В первые минуты знакомства с институтом, когда ещё сильно терзают сомнения, и ещё можно повернуть назад, глаз ищет к чему бы привязаться, чтобы как-то оправдать и подкрепить свое решение, либо найти нечто вопиющее и вмиг разувериться. На первом этаже, при входе, висит символика, но без особого преклонения как в школе. Слова гимна, флаг, портрет президента – всё это не слишком привлекает внимание. Герб висит отдельно, весь выпуклый, точно сделанный из папье-маше, а рядом гораздо более размашистый стенд с описанием института. На самом верху, почти под потолком, висят обычные настенные циферблатные часы, которые всегда точно спешат на пять минут.
В каждом институте при входе висят часы. Это, как правило, бесполезно, так как студентоы, в силу собственной молодости и беззаботности, редко обращают на них внимание. Часы при входе нужны больше преподавателям. В этом институте часы висят в каждом классе, каждом коридоре, отсчитывая время, от которого деться нет никакой возможности. Невозможно представить, чтобы лектор, остановившись и как бы устав, спросил: «Который теперь час?» или «Сколько осталось до перерыва?», давая надежду, что может быть отпустит пораньше. Никогда сам лектор не увлекается до такой степени, что теряет счёт часам и минутам, никому не приходится перебивать его, прося о перемене. Часы на стене не дают такой возможности. Они присутствуют какой-то особой жизнью, отличной от всего происходящего вокруг. Когда на втором курсе заочников переводят в другую большую аудиторию, находящуюся этажам ниже той, в которой они провели две первых сессии, там оказывается совсем другая атмосфера: на стенах вместо разных экономических схем и юридических выжимок висят портреты русских писателей, а на подоконниках стоят другие цветы, но и в этой аудитории на стене точно также будут висеть часы.
Обычно весь курс можно разделить на три части: местных – мужчин (парней) и женщин (девушек), проживающих в окрестности института и немного подальше; приезжих – девушек и реже парней из других регионов; иностранных студентов – белорусов и таджиков, как правило. Местные – люди разные; у многих из них уже есть одно образование, и сюда они пришли, чтобы получить второе. Кого-то заставили, кто-то сподобился сам, есть и такие, для кого сессия – лишний повод убежать с работы, взяв оплачиваемый отпуск. Приезжие студенты, как правило, самого что ни на есть студенческого возраста. У себя в провинции они учиться не хотят, а Москва оказалась кому не под силу, а кому и не по карману. На занятиях они сдержаны, сидят позади местных, на которых пристально смотрят, но знакомиться не спешат.. Между собой они все всегда уже давно знакомы, ибо совместное проживание на последнем этаже института, отведённым под общагу, ни к чему другому больше расположить не может. Но это самый целомудренный тип студентов-провинциалов. О другом типе каждый раз рассказывает директор, как только приезжает новая партия переселенцев. Одна довольно взрослая студентка, приехала за день до начала сессии и решила провести этот день максимально насыщено, достойно отметив начало новой жизни. В два часа ночи пвызывали пожарных, доставать её, вусмерть пьяную, пытавшуюся перелезть из комнаты соседки в свою, снаружи, через окно, и в нём, к несчастью, застрявшую.
“Иностранцы” всегда держатся особнячком, сидят только на последних партах и в занятиях никакого участия не принимают, хотя конспекты пишут хорошо и чисто, по-русски. Таджики всегда только в черном, стараются быть приветливыми – громко здороваются, входя в класс, но затем настороженно отходят в облюбованный уголок. На первой же сессии они не сдают ни одного экзамена, доводя некоторых учителей, которые пытаются выбить из них хоть фразу, до нервного срыва. Ничего не отвечая, они смотрят и стеснительно улыбаются. Но каждую следующую сессию их количество не только не уменьшается, а как будто даже возрастает! Где и как они пересдают – остаётся загадкой.
О чём говорят студенты? Темы: отдых, семья, работа – о ней говорят не особо охотно – понятно – иначе не пришли бы сюда. Кто помладше обсуждает клубы, тусовки и компьютерные игры, если есть подходящий собеседник. Как это обычно бывает, курс делится на кучки по интересам. Впрочем, это уже вполне взрослые люди, для которых с годами открылась тихая радость молчания; им уже известно, что необязательно встревать в разговор, делясь своим собственным мнением, – не потому, что оно никому не будет интересно, а потому, что каждый рад больше остаться при своём.
Преподаватели отличаются от тех, которые работают в дневных институтах, но поскольку большая часть из них преподает как в очном, так и в заочном отделении, то, в первую очередь, они отличаются от самих же себя: на очном они за что-то ответственны, им приходится больше работать и по времени и по энергии – кого-то увещевать, что-то требовать, ставить плохие оценки. На заочном отделении – рай, здесь и публика совсем другая – смотрит завороженно, стараясь ловить каждое слово. По крайней мере так должно казаться. Один должен прочитать весь курс философии за несколько лекций. Он военный, имеет звание, закончил какой-то военный ВУЗ и аспирантуру МГУ; преподаёт в институте почти все гуманитарные предметы. Ходит по аудитории и поочерёдно, отвлекаясь от предмета, заговаривает со студентами. Особенно приветлив к “иностранцам”, стараясь дать им понять, как он их всех уважает. Начинает с того, что логика – наука очень трудная, что экзамен будет очень сложный и сдадут его не все. Вообще-то по-расписанию должна быть философия, по которой скоро экзамен, но он решает начать с Логики, чтобы войти в доверие к публике, которую он развлекает логическими задачками. Сразу же назначается награда: 3 решенные задачи – автомат на экзамене. Это многих ободряет. Кто-то изо всех сил пытается напрячь свой ум, кто-то лезет в интернет и мучается, как правильно написать в поисковике условия задачи; «самые умные» – женщины, как правило, выходят, чтобы позвонить родным или знакомым, будто те могут им чем-то помочь.
