равносилен целой дивизии», – справедливо заметил маршал Константин Рокоссовский. А вот слова известного полярника Ивана Папанина: «В историю входят не только войны, победы, имена… В ХХ веке в нее вошли и голоса. Одним из самых первых голосов нашей страны был и остается голос диктора Всесоюзного радио Юрия  Левитана».

Налеты немецких бомбардировщиков на Москву становились все реже. 9 июня 1943 года Юрий Борисович последний раз объявил воздушную тревогу. Сообщение оказалось уже не нужным: ни один самолет к столице так и не прорвался. А сводки «От Советского Информбюро», наоборот, звучали все чаще.  И  все  радостнее.  Красная Армия одерживала одну победу за другой.

Вечером 5 августа 1943 года Юрий  Борисович  Левитан  должен был читать очередную сводку. Как обычно, пришел в студию на час раньше,  чтобы  настроиться,  пробежать  глазами  текст.  Время  идет, а сводки нет. Положение на фронтах очень тяжелое, накануне сообщалось о кровопролитных боях на Курской дуге. Руководители радио нервничают, звонят во все инстанции. Ответ один:

• Готовьтесь к чтению важного документа.

Наконец появился запыхавшийся полковник с большим опечатанным пакетом: «Срочно. Секретно. Передать по радио в 23 часа».

До назначенного времени оставалось шесть минут. В студии зажглось табло: «Аппарат включен». Просмотреть текст Левитан не успел. Поэтому первые фразы произнес очень медленно, растягивая слова, стараясь выгадать хотя бы две-три секунды, чтобы заглянуть в конец сообщения. Что там? Беда? Радость? От этого зависело, как читать, с какой интонацией.

Грозный бархат голоса его

Тембром то печальным, то счастливым Доносивший боль и торжество

Был знаком солдатам и комдивам.

Бархат его голоса был знаком всем, в тылу и на фронте, всем, кто застывал около радиоприемника, кто с надеждой, с замиранием сердца  ловил  каждую  фразу,  каждое  слово  Левитана.  И  вот…

«Сегодня,   5   августа,   войска   Брянского   фронта   при   содействии с флангов войск Западного и Центрального фронтов в результате ожесточенных боев овладели городом Орел… Сегодня же войска Степного и Воронежского фронтов сломили сопротивление противника и овладели городом Белгород». Дальше, как всегда: «Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины».

Левитан читал так, что мурашки бежали по коже – от радости, от гордости за страну. Потом он рассказывал, что такое же чувство сам испытал в конце 1941 года, когда сообщил о разгроме немцев под Москвой, и в декабре 1942 года, когда появилась Дорога жизни через Ладожское озеро. Но тогда не было салюта! А сейчас – приказ ¹ 369: первый в истории Отечественной войны салют. 12 залпов через каждые 30 секунд. Шесть незабываемых минут фейерверка!

На улицах московских люд. Всех охватил восторг великий, И раздаются всюду крики

В честь победителей. Салют!

Усидеть в студии было невозможно. Скорее на Красную площадь! Левитан и дикторы, свободные в тот момент от передач, бросились к выходу. Вдруг телефонный звонок:

• Юрий Борисович, вас. Это Буслаев.

Буслаев – самый страшный для дикторов человек. Редакторконтролер,  в  чьи  обязанности  входило  внимательно  слушать  все передачи, ошибки выискивать, блохи. В общем буквоед. Заметит неточность – пощады не жди. «Слово не воробей: поймает – вылетишь» – так дикторы переиначили известную поговорку.

• Что это вы, Юрий Борисович? – Буслаев наслаждался своей властью. – В слове салютовать ударение сделали на последнем слоге. Я в трех словарях смотрел, всюду на втором, от слова салют.

Левитан растерялся. В дикторской практике слово это встретилось впервые. Но Юрий Борисович обладал абсолютной грамотностью и, кроме того, интуицией. Стал доказывать, что такое ударение сделало слово более четким, раскатистым, значит, более торжественным. А Буслаев не слушает:

• Ошибочку я вам записал. И руководству доложу.

Настроение было испорчено. На следующий день Левитан поехал в институт русского языка. Там с ним согласились.

• Теперь  в  словарях  ударение  будет  на  последнем   слоге,  – радостно говорил он.

Я проверила: у С. Ожегова действительно, «салютова'ть». Ударение на последнем слоге.

Существует Табель о салютах. Три степени.  Для  событий  важных – 12 залпов из 124 орудий в 19 часов. Для событий крупных – 20 залпов из 224 орудий в 20 часов. Для выдающихся – 24 залпа из 324 орудий в 21 час. Ну, а в день Победы, 9 мая, салют был грандиозный: 30 артиллерийских залпов из 1000 орудий в 22 часа.

9 мая 1945 года Юрия Левитана и тогдашнего председателя Радиокомитета А. А. Пузина срочно вызвали в Кремль. Вручили текст     Приказа     Верховного     Главнокомандующего:     «Передать в 22 часа». До указанного времени 35 минут. Студия в двух шагах, недалеко от Кремля, за зданием ГУМа. Успеем!

