Всё сместилось, всё перемешалось, всё никак не могло состыковаться друг с другом.
Были огромные планы на пятницу, и всё слетало, одно за другим, как будто некий враг находился со мной рядом и делал так, чтобы я не мог работать по плану.
Мне обещал позвонить Александр Евсеевич Хинштейн, ныне депутат Государственной Думы.
Мы с ним знакомы тысячу лет. Я помню, как Александр Евсеевич написал в «МК». Я следил за его ростом и всегда с интересом читал публикации. Думаю, что Александр Евсеевич Хинштейн сделал для страны побольше, чем делает иное министерство.
Мы договорились с ним о встрече.
У меня к нему две конкретные просьбы. Написать письмо Сергею Александровичу Капкову, руководителю Департамента культуры Москвы, и письмо министру внутренних дел Колокольцеву Владимиру Александровичу. Александр Евсеевич – депутат Госдумы, к его запросам, просьбам, письмам все прислушиваются. Мне важно, чтобы меня принял С. А. Капков, выслушал и поддержал мою просьбу о выделении нам помещения в одной из библиотек.
А с Колокольцевым В. А. я хотел бы встретиться, поговорить о внедрении «Соло на клавиатуре» в органах полиции, о проведении ряда мероприятий (как казённо это звучит!), связанных с повышением компьютерной грамотности. Кроме того, с Владимиром Александровичем я хотел поделиться своими предложениями, как сделать работу полиции эффективнее при минимальном вложении средств.
По этому поводу у меня есть видеообращение (надо бы его переписать, оно устарело – не по содержанию, но по форме).
Знаменитый Хинштейн А. С. много пишет о полиции. Там его ценят, уважают, к его голосу прислушиваются, и уж обращение к Колокольцеву, включая моё обращение на сайте, как мне кажется, сыграло бы свою роль.
Александр Евсеевич прислал мне смску на телефон: «В пятницу я готов встречаться».
Скорее всего, у Хинштейна А. С. появились новые срочные дела. Он замотался, и мы с ним не встретились, и это притом, что все мои планы полетели в тартарары, ибо я был готов в любую минуту сорваться с места и помчаться туда, куда скажет Александр Евсеевич.
Я ждал в четверг до 24 часов: когда, во сколько и где? Никаких сообщений не поступило.
Ждал утром – тоже не было. И только когда я назначил на 17 часов встречу с учителем Кубатьяном Григорием Степановичем, вдруг приходит смска: «В 17:00 можете приехать в Государственную думу?».
При всём желании в 17:00 я бы не успел, и встречу пришлось отменить.
А на занятия с учителем поехал.
Александр Евсеевич Хинштейн – человек хороший, журналист прекрасный, депутат великолепный, но вот не сложилось у нас с ним как-то. Может быть, сложится.
Я отправил Александру Евсеевичу смску: «Давайте поговорим по телефону. Разговор у нас не секретный. Если вы можете со мной встретиться в 17 часов, позвоните мне, я спокойно с вами поговорю. Разговор займет 3-4 минуты. В ответ я получил: «Ок. После 17 позвоню».
К сожалению, звонка не раздалось.
А я четыре часа занимался с Григорием Кубатьяном. Что-то понял, а многое так и осталось для меня недоступным. Какой же я тупоголовый. Кубатьян объяснял мне пять раз подряд про выдержку и диафрагму, а у меня в голове всё равно каша.
«Да вы не волнуйтесь, - говорил мне Григорий Степанович. - У многих, кто начинает заниматься фотографией, так происходит. У меня было ещё хуже». Уж не знаю, правду или нет сказал Кубатьян, но после этих слов мне стало легче.
Кубатьян Г. С. – один из лучших фотографов в России. «Кубатьян» – это бренд. Жизнь у него безумно интересная. Ему 35 лет, он объехал 80 стран мира и написал не одну сотню статей о своих путешествиях.
Вечером (на самом деле, почти ночью) мы с Рустамом Рашидовичем, спасибо ему, поехали на полчаса в магазин «МЕТРО».
Вместо запланированных тридцати минут мы провели там почти два часа.
Я испытывал кайф в «МЕТРО».
Я ходил по магазину, раздавал фотографии тем, кого снимал в прошлый приезд, и получал удовольствие. Как приятно смотреть, когда люди радуются своим изображениям.
Для меня сотрудники магазина – модели.
Я же учусь фотографировать. Ищу, пробую. Понимаю, что поступаю неверно, когда беру количеством, а не качеством. Всё думаю: щёлкну затвором сто-двести раз – и уж две-то штучки получатся.
Мне хотелось передать сложность быта сотрудников магазина «МЕТРО». Трудность работы иммигрантов – а в «МЕТРО» трудятся на 90 процентов иммигранты.
