Руководитель Федерального медико-биологического агентства (ФМБА) Вероника Скворцова в одном из первых интервью после назначения, комментируя ситуацию с коронавирусом, заявила в эфире Первого канала, что ФМБА создало новые аппараты, которые позволяют проводить ИВЛ сразу двум, а то и четырем пациентам одновременно. Как отмечала Скворцова, от зарубежных аналогов система отличается наличием бактерицидных фильтров, обеспечивающих 99,9-процентную защиту от бактерий и вирусов. За апрель, обещала экс-министр здравоохранения, планируется разработать 80 тыс. комплектов таких аппаратов.
В Федерации анестезиологов и реаниматологов тут же заявили, что такой аппарат едва ли возможен. Дело в том, что разным пациентам необходим разный режим вентиляции легких, поэтому использование одного аппарата сразу для нескольких человек неприемлемо. В Сети же появилась петиция за отставку Скворцовой по причине ее «полной профнепригодности». «Одновременная вентиляция даже двух пациентов одним аппаратом ИВЛ категорически противопоказана с точки зрения физиологии дыхательных путей, безопасности пациента, адекватности мониторинга и просто здравого смысла. Не говоря уже о морально-этических и юридических аспектах», — говорили авторы обращения, подчеркивая, что слова Скворцовой категорически расходятся с рекомендациями всех мировых ассоциаций и сообществ в области анестезиологии-реаниматологии.
Больше про разработку новых ИВЛ Скворцова ничего не говорила. А учитывая недавнюю трагедию, произошедшую в больнице Святого Георгия в Санкт-Петербурге 11 мая, когда из-за короткого замыкания загорелся аппарат ИВЛ и в результате пожара погибли пять человек, очевидно, еще долго не скажет.
Впрочем, экс-министр почти каждый день в условиях пандемии делает массу других заявлений, слушая которые профессиональное медицинское сообщество порой разве что не крестится.
«Новая» решила изучить биографию Вероники Скворцовой и оценить ее публичные заявления на каждом этапе карьерного пути.
Назначение Вероники Скворцовой на пост министра здравоохранения в 2012 году сопровождалось материалами в государственных СМИ о том, что впервые эту должность занял потомственный врач — в пятом поколении. Впрочем, этот яркий штрих остался таковым — за 8 лет работы Скворцовой на посту министра сам факт, похоже, ничем не помог ни пациентам, ни врачам.
Из выглаженной официальной биографии и причесанных интервью: родилась 1 ноября 1960 года, школа с золотой медалью, окончила с отличием педиатрический факультет Второго московского мединститута, потом была клиническая ординатура кафедры нервных болезней, аспирантура, кандидатская, работа старшим лаборантом, ассистентом. В 1989 году возглавила одну из первых в России нейрореанимационных служб Первой городской больницы Москвы. В 90-х получила звания профессора и доктора наук (тема диссертации «Клинический и нейрофизиологический мониторинг, метаболическая терапия в остром периоде ишемического инсульта»).
По материалам некоторых СМИ,
Скворцова, уже будучи министром, дважды лично спасла людей, находившихся в предынсультном состоянии.
Первый раз это был сотрудник президентской администрации прямо во время заседания Госсовета РФ, в другой раз — пассажирка самолета Москва — Нью-Йорк.
Еще из штрихов, дополняющих портрет: противница абортов, сторонница советской медицины, не против гомеопатии. Автор около 600 научных трудов. В 90-х возглавила кафедру фундаментальной и клинической неврологии и нейрохирургии Российского государственного медицинского университета, руководителем которого стала спустя еще несколько лет. А в июле 2008 года была назначена заместителем министра здравоохранения и социального развития Татьяны Голиковой. Еще через 4 года стала министром здравоохранения сама.
Выступая со своим первым докладом после назначения и говоря о планах Минздрава до 2020 года, Скворцова анонсировала среди прочего развитие первичной и скорой медпомощи, лекарственное страхование, разрешение ситуации с кадровым дефицитом, повышение зарплат медикам, диспансеризацию населения, ну и конечно, оптимизацию здравоохранения. Оптимизация эта предполагала сокращение расходов за счет закрытия неэффективных больниц и «использование высокотехнологичных медучреждений».
