Фильм «Призраки Исмаэля» выходит в России, где его автора Арно Деплешена знает лишь узкий круг синефилов, да и то в нем нет единства. Однако как раз этот не самый удачный фильм французского режиссера, имеющего культовый статус у себя на родине, может найти свою публику, подозревает Андрей Плахов.
В фильме есть для этого многое — и прежде всего обширное пространство авантюрной мелодрамы. Его населяют дипломаты, кинорежиссеры и женщины странного поведения, исчезающие на 20 лет и вновь являющиеся на свет — «внезапные и противоречивые». Вернее говоря, такая женщина одна, но этого достаточно: ее зовут Карлотта, а играет ее Марион Котийяр, которую принято считать неотразимо сексуальной.
Это она, Карлотта, без всякой видимой причины исчезла из жизни главного героя — кинорежиссера Исмаэля. И вообще исчезла: никто о ней с тех пор не слыхал. У Исмаэля есть всепонимающая и всепрощающая подруга — астрофизик Сильвия (Шарлотта Генсбур), но настоящего счастья нет.
Гложет его не столько тоска по Карлотте, сколько обида и недоумение: как же можно вот так исчезнуть, не сказав ни слова.
Не меньше страдает герой от творческих мук: никак он не может явить миру свое великое творение и от всей души прикладывается к бутылке с утра пораньше. Впрочем, в огромной серии фильмов мирового кино о творческом кризисе этот — один из самых скептических. «Великое творение», судя по фрагментам замысла, мерцающим в алкогольных парах,— довольно неуклюжий политический триллер, главным персонажем которого оказывается Иван, младший брат Исмаэля, в исполнении Луи Гарреля. Он работает дипломатом-шпионом, получает назначение в Душанбе, встречается с карикатурным русским секретным агентом и очень скоро сам превращается в карикатуру.
Исмаэля играет Матьё Амальрик, который признается: «Меня как актера придумал Арно Деплешен». Придумка оказалась снайперской: Амальрик за четверть века карьеры сыграл уже в сотне фильмов, сам снял несколько как режиссер и стал актером номер один сегодняшнего французского кино. С Деплешеном его по-прежнему связывают особые отношения и общие интересы, в частности к миру дипломатии и бывшему СССР. Амальрик в детстве провел несколько лет в Москве с отцом — корреспондентом Liberation, а Деплешен снял фильм «Три воспоминания моей юности», где во время поездки в Таджикистан его лирический герой теряет девственность, а потом конспиративно посещает Минск и снабжает поддельным паспортом еврейского отказника. Кстати, у Деплешена действительно есть брат-дипломат, который тоже снимается в его фильмах, только его зовут не Иван, а Фабрис.
Арно Деплешен — почти официальный наследник Алена Рене, отчасти «новой волны», а также длинной интеллектуальной традиции
французской культуры. Он любимец и завсегдатай конкурсов Каннского фестиваля. А когда в позапрошлом году «Три воспоминания…» не взяли в официальную каннскую программу и показали только в параллельном «Двухнедельнике режиссеров», разразился скандал чуть ли не национального масштаба. Зато «Призраки Исмаэля» помпезно открывали главный фестиваль мира этого года. Но без особого успеха.
Причина в том, что режиссер слишком положился на отработанные темы и предъявил своего рода джазовую импровизацию из собственных сюжетов, лишив картину самостоятельной мелодии. Бравурная помесь сюрреалистической комедии с бульварной мелодрамой и шпионским фильмом оказалась натужной и по ритму чересчур истеричной. Режиссер только ухудшил впечатление от картины, сообщив, что его вдохновляли Феллини, Трюффо и Достоевский. Добавим рассыпанные по фильму «указки» на Поллока, Пикассо, Лакана и Джойса. Вполне вероятно, что Деплешен этими ссылками гордится, сравнивая себя еще и с Вуди Алленом. В своем интервью он рассказывает, как его восхитила сцена из «Манхэттена», где Аллен говорит Дайан Китон: «О, я чувствую аромат Набокова».
Действительно, Аллен позволяет своим персонажам умничать, но при этом они не утрачивают своей органики и именно этим прекрасны. Деплешен как будто бы идет по его стопам, стремясь наполнить свое кино горечью и юмором, гневом и меланхолией, откровенностью и подтекстом. В его лучших фильмах все эти эмоции срастаются с небанальным авторским взглядом и начинают жить полноценной жизнью — вспомним «Рождественскую сказку» или картину «Короли и королева». Но его «Призраки Исмаэля», увы, так и остаются призрачными и напоминают об умозрительности и картезианстве как родимых пятнах французской культуры. В существование этих героев не веришь — здесь даже Марион Котийяр, выступающая в роли секс-символа и танцующая под «It Ain`t Me Babe» Боба Дилана, выглядит какой-то бесплотной.
