«Я с вами всеми прощаюсь» — это были последние слова тяжелобольного новосибирского учёного, заведующего лабораторией квантовых оптических технологий НГУ, доктора физико-математических наук Дмитрия Колкера, задержанного по подозрению в госизмене. Чекисты дали ему позвонить родным ровно на 2 секунды, потом трубку вырвали с грозным окриком.
Его, неспособного самостоятельно передвигаться и питаться, находившегося на аппаратах жизнеобеспечения, вывезли из больницы. Судья в тот же день арестовал, поверив в то, что он в госпитализации не нуждается (хотя на руках были документы, где говорилось, что возможности хирургии и химиотерапии исчерпаны). А потом на самолёте Колкера доставили в Москву, в СИЗО «Лефортово». Там он и умер.
С момента задержания до смерти учёного, чьё имя известно во всём мире, прошло чуть больше суток. Сложно даже представить, как он мучился эти сутки.
Родные умоляли сотрудников ФСБ, прокурора, суд только об одном: чтобы ему дали умереть дома, в окружении родных. Не дали.
ДМИТРИЙ КОЛКЕР ПЕРЕД ЗАДЕРЖАНИЕМ. ФОТО: СТРАНИЦА АЛИНЫ МИРОНОВОЙ ВО «ВКОНТАКТЕ»
Даже не знаю, с чего начать эту чудовищную историю. У Дмитрия Колкера был рак 4-й стадии. Не помогало уже ничего. Из весёлого упитанного человека он превратился в страдальца, обтянутого кожей скелета, который сам не мог даже питаться (питательные вещества ему вводили через вену). Рядом были близкие. Они чётко осознавали, что надеяться не на что, что диагноз — приговор (не помогли три операции, несколько этапов химиотерапии). Задача состояла только в том, чтобы облегчить ему страдания. Колкеру давали сильные психотропные препараты, он не всегда понимал, где он и что происходит. Близкие считают, что именно под воздействием лекарств он мог подписать абсолютно любые признания.
Как бы то ни было, весьма странно, что уголовное преследование появилось не сразу, а спустя 4 года, да ещё в тот момент, когда Колкеру стало совсем худо.
Коллеги высказывают совсем уж конспирологическую версию: дескать, правоохранителям нужно было на кого-то повесить обвинение (свалить собственные неудачи или просто заработать очередную «палку»), а поскольку Колкер болен и на сильных обезболивающих, то согласится на всё.
Не рассчитали?
Может, правда не поняли, что умирает (недосуг было изучить медицинские документы). А может, наоборот, решили, что его смерть всё спишет.
Нам остаётся только гадать. Но в любом из вариантов то, что произошло, — апогей бесчеловечности.
Как можно было отключить от аппаратов жизнеобеспечения и везти нетранспортабельного на самолёте в другой город? Как он питался во время этого многочасового этапа? Кто ему вводил обезболивающие? И что с ним было потом в «Лефортово» (где точно нет реанимации и хосписного отделения)? И тут мы можем только гадать, но все предположения — страшные.
Будто в предчувствии беды супруга учёного накануне написала стихотворение:
«Супруг любимый,
Свидимся ль с тобой?
Жестоко мы разлучены
Судьбой.
Твоя счастливая душа
Стремится к раю не спеша.
Где ты,
Твоё измученное тело?
Как разделить хотела б
Твои страданья, а пока
Тебя терзают палачи умело —
Они-то знают своё дело —
Прости их, тех,
Кто в детстве бабочкам
По очереди ножки отрывал
И крылышки по одному — и наблюдал,
Как будет двигаться истерзанное тело.…».
Понесут ли ответственность чекисты, которые задерживали Колкера, прокурор, который поддержал арест, судья, который избрал самую жёсткую меру пресечения умирающему? Не уверена. Точнее, уверена, что нет. Но то, что они сделали, очень похоже на «отрывание крылышек». На это здоровый, нормальный человек не способен.
Ева Меркачёва