Достичь всех намеченных целей оказалось непросто. Система лекарственного страхования так и осталась пилотным проектом. Диспансеризация граждан особо не сложилась, а некоторые из них и до сих пор не знают, что есть такая возможность. Единая государственная информационная система в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ), призванная помогать организациям и гражданам получать доступ к медицинским услугам в электронном формате, стала одним из главных отраслевых и затратных «долгостроев». Проект все никак не придет к своему завершению.
Подписанный президентом в мае 2012 года указ о повышении зарплат врачам и медработникам натолкнулся на финансовые проблемы и саботаж региональных властей, боровшихся за экономию своих бюджетов. Чиновники от региональных минздравов отчитывались о повышении зарплат, хотя на деле медики получали зарплату все на таком же уровне. И в счет оптимизации санитарок, например, переводили на ставки уборщиц, а врачей заставляли работать на полторы или две ставки. Медики молчать не стали — в 2013–2015 годах прокатилась волна забастовок.
По результатам первого года своей работы Скворцова вошла в тройку самых непопулярных министров. А в 2017 году стала лидером антирейтинга членов кабмина (ей доверяли только 4% опрошенных Фондом «Общественное мнение»).
Одна из претензий к министру состояла как раз в том, как была проведена оптимизация здравоохранения. Эта тема вообще стала самой скандальной страницей в карьере Скворцовой.
Результаты оптимизации, как известно, оказались печальными: по стране были закрыты сотни фельдшерско-акушерских пунктов, поликлиник и больниц, происходили массовые увольнения сотрудников, и, как следствие,
качественная медпомощь стала малодоступной, особенно для сельских жителей, выросла смертность.
О снижении доступности медпомощи не раз писали даже аудиторы Счетной палаты. В их отчете еще за 2014 год констатировалось, что 17,5 тысячи населенных пунктов страны оказались без медицинской инфраструктуры. А в отчете за 2017 год отмечалось, что несбалансированные объемы и финансирование медуслуг привело «к замещению бесплатной медпомощи платной».
Самый яркий пример — несмотря на полисы ОМС и возможность родить бесплатно, большинство женщин на сегодняшний день рожают исключительно платно (либо заключив контракт с больницей официально, либо «сунув в карман» врачам и акушеркам). Это слабая надежда на то, что тобой займутся профессионалы.
На платформе общественных кампаний Change.org начиная с 2015 года с каждым месяцем росло количество петиций от врачей и граждан либо с требованием к властям не перепрофилировать ту или иную больницу, либо с требованием отставки министра здравоохранения Вероники Скворцовой в силу ее абсолютной неосведомленности о проблемах медицины.
Но реакции не последовало.
Тем временем в 2016 году Фонд независимого мониторинга медицинских услуг «Здоровье» отмечал, что в стране резко выросло количество случаев смерти «от старости». Слово «старость» указывалось в качестве причины смерти почти в каждом пятом случае для пациентов старше 80 лет. Экспертов смущало, что умершие россияне ничем не болели. Также увеличилось количество смертей от нервных болезней и болезней кожи. В фонде «Здоровье» предположили, что это связано либо с желанием Минздрава подогнать показатели под индикаторы президентских указов, либо с нежеланием проверять корректность сдаваемых регионами данных.
Минздрав на это заявлял прямо противоположное: показатели смертности достигли минимума за последние 25 лет.
А это уже противоречило даже данным Росстата,
согласно которым сердечно-сосудистые заболевания по-прежнему остаются главной причиной смерти россиян — почти половина (47%) летальных исходов, второе место удерживают онкологические заболевания — 196,9 случая на 100 тысяч населения.
Но министр Скворцова этого словно не слышала, давала интервью про «социальное равенство» и восхваляла советскую медицину: «Для своего исторического периода советская система здравоохранения была наиболее передовой и справедливой, — говорила она в 2017 году. — Создавая современное российское здравоохранение, основанное уже на последних технологических достижениях мировой медицины, мы стараемся взять из советской системы все лучшее. Прежде всего принцип социального равенства в обеспечении главного права каждого человека — на жизнь и охрану здоровья, бесплатного оказания помощи для каждого гражданина страны. Все лучшие традиции и устои советской медицины должны быть сохранены».
