За месяцы, прошедшие с начала учебного года, первоклассники освоили новые для них правила школьной жизни. Они уже знают, как положено вести себя на уроке и на перемене, что такое расписание уроков и как добраться до школьной столовой. Учителя первых классов облегченно вздыхают: кажется, адаптация прошла более или менее нормально. Если судить по внешним признакам, да. А если посмотреть глубже?
Первые уроки
Как охотно и легко первоклашки шагали под звуки своего первого звонка! Все до одного интересные, любопытные и, главное, — разные. В последнее предшкольное лето взрослые старательно внушали им, что учитель будет рассказывать о серьезных и интересных вещах. И у детей сложилось ожидание новой увлекательной жизни. И вдруг оказалось, что учиться им нужно в основном тому, чтобы быть «как все», не выскакивать, не выделяться.
Вот на этом сломе радужных ожиданий и возникают проблемы, которые не решаются в процессе традиционной школьной адаптации.
Ведь в первые же недели ребенок, привыкший оценивать себя как «я — хороший», сталкивается с тем, что главная школьная наука «хорошести» заключается в умении вести себя правильно, а иначе придется расплачиваться — например, стоя возле парты весь урок... Ребята понимают, что их обманули. Школа оказалась совсем не такой интересной, совсем не свободной, более того — здесь так много правил, никому не понятных. Конечно, в играх, дома, в детском саду тоже нужно было соблюдать заданные рамки, вести себя определенным образом, и ребята умеют это делать. Но многие школьные порядки для шести-, семилетнего ребенка противоестественны, лишены всякого смысла. А значит, выполнять их тягостно. То и дело что-нибудь нарушишь.
Многие дети приходят к выводу, что здесь они стали «плохими».
Самозащита
Есть и другие, «невидимые миру» потери. В школе ребята узнают, что каждого положено постоянно оценивать, усваивают, как понравиться учительнице; впервые, наверное, делают попытки, а потом и в совершенстве осваивают науку отключаться от внешнего мира, когда невыносимо скучно.
Но детская психика так устроена, что негативная энергия ищет и находит выход. Школьники дерутся, кричат, снуют туда-сюда без всякой цели. И вызывают тем самым раздражение у взрослых, которые не понимают, что на самом деле это проявление защитной реакции.
В словаре ребенка появляется новое слово, которое тоже защищает: «мне-все-равно». Так они учатся не чувствовать, берегут себя.
Бывает, что веселый, общительный ребенок вдруг становится молчаливым, замыкается, только и мечтает о том, чтобы побыть одному дома, порисовать, посидеть около аквариума, сложить из конструктора корабль, который ни за что не сможет сделать ни один взрослый.
Маленьким школьникам вдруг начинает нравиться все изучать руками, играть с крупами, водой. А мамы с изумлением отмечают, что подобное уже было в развитии их малыша, но давно, а годам к четырем этот период прошел.
Первоклассники часто отыскивают давно убранные старые игрушки. Это может означать, что они как бы возвращаются к себе, начинают «себя чинить». Они играют, играют, играют...
Еще может появиться такая особенность, как слушать, но не слышать, смотреть — но не видеть. Это симптом того, что дети к окончанию школьного дня устают выполнять распоряжения. Родители тревожатся и недоумевают, что дети дома их не слышат — дома можно немного расслабиться. Мама и папа поймут.
Складывается впечатление, что дети помимо освоения школьной программы параллельно проходят школу внутренней жизни — учатся отвоевывать себя, защищать, беречь свой образ «я—хороший». Но такая работа иногда бывает не по силам маленькому человеку, и он теряет себя, перестает бороться, защищаться. Ребенок становится «как все», и самое страшное, что на смену «мне все так интересно» приходит «я ничего не хочу делать, меня это не интересует, отстаньте все».
Когда школьник делает домашнее задание, не понимая зачем, он выполняет простые механические действия, а желания научиться, добиться результата, удовлетворения от работы нет никакого. Так мы воспитываем примерного школьника — но затаптываем в нем ребенка.
Доверять детской природе, пока дети доверяют нам
Но почему мы, взрослые, так не доверяем своим детям, их природе?
Почему мы так восхищаемся первыми шагами, радуемся первым словам, которые появились благодаря внутренней свободе, природному духу, а не каким-то правилам и программам? Почему мы принимаем и поддерживаем естественное развитие малыша до школьной скамьи, а в школе пытаемся навязать свое, взрослое, неинтересное видение мира? Почему мы вдруг исключаем всякую исследовательскую работу рук и разума, дав ребенку ручку? Почему математика заучивается, а не понимается? Почему правила грамматики становятся всего лишь тестом на развитие памяти? Неужели за школьной партой такой пытливый разум вдруг перестает интересовать, как устроен мир, какие планеты есть во Вселенной, почему убегает растительное масло, когда его капнешь в лужицу шампуня?
Конечно, это происходит не по злой воле, некоторые учителя уверены, что ничего не могут поделать: «Программа такая». Но у многих с опытом приходит умение учить, не ломая природу ребенка. Это происходит, когда педагог перестает бояться детей, того, что они станут шуметь, вскакивать, нарушать дисциплину.