Вышли  из  Спасских  ворот  и  попали  в  людское  море.  Море радостных сияющих лиц. Уже известно о капитуляции Германии. Все понимали: вот-вот будет сообщение о победе. На просьбы Юрия Борисовича пропустить его, смеялись: «Да не спешите! Сейчас Левитан будет говорить о победе!» Что ж, в лицо диктора никто не знал… Нет, не пробиться! Вспомнили, что в Кремле есть радиостудия. Бросились назад. В общем к микрофону Левитан сел в 21 час 55 минут. Успел! И приказ прочитал, и салют посмотрел.

Недавно был объявлен международный конкурс «Говорим, как Левитан», приуроченный к 75-летию создания «Совинформбюро».

Соискатели должны были записать одну из исторических хроник «От Советского Информбюро», прочитанных Юрием Борисовичем весной 1945 года. Итоги конкурса были подведены 5 мая 2016 года.

…С Юрием Борисовичем меня познакомила бабушка, Екатерина Ивановна.   Всю   войну   она   работала   машинисткой   на   радио, в Путинках, в редакции «Последних известий». Работу на радио можно назвать работой в горячей точке. Сумасшедший ритм, скорость, напряжение… Работа на радио в годы войны – горячая точка вдвойне, втройне. А если речь идет еще о редакции «Последних известий» – это уже вулкан.

Радиокомитет  в   годы   войны   –   предприятие   режимное,   вход и выход строго по пропускам. Рабочий день не нормирован. По ночам бабушка не дежурила, но часто задерживалась допоздна. Маме приходилось встречать ее.  Правда,  от  Путинковского  переулка, где был Радиокомитет, до нашего дома в Дегтярном переулке, недалеко, но зима, темно. И в любую минуту могла начаться сильная бомбежка.

Однажды 800-килограммовая бомба угодила прямо в здание Радиокомитета. На картах немецких летчиков Радиокомитет был помечен, как объект повышенного значения. К счастью, та бомба не взорвалась. Все же на пятнадцать минут вещание было прервано. Немцы торжествовали, сообщили об успехе операции, что все разгромлено. Поспешили! Сотрудники оставались на своих местах. Вскоре работа возобновилась.

В 1946 году машинистка Екатерина Ивановна Розенблат была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». На пенсию ушла почти в 80 лет, когда Радиокомитет перебрался на Пятницкую улицу – ездить на метро ей было трудно. В 1975 году, за три месяца до смерти, получила медаль в честь 30-летия Победы. Успела получить.

А Левитан после войны переехал в  Дегтярный  переулок,  наш дом 6, его – 11/2, угол Дегтярного и Воротниковского. Элитная башня, построенная на месте снесенного  деревянного  особнячка, где когда-то жила Лидия Либединская.

Мне казалось, что обладатель такого голоса должен быть богатыр-

ского телосложения, высоченного роста. Нет, вполне земной человек. Жену его я не знала, говорили, красавица. Разошлись, но остались друзьями. Жил с тещей, Фаиной Львовной, которая обожала зятя, каждый день готовила его любимый винегрет. И с дочкой Наташей, которую обожал он. После развода родителей девочка жила с отцом. Потом Наташа вышла замуж, родился Борька – смысл жизни Левитана. В доме стало тесно и Юрий Борисович купил квартиру, тут же, в Воротниковском переулке. Теперь там мемориальная доска. Но все равно свободное время проводил с дочерью и внуком.

А свободного времени у него теперь стало много. Очень много. Голос, который дал ему дорогу к славе, который  открыл  миру Левитана, этот голос вдруг оказался ненужным, невостребованным, вышел из моды. Более того, стал мешать. Он ассоциировался с войной, с чрезвычайными ситуациями.

• Юр. Бор.! – просили его коллеги. – Пожалуйста, меньше пафоса! После войны Левитана не часто выпускали в эфир, чтобы не напрягать население, не травмировать психику. Впрочем, одна передача была за ним закреплена: «Пишут ветераны». Ездил по стране, по местам боевой славы, выступал в клубах, в Дворцах культуры. Летом 1983  года  он  получил  приглашение  на  празднование  40-летия  победы  на  Курской  дуге,  на  Прохоровском  поле,  воспетом  Михаилом Ножкиным:

На Прохоровском поле Нам всем по доброй воле

Мужать, чтоб пред врагами не дрожать…

Конечно, он поедет! Только сначала надо записать телеверсию передачи «Ты помнишь, товарищ». Она готовилась тоже к этой дате. Все складывалось удачно. 2 августа передача была записана. На следующий день он выехал на Курскую дугу. Волновался, было очень жарко. В деревне Бессоновка во время выступления Юрий Борисович почувствовал  себя  плохо…

Вот ведь как распорядилась судьба! 5 августа 1943 года Юрий Левитан сообщил о победе под Орлом и  Белгородом.  5  августа 1983 года газета «Правда» сообщила о скоропостижной смерти Юрия Левитана, там  же, на  опаленной войной  белгородской земле.

Владелец голоса, очкарик, Был худощав и ростом мал,

В семейной жизни не был счастлив,

Здоровье не сумел сберечь,