Руководитель Федерального медико-биологического агентства (ФМБА) Вероника Скворцова в одном из первых интервью после назначения, комментируя ситуацию с коронавирусом, заявила в эфире Первого канала, что ФМБА создало новые аппараты, которые позволяют проводить ИВЛ сразу двум, а то и четырем пациентам одновременно. Как отмечала Скворцова, от зарубежных аналогов система отличается наличием бактерицидных фильтров, обеспечивающих 99,9-процентную защиту от бактерий и вирусов. За апрель, обещала экс-министр здравоохранения, планируется разработать 80 тыс. комплектов таких аппаратов.
В Федерации анестезиологов и реаниматологов тут же заявили, что такой аппарат едва ли возможен. Дело в том, что разным пациентам необходим разный режим вентиляции легких, поэтому использование одного аппарата сразу для нескольких человек неприемлемо. В Сети же появилась петиция за отставку Скворцовой по причине ее «полной профнепригодности». «Одновременная вентиляция даже двух пациентов одним аппаратом ИВЛ категорически противопоказана с точки зрения физиологии дыхательных путей, безопасности пациента, адекватности мониторинга и просто здравого смысла. Не говоря уже о морально-этических и юридических аспектах», — говорили авторы обращения, подчеркивая, что слова Скворцовой категорически расходятся с рекомендациями всех мировых ассоциаций и сообществ в области анестезиологии-реаниматологии.
Больше про разработку новых ИВЛ Скворцова ничего не говорила. А учитывая недавнюю трагедию, произошедшую в больнице Святого Георгия в Санкт-Петербурге 11 мая, когда из-за короткого замыкания загорелся аппарат ИВЛ и в результате пожара погибли пять человек, очевидно, еще долго не скажет.
Впрочем, экс-министр почти каждый день в условиях пандемии делает массу других заявлений, слушая которые профессиональное медицинское сообщество порой разве что не крестится.
Назначение Вероники Скворцовой на пост министра здравоохранения в 2012 году сопровождалось материалами в государственных СМИ о том, что впервые эту должность занял потомственный врач — в пятом поколении. Впрочем, этот яркий штрих остался таковым — за 8 лет работы Скворцовой на посту министра сам факт, похоже, ничем не помог ни пациентам, ни врачам.
Из выглаженной официальной биографии и причесанных интервью: родилась 1 ноября 1960 года, школа с золотой медалью, окончила с отличием педиатрический факультет Второго московского мединститута, потом была клиническая ординатура кафедры нервных болезней, аспирантура, кандидатская, работа старшим лаборантом, ассистентом. В 1989 году возглавила одну из первых в России нейрореанимационных служб Первой городской больницы Москвы. В 90-х получила звания профессора и доктора наук (тема диссертации «Клинический и нейрофизиологический мониторинг, метаболическая терапия в остром периоде ишемического инсульта»).
По материалам некоторых СМИ,
Скворцова, уже будучи министром, дважды лично спасла людей, находившихся в предынсультном состоянии.
Первый раз это был сотрудник президентской администрации прямо во время заседания Госсовета РФ, в другой раз — пассажирка самолета Москва — Нью-Йорк.
Еще из штрихов, дополняющих портрет: противница абортов, сторонница советской медицины, не против гомеопатии. Автор около 600 научных трудов. В 90-х возглавила кафедру фундаментальной и клинической неврологии и нейрохирургии Российского государственного медицинского университета, руководителем которого стала спустя еще несколько лет. А в июле 2008 года была назначена заместителем министра здравоохранения и социального развития Татьяны Голиковой. Еще через 4 года стала министром здравоохранения сама.
Выступая со своим первым докладом после назначения и говоря о планах Минздрава до 2020 года, Скворцова анонсировала среди прочего развитие первичной и скорой медпомощи, лекарственное страхование, разрешение ситуации с кадровым дефицитом, повышение зарплат медикам, диспансеризацию населения, ну и конечно, оптимизацию здравоохранения. Оптимизация эта предполагала сокращение расходов за счет закрытия неэффективных больниц и «использование высокотехнологичных медучреждений».
Достичь всех намеченных целей оказалось непросто. Система лекарственного страхования так и осталась пилотным проектом. Диспансеризация граждан особо не сложилась, а некоторые из них и до сих пор не знают, что есть такая возможность. Единая государственная информационная система в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ), призванная помогать организациям и гражданам получать доступ к медицинским услугам в электронном формате, стала одним из главных отраслевых и затратных «долгостроев». Проект все никак не придет к своему завершению.