Информационные технологии – предмет простой и «необязательный». Читает его седой сухонький старичок в костюмчике с галстучком и в здоровенных ботинках. Он сразу извиняется, как-то неловко расшаркивается, – видно, что смущён публикой. Начинает о себе, что сам он физик-ядерщик, а приходит в институт, который он сам недавно закончил, потому, что его очень прочил директор. Говорит, что предмет этот студенты знают лучше его самого, так как он, предмет, заключается в том как правильно искать информацию в интернете, конкретно – в справочно-правовых системах. Добавляет зачем-то, что сегодня всем надо иметь компьютер, желательно с самой новой операционной системой: Windows XP, – после чего все студенты медленно прячут глаза, и до самого экзамена его никто больше не слушает.. На экзамене тройки ставит автоматом, и находятся студенты, которые решают сдаться сразу.
Студенты-заочники не знают порой самых элементарных вещей, и это не зависит от того откуда они приехали. У всех мобильные телефоны и планшеты последней модели – главный источник счастья и радости, а главное – информации о мире. Кажется студент только и умеет, как найти нужную информацию, применить её и тут же забыть.
Каков характер преподавателя такого института? Он самолюбив, привык, что студенты ничего не знают, ни чем не интересуются, поэтому спокойно себе читает самый минимум, самую выжимку. За годы проведённые в институте , у него наработаны не только лекции, но и разговоры, входы выходы, в общем – всё, как у заправского циркового артиста. Поэтому, когда вдруг иногда попадается слишком знающий курс, который не удовлетворяется простыми объяснениями, это слишком его напрягает. Но попадаются и «честные» преподаватели, которые пытаются использовать несколько отведённых часов, чтобы прочитать интенсивно, пусть с купюрами, весь курс лекций., а под конец проводит два закрепляющих семинара и ставит зачет по предъявлении конспекта. Некоторые проводят, только семинары, заставляя студентов делать доклады, храня тщетную надежду, что хоть кто-нибудь “что-нибудь останется в голове”.
Первый экзамен – действо весьма волнительное. Все возбуждены и гадают, как он будет проходить, строят планы самоспасения. Более всех волнительны девушки: одни подаются назад, на последние ряды, другие, наоборот, решают сесть вперёд, чтобы стать меньше заметными преподавателю, когда тот будет ходить, третьи садятся с теми, кого считают умней себя, – тут можно только гадать. Никто до конца не знает, в какой форме будет проходить экзамен. Все бояться, думая, что будет очень сложно, ведь для многих это первый в жизни экзамен, представляя себе его исключительно по фильмам. Преподаватель на все вопросы отнекивается, что не знает или уходит в сторону, а иногда и пугает, говоря, что экзамен будет проходить тет-а-тет по билетам. И только под самый конец, за одну-две лекции, говорит, что так как студенты – заочники, со всеми вытекающими последствиями, то экзамен пройдёт в письменной форме. Оказывается, что весь экзамен – это ответ на вопросы, распределённые по вариантам, и каждому студенту заранее известен его вариант и ответ на вопрос, ровно так, как он записан в последних двух лекциях, которые диктовал преподаватель. Остаётся только правильно списать. В тетради смотреть запрещается, но можно их оставить тихо лежать на краю стола, а если кто-то подсмотрит, то будет немедленно удален с экзамена. Но смотрят, разумеется, все, а преподаватель ходит по кабинету и вдруг всегда вовремя отворачивается, а напоследок и вовсе выходит из аудитории, как будто ответить на внезапный звонок; и когда он возвращается, медленно открывая дверь, то с удовольствием отмечает, что все молодцы – никто не списывал, так как он, внезапно вернувшись, не увидел ни одной раскрытой тетради. И это правда, ведь к его приходу списали уже абсолютно все. Затем листочки собираются, назначенный староста собирает зачётные книжки, все выходят минут на пятнадцать из класса, пока лектор и староста будут проверять работы и выставлять оценки. Эти минуты весьма характерны. Все выходят курить и шумно, как дети, подводят итоги. Все понимают, сто какая бы ни была поставлена им оценка, она ими не заслуженна., что все они участники какого-то не очень чистого действа, и, что самое страшное, похоже, что дальше всё будет происходить точно также. Самые честные уходят после первого такого «экзамена», остальные терпят и тешат себя надеждами, что такая халява встречается только на первых курсах, когда идут общие предметы, а дальше будет жестче. Если бы всё было взаправду , – никто бы ни сдал. Но тех, кто так рассуждает, совсем немного. В основном, все не прочь тихонько отсидеть так несколько лет. После окончания перемены, все начинают подтягиваться в класс и разбирать зачётки и листочки с ошибками. Даже при таком «либерализме» находятся два-три студента, обычно среди иностранцев, которые не сдали экзамен. Им предоставляется вторая попытка, уже наедине с профессором в его кабинете.
* * *
Но рано или поздно наступает момент, когда все экзамены и зачёты сданы – сессия закрыта. Все студенты выстраиваются в очередь в учебную часть, – довольные собой и счастливые, чтобы поставить печать в зачётной книжке и на полгода забыть обо всём; а те, кто не сдали, идут в кабинет директора, чтобы им, после краткого внушения, в очередной раз объяснили, где можно оплатить дополнительную попытку...
Альгис Руйбис