Когда-нибудь я сделаю фотоочерк об иммигрантах. Пока я только подхожу к этой теме. Снимаю, приучая их к себе, - с тем, чтобы они меня не стеснялись, не боялись и спокойно занимались сотворчеством.
Когда я предложил Рустаму Рашидовичу поехать со мной в магазин «МЕТРО», я надеялся, что мы с ним хорошо пообщаемся в дороге, а может быть, заедем в какое-нибудь кафе и мило посидим, раскованно поговорим. Я чувствую, что на фирме Рустам Рашидович мог бы делать в два раза больше, чем сейчас, и пытаюсь разобраться, что ему мешает работать так, как мне хотелось бы.
Разговор с Рустамом Рашидовичем не вышел. После первых двух вопросов он зажался, отвечал односложно, и я, минут пятнадцать пытаясь как-то его расшевелить, расположить к себе, понял: из моей затеи ничего не выйдет. Жаль.
Что сегодня делал ещё? Звонил в приёмную А. В. Шаронова, беседовал с руководством Сбербанка.
Мы договорились, что в Сбербанке, в головном здании, я прочту двухчасовую лекцию о том, как верить в свои силы, как следовать постулату «Человек – это возможность, жизнь – это творчество».
Долго говорил по телефону с новым ректором Педагогического университета, Алексеем Львовичем Семеновым.
Некоторое время назад, когда мы встретились на форуме по инновациям, Алексей Львович предложил мне прочесть лекцию его студентам. Я с радостью согласился, ибо к будущим педагогам у меня отношение особое.
Жизнь продолжается, и всё идет достаточно интересно. Хотя и сбились мои планы (думал сделать в два-три раза больше), я не горюю: у меня будет спасительное завтра.
Спасительное завтра, конечно, придёт, я даже рассказ по этому поводу когда-то написал, он так и называется – «Завтра». Но меня всё больше и больше беспокоит другое.
На прошедший день я могу смотреть как на спасительное завтра, а могу и иначе: на один день меньше жить, на один день укоротилась моя биография, и я приближаюсь, при всём своём оптимизме, к финалу. Можно о нём не думать, но на мой взгляд – и я об этом много раз писал – думать необходимо. Студентов я раньше призывал пять минут в день думать о смерти. Если так поступать, то жизнь проводишь интереснее, наполненнее, любопытнее.
Да, главное событие дня: сегодня закончил (это прошло полчаса назад) читать книгу «Валентина».
Удивительное по силе воздействия произведение. Трудно определить жанр: не роман, не повесть, не дневник в чистом виде – сплав.
Сплав всего: романа, дневника, повести, документальности, местами чистая публицистика.
Вообще, эту книгу написала Валентина Иванова, довольно известный кинокритик, с которой я познакомился в начале шестидесятых годов в редакции газеты «Московский комсомолец». Валентина Иванова была блестящим кинокритиком, неординарной натурой, удивительной женщиной. Я знал её, повторяю, с 1963 года. И с мужем её, Сергеем Есиным, я был знаком с середины шестидесятых годов – но не знал, что они муж и жена. С Серёжей Есиным мы пересекались в Литературной газете, оба писали для отдела искусств, вели рубрику «Я шагаю по Москве». В радиодоме на Качалова, где Сергей возглавлял литературно-драматическую редакцию.
Оказывается, его жена Валя Иванова страдала от почек. Она жила на гемодиализе. И вот с первого дня заболевания почти до последних дней жизни Валентина Сергеевна Иванова вела свой дневник , на основе которого сделала документальную повесть и опубликовала её в «Новом мире». И после этого продолжала вести дневник.
И Сергей Есин, её муж, вел дневник, в котором рассказывал не только о том, как собирает материал для своих романов и повестей, как учит уму-разуму студентов Литинститута (а он был не только преподавателем, но и ректором Литинститута).
И теперь, когда Валя ушла из жизни, Есин решил объединить два дневника, ещё раз опубликовать документальную повесть Валентины.
Книга получилась объёмной, читается на одном дыхании, вызывает множество ассоциаций и аллюзий, разрушая многие иллюзии (такая вот аллитерация).
Я распорядился, чтобы Дмитрий Иванович дал эту книжку на нашем сайте. Мне кажется, что хотя бы месяц-два каждый, кто прочтёт труд Вали и Серёжи, чуть по-другому отнесётся к своей жизни и к жизни вообще.
А вечером просматривал списки моих любимых учеников – тех, кто проходит «СОЛО-онлайн».
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. С удивлением обнаруживаешь, что многие люди, с кем ты в юности гулял, мечтал, хулиганил, ныне мэтры, и вполне заслуженные мэтры. К сожалению, обнаруживаешь и другое: что многих из тех, с кем было интересно проводить время, нет в живых.
"Все мысли о смерти нужны для жизни». Лев Николаевич Толстой (1828-1910), русский писатель и мыслитель