Подписанный президентом в мае 2012 года указ о повышении зарплат врачам и медработникам натолкнулся на финансовые проблемы и саботаж региональных властей, боровшихся за экономию своих бюджетов. Чиновники от региональных минздравов отчитывались о повышении зарплат, хотя на деле медики получали зарплату все на таком же уровне. И в счет оптимизации санитарок, например, переводили на ставки уборщиц, а врачей заставляли работать на полторы или две ставки. Медики молчать не стали — в 2013–2015 годах прокатилась волна забастовок.
По результатам первого года своей работы Скворцова вошла в тройку самых непопулярных министров. А в 2017 году стала лидером антирейтинга членов кабмина (ей доверяли только 4% опрошенных Фондом «Общественное мнение»).
Одна из претензий к министру состояла как раз в том, как была проведена оптимизация здравоохранения. Эта тема вообще стала самой скандальной страницей в карьере Скворцовой.
Результаты оптимизации, как известно, оказались печальными: по стране были закрыты сотни фельдшерско-акушерских пунктов, поликлиник и больниц, происходили массовые увольнения сотрудников, и, как следствие,
качественная медпомощь стала малодоступной, особенно для сельских жителей, выросла смертность.
О снижении доступности медпомощи не раз писали даже аудиторы Счетной палаты. В их отчете еще за 2014 год констатировалось, что 17,5 тысячи населенных пунктов страны оказались без медицинской инфраструктуры. А в отчете за 2017 год отмечалось, что несбалансированные объемы и финансирование медуслуг привело «к замещению бесплатной медпомощи платной».
Самый яркий пример — несмотря на полисы ОМС и возможность родить бесплатно, большинство женщин на сегодняшний день рожают исключительно платно (либо заключив контракт с больницей официально, либо «сунув в карман» врачам и акушеркам). Это слабая надежда на то, что тобой займутся профессионалы.
На платформе общественных кампаний Change.org начиная с 2015 года с каждым месяцем росло количество петиций от врачей и граждан либо с требованием к властям не перепрофилировать ту или иную больницу, либо с требованием отставки министра здравоохранения Вероники Скворцовой в силу ее абсолютной неосведомленности о проблемах медицины.
Тем временем в 2016 году Фонд независимого мониторинга медицинских услуг «Здоровье» отмечал, что в стране резко выросло количество случаев смерти «от старости». Слово «старость» указывалось в качестве причины смерти почти в каждом пятом случае для пациентов старше 80 лет. Экспертов смущало, что умершие россияне ничем не болели. Также увеличилось количество смертей от нервных болезней и болезней кожи. В фонде «Здоровье» предположили, что это связано либо с желанием Минздрава подогнать показатели под индикаторы президентских указов, либо с нежеланием проверять корректность сдаваемых регионами данных.
Минздрав на это заявлял прямо противоположное: показатели смертности достигли минимума за последние 25 лет.
А это уже противоречило даже данным Росстата, согласно которым сердечно-сосудистые заболевания по-прежнему остаются главной причиной смерти россиян — почти половина (47%) летальных исходов, второе место удерживают онкологические заболевания — 196,9 случая на 100 тысяч населения.
Но министр Скворцова этого словно не слышала, давала интервью про «социальное равенство» и восхваляла советскую медицину: «Для своего исторического периода советская система здравоохранения была наиболее передовой и справедливой, — говорила она в 2017 году. — Создавая современное российское здравоохранение, основанное уже на последних технологических достижениях мировой медицины, мы стараемся взять из советской системы все лучшее. Прежде всего принцип социального равенства в обеспечении главного права каждого человека — на жизнь и охрану здоровья, бесплатного оказания помощи для каждого гражданина страны. Все лучшие традиции и устои советской медицины должны быть сохранены».
«Закон Апанасенко-Хориняк» и дети со СМА
Среди претензий к Веронике Скворцовой — перебои с лекарствами. Особенно драматичная ситуация сложилась вокруг обезболивающих препаратов для онкобольных. Достать лекарства в аптеках, не пройдя круги бюрократического ада, а зачастую и пройдя их, было практически невозможно. И многие люди, страдающие от нестерпимых болей, принимали решение уйти из жизни, это было проще, чем получить обезболивание.