Если учитель не запирает детскую энергию на замок, а умеет с ней работать, направлять ее в конструктивное русло, то он знает, как сильно проявляется детская познавательная активность. И какое удовольствие может приносить такой урок и ребятам, и ему самому. Без сомнения, у них теперь все получится, ведь они нашлись — ребенок и взрослый, учитель и ученик (хотя эти роли часто меняются местами). Посмотрите, и школьная программа никуда не делась, она просто стала другой, не такой важной. Превратилась в ориентир, а не в наполнение школьной жизни.
Может пригодиться...
Урок можно сделать интересным и гораздо более эффективным, если настроить себя на чуть более разнообразные задания, увидеть и учесть способности каждого. Сережа никак не может выучить алфавит, но зато с таким удовольствием поет? «Молодец! А спой-ка ты нам этот же алфавит, можешь даже подглядывать в тетрадку!» И мальчик споет, и будет счастлив, что хорошо получилось, а азбука выучится как-то сама собой. Катя любит украшения — вон вся в бусах сидит, — давайте покажем ей, как можно складывать, вычитать, умножать и делить с их помощью. Вполне возможно, что вскоре Кате начнет нравиться математика и завтра все придут в школу с бусами. Ну и прекрасно, это ведь никак не подрывает школьные устои.
При этом хорошо бы не только делать задание увлекательным и игровым, но и объяснять, зачем мы этому учимся. И так — с каждым заданием, терпеливо и последовательно. С самых первых уроков. Составители прописей, конечно, руководствовались некоторой логикой, но ребенок совсем не обязан понимать ее. Поэтому, приступая к освоению очередного элемента, перевернем страничку и посмотрим, где, в какой букве он нам пригодится. Так же и с домашним заданием. Ребенок столько стараний приложил, чтобы его выполнить. И если учитель всего лишь проверил его наличие, зачем тогда было потрачено столько сил? Совсем другое дело, когда на основе домашнего задания строится логика следующего урока. Тогда немалый труд оказывается вознагражден.
Можно отважиться и провести эксперимент с учительской красной ручкой, которая выискивает ошибки и как бы указывает: «я знаю, а ты нет». Сменим ее на простой карандаш. Посмотрите, он не выискивает и не уличает, а тихонько, почти незаметно подсказывает, как правильно.
А еще можно раздвинуть парты! Составим их по периметру класса. Сначала, конечно, получится шумно, долго и бестолково. Ничего страшного, с первого раза такое трудное дело и не могло получиться идеально. Зато начали осваивать в реальной деятельности умение взаимодействовать, договариваться, корректировать свои действия, оценивать результат. А сколько свободного места! Быстренько постелем ковер и усядемся на него поудобнее. Будем читать истории и стихи — из учебника по чтению или специально припасенные, любимые. И вот что интересно — дети совсем не разбежались кто куда, а наоборот, подались вперед, сели поближе, чтобы лучше слышать. И если вдруг кто-нибудь завозится, отвлечется, то учитель не повысит голос и не будет делать замечание, а наоборот, станет читать чуть тише. И — проверено — шепот и возня тоже затихнут.
Перемена обстановки вообще живительна для малышей (да и взрослых тоже). Не нужно бояться, например, прервать урок и пригласить детей выглянуть в окно, если на улице вдруг пошел густой снегопад или сильный ветер закружил осенние листья и двор стал похож на аквариум с золотыми рыбками. Во-первых, дети и сами будут украдкой поглядывать на происходящее, неизбежно отвлекаясь. А во-вторых, у учителя появится опыт совместного переживания, которое потом можно обсуждать, обыгрывать и вплетать в учебу. Налюбовавшись, например, на радугу, можно предложить: «Давайте придумаем по три прилагательных, которые ее описывают».
Конечно, школа есть школа, здесь много обязательного, но ребенок приходит сюда каждый день в разном состоянии, и у него должна быть возможность сбросить напряжение, если утро не задалось, по дороге поссорился с родителями... Пусть в классе будет специальное место на такой крайний случай где-нибудь в уголке, где можно посидеть, обняв большую мягкую игрушку, повертеть что-нибудь в пальчиках и обрести равновесие. Так мы признаем за каждым ребенком право быть собой.
Умение жить и действовать по правилам тоже, конечно, придется осваивать. Пусть только они будут немногочисленными, незыблемыми и осмысленными. Те, что объявляются учителем, должны быть объяснены: «Высовываться из окон, входить без сменной обуви, драться и обзываться нельзя потому, что...». Кстати, большинство дисциплинарных правил — не кричать с места, не бегать по классу во время урока, не толкать соседа — действительно разумны и обоснованны. Можно даже предложить детям самим сформулировать кодекс поведения и вывесить его в классе, объявив открытым. Они очень быстро на опыте поймут, какие правила в него нужно включить, чтобы жизнь в классе была комфортной.
Ирина Волощук, детский психолог, г. Ивано-Франковск