Только за 2014–2015 годы в Москве покончили с собой около 20 онкобольных (точная цифра неизвестна). Среди них — и 66-летний контр-адмирал Вячеслав Апанасенко. В предсмертной записке он возложил ответственность за свою гибель на «Минздрав и правительство» — его семья не успела собрать нужное количество подписей на рецепте для получения необходимого обезболивающего.
Это время журналисты окрестили «эпидемией боли». Оно ознаменовалось и преследованием врачей, осмелившихся помочь онкобольным. К слову, за врачей Скворцова не заступалась. Вспомним дело Алевтины Хориняк — врача с 50-летним стажем, подвергшейся уголовному преследованию за нарушающую должностную инструкцию выписку болеутоляющего препарата онкобольному. «Дело Хориняк» о незаконном обороте сильнодействующих веществ, длившееся три года и завершившееся оправдательным приговором, вызвало широкий резонанс в российском и мировом медицинском сообществе и послужило толчком для внесения корректировок в российское законодательство.
В январе 2015 года Госдума приняла закон, получивший название «закон Апанасенко-Хориняк» — он облегчает получение больными средства обезболивания.
Но самой тяжелой и неразрешимой за 8 лет работы Вероники Скворцовой в Минздраве стала ситуация с отсутствием лекарств для детей с редкими заболеваниями. Так, проблемы детей с диагнозом СМА (спинальной мышечной атрофией) в повестке дня не существовало (и продолжает не существовать в принципе. — Авт.). Дорогостоящие лекарства Минздрав не закупал и квоты не предоставлял как при Скворцовой, так и при ее преемнике Михаиле Мурашко. Это вынуждает родителей маленьких пациентов добиваться жизненно важного лечения в судебном порядке. И суды встают на сторону семей. Вот только региональным минздравам суды не помеха: они просто отказываются исполнять судебные решения и предоставлять пациентам то, что им положено по закону, — денег нет.
Еще при Скворцовой по стране прокатилась волна задержаний родителей при получении ими незарегистрированных в России иностранных препаратов. В Минздраве по этому поводу тоже молчали. От уголовного преследования мам и пап спасало вмешательство общественности. К уголовной ответственности запросто привлекали и взрослых больных, например, заказывавших себе редкие и отсутствовавшие в продаже в России антидепрессанты.
Отставка
Нет, Вероника Скворцова, конечно, не демон в юбке, а просто классическая чиновница, по-своему понимающая свой долг и функции. Главное в этом понимании, судя по всему, — защищать интересы государства, но, увы, не пациентов и не врачей.
Работала без геройства. Тюремная медицина так и осталась в подчинении ФСИН. Скворцова, как и ее предшественники, не осмелилась взять ее под свою ответственность. Про нынешние перебои и труднодоступность лекарств, прежде всего антивирусной терапии, в СИЗО и на зонах говорить излишне. Люди в российских тюрьмах в XXI веке по-прежнему умирают от ВИЧ и туберкулеза.
Но справедливости ради: пока Вероника Скворцова на протяжении 8 лет реализовывала программу оптимизации, в правительстве с этим все соглашались.
Провал реформы здравоохранения власти начали признавать только к 2019 году.
2019-й в сфере медицины тоже выдался богатым на скандалы. Выступления и недовольство врачей в регионах и в столичном онкоцентре им. Блохина (где онкологи пожаловались на уровень заработной платы, условия содержания больных и политику руководства учреждения). Вероника Скворцова за врачей снова не вступилась. Но публичные выступления медиков называла «грубым нарушением врачебной этики».
К концу 2019 года тучи над министром Скворцовой стали сгущаться. На заседании совета по стратегическому развитию и нацпроектам президент Путин назвал «разгильдяйством и хамством» срыв сроков по вводу в эксплуатацию фельдшерско-акушерских пунктов в селах, пообещав «разбор полетов» после проверки регионов. Еще он сказал, что по здравоохранению некоторые целевые показатели так и не были достигнуты, в частности снижение смертности, и обратил внимание на перебои с поставками лекарств: «Многие чиновники рассуждали об этом как о закупках канцтоваров».
Вице-премьер РФ Татьяна Голикова, которая, по неофициальным данным, никогда не считала главу Минздрава «своим человеком», пошла дальше, и в эфире у Владимира Соловьева прямо назовет реформу здравоохранения провальной:
«Ситуация настолько критичная, но нужно принимать радикальные меры. Нужно менять людей, управляющих здравоохранением, потому что вытащить отрасль не смогут те, кто ее обрек на провал».
Добавил и глава Минфина Антон Силуанов, заявивший, что медучреждения в стране находятся в плохом, «если не сказать ужасном состоянии».
Руководительница ФМБА и врачи, выпадающие из окон
15 января 2020 года Вероника Скворцова, как и все медведевское правительство, ушла в отставку. Но в системе ее все же оставили, назначив руководителем правительственного Федерального медико-биологического агентства (ФМБА), к функциям которого среди прочего относится «надзор и контроль в сфере оказания медицинской помощи» и организация «санитарно-эпидемиологического благополучия» работников организаций с особо опасными условиями труда.
И тут грянул коронавирус.
Пандемия окончательно закрепила репутацию Вероники Скворцовой в общественном мнении и СМИ как специалиста, не способного ни в обычных условиях, ни в экстремальных решать первоочередные проблемы в сфере здравоохранения.
Скандалы в подчиненном ей ФМБА следовали один за другим.
ФМБА череду трагедий с врачами как бы не замечало и хранило молчание.
Не замечает ведомство Вероники Скворцовой и отсутствие в аптеках страны на протяжении всех трех месяцев пандемии масок и перчаток. Не смущает ФМБА, которое вроде как должно отвечать за «санитарно-эпидемиологическое благополучие», и то, что
населению эти маски и перчатки не выдают бесплатно. Есть только за деньги. В магазинах — втридорога. В метро — 50 рублей за одноразовый набор.
Май 2020. Выясняется, что сотрудникам «Коммунарки» — главной российский больницы, занимающейся лечением больных коронавирусом, — так и не выплатили обещанные надбавки за работу в режиме нон-стоп. Об этом около ста медиков — медсестер, санитарок и технических работников написали в письме президенту. Потом уже выяснилось, что не заплатила компания-посредник. Но ФМБА и Минздрав молчат.
Кузбасс. 15 мая 2020 года сотрудники станции скорой помощи в Кемеровской области записали видеообращение, в котором пообещали объявить голодовку из-за невыплат надбавок. Медики жалуются, что маски им приходится шить самим, а многие бригады работают в одноразовых комбинезонах, которые затем обрабатывают, стирают и используют снова.
ФМБА и Минздрав молчат.
Хотя нет, не совсем. Вероника Скворцова на днях дала интервью «России 24». В нем, правда, не было ни слова про выпавших из окон врачей, отсутствие в ряде больниц средств защиты и про так и невыплаченные надбавки. Зато госпожа Скворцова рассказала о том, что медики, работающие с пациентами с положительными результатами тестов на коронавирус, из-за тяжелого психологического состояния часто перестают уделять внимание правильному ношению средств индивидуальной защиты, что провоцирует возникновению инфекционных очагов в стационарах.
И вот ФМБА вместе с главным внештатным психологом Минздрава Юрием Зинченко и начальником управления психологической службы вооруженных сил Валентиной Барабанщиковой, сообщила Скворцова, разработало методические рекомендации для психологической поддержки медиков. «У нас есть три направления контроля и регуляции, но прежде всего это самоконтроль, самоорганизация и умение себя балансировать. Для этого рекомендованы специальные упражнения. Второе — необходимо всегда сохранять открытость в общении с коллегами», — подчеркнула глава ФМБА.
Надежд на то, что ФМБА сделает что-то реальное, немного. Стихия Вероники Скворцовой — поддержание репутации ведомства, где она работает в тот или иной момент.
Пожалуй, ее деятельность на посту чиновницы от медицины дала лишь один плюс. В отсутствие какой-либо поддержки от начальства запуганные и униженные медики в регионах научились все же самостоятельно доносить информацию о реальном состоянии дел до властей и общества — посредством роликов на YouTube и петиций на Change.org. И слова о «грубом нарушении этики», кажется, никого из них уже не пугают.
Вера Челищева
