Лариса Лужина предпочитает советских актеров современным, не возражает против повышения пенсионного возраста и считает, что зрителю испортили вкус. Об этом народная артистка РСФСР, которой 4 марта исполнилось 80 лет, рассказала «Известиям». Поздравив юбиляршу, обозреватель газеты не могла не задать вопрос о Владимире Высоцком, дружба Ларисы Лужиной с которым породила множество слухов.
— Вас очень часто спрашивают про Владимира Высоцкого. Не устали от этого?
— Конечно, устала, потому что одни и те же вопросы. Всем интересно, а был ли у меня с ним роман. Не было у меня романа, не было! Я уж думаю: «Ну хоть бы был, может, тогда не пришлось бы оправдываться».
С моим мужем — оператором Алексеем Чардыниным — они познакомились еще будучи студентами. Как-то Высоцкий приехал к ребятам в общежитие ВГИКа. Что-то у них с Лешей произошло, и они подрались. Не то чтобы сильно, но отношения в туалете выясняли. После этого вышли обнявшись и стали друзьями на всю жизнь. У них была своя компания — Володарский, Высоцкий и Чардынин. Я же при встрече с Володей только здоровалась.
Дружеские отношения у меня с ним сложились уже на съемках «Вертикали» у Станислава Говорухина. Высоцкий после этой картины часто приходил к нам в гости. Но как познакомился с Мариной Влади, наши пути разошлись. Отдаление произошло еще и потому, что я разошлась с Лешей. Высоцкий был преданным другом. Он продолжил дружить с Чардыниным, а я как бы в стороне оказалась.
— Вы были отчаянной актрисой, без страховки снимались в «Вертикали»?
— Я играла спортивного врача. По сценарию от меня не требовалось забираться на вершину Чегета. Но мы были молодые, бесшабашные, и казалось, что раз уж попали в горы, надо всё испробовать. Ну и пошли на восхождение. По сюжету четверо героев идут в связке на вершину. Снимали это с вертолета.
— И вы были без страховки?
— В горах спортивная страховка, не такая, как в цирке. На вершину идут по двое в связке, чтобы в случае, если один сорвется, другой мог его удержать.
— Как вам кажется, почему эта картина до сих пор популярна?
— Благодаря Высоцкому и его песням. Говорухин работал на Одесской киностудии, и там оказался этот сценарий. Его надо было срочно использовать, план студия должна выполнять. А Станиславу Сергеевичу нужно было снимать дипломную работу, вот он и взялся. Кроме того, он имел второй разряд по альпинизму. И для съемок привлек друзей, известных в СССР альпинистов. Они помогали нам в горах. А в самых опасных местах дублировали актеров. Например, перепрыгивали через трещины. Без подготовки такой трюк сделать невозможно. Да и сам Говорухин иногда выступал в качестве дублера.
— Сейчас много обсуждают пенсионную реформу. Что вы думаете об увеличении пенсионного возраста?
— Я готова работать до конца, пока хожу, мыслю, говорю, есть желание и есть работа. Самое главное — быть востребованной, пускай это будет и в 60, и в 70, и в 80 лет.
После 55 лет все рвутся на пенсию, но не понимают, что уйдут и на свою должность, в свою профессию больше не вернутся, к сожалению. А что пенсия? Месяц посидел дома — и всё, снова хочется работать. К тому же пенсия маленькая, не наотдыхаешься, значит, всё равно приходится подрабатывать. Поэтому уж лучше оставлять на пять лет человека в своей профессии, чем, например, хорошему экономисту идти подрабатывать дежурным в метро или охранником. Для меня 55 или 60 — разницы нет. Я как работала, так и работаю: концерты, встречи, иногда съемки.
— Кино в вашей жизни стало меньше?
— В художественных фильмах уже давно не снималась, только в сериалах. А в последние три года у меня вообще нет ничего на экране.
— Почему?
— Не приглашают. Сейчас нужно иметь агента, чтобы тебя раскручивали, везде толкали. У меня его нет, как у многих бывших советских актеров. Поэтому мы и просиживаем. Я не умею бороться за себя. Мы к этому не привыкли. А теперь нужно быть настырным, ходить на все кастинги, знать, где что начинают снимать, идти кланяться со словами: «Попробуйте меня, пожалуйста». Я же не буду этого делать. Этим может заниматься агент, но…
— В последнее время некоторые советские актрисы стали рассказывать о случаях, когда режиссеры закрывали им путь из-за отказа в личном внимании. Вы сталкивались с неприличными предложениями кинематографистов?
— Может быть, у кого-то такое и было. У меня — нет. Мне никто не говорил, мол, если будешь со мной, получишь главную роль. Всё шло само собой. Снималась, но не через диван, к счастью.
— Сейчас другие времена. Можно создать о себе миф в соцсетях, и вот ты уже звезда.
— Да, выставляй свою физиономию в интернет — и тебя будут знать все. Я не умею этого делать, хотя у меня есть Instagram. Завела как-то, но не понимаю, как им пользоваться. Нажала на фотографию, вдруг мне посыпались какие-то отзывы. Нравится кому-то фотография — ну и что толку? Боже мой, лучше бы и не делала этого. Поражаюсь, как люди могут столько времени тратить на смартфон. Ходят, уткнувшись в него. Как-то друзья пригласили меня на концерт. И вот вижу в зале одного известного человека, который сидит весь вечер в своем телефоне. Зачем же ты пришел сюда? Это элементарное неуважение.
— Вы пережили блокаду Ленинграда. А как вы оцениваете современные фильмы о войне?
— У тех, кто воевал, картины совершенно другие, и сравнивать их с сегодняшними не стоит. Чувствуется, когда это переносится на экран людьми, не видевшими войну. Все будто хорошо играют, может быть, где-то неправильно форма застегнута или еще что-то, но я не очень на это обращаю внимание. А вот лица, глаза у актеров другие и жизнь в кадре другая. И всё вроде правильно, но чего-то не хватает. Наверное, не достает сердечности, душевности. Бывает ощущение, что ряженые на экране.
— Может быть, все-таки дело в деталях, в тех же костюмах?
— Сейчас костюмы «фактурят»: мнут, втирают пыль. В наше время тоже так делали. Но в основном были настоящие, уже поношенные, списанные из армии гимнастерки.
Может, это нам так кажется, что чего-то в кино не хватает, а сегодняшнему поколению всё нормально. «Тихий Дон» Сергея Урсуляка они воспринимают, а я нет. Для меня «Тихий Дон» — это картина Сергея Герасимова, и другого воплощения этой истории я не признаю. Другого Мелехова, кроме Петра Глебова, не вижу, другой Аксиньи, кроме Элины Быстрицкой, не знаю.
— А что не так с актерами в сериале Урсуляка?
— Мне кажется, что те советские актеры были в два раза выше ростом. Вы видели актера Евгения Ткачука, игравшего Мелехова у Урсуляка? А Петр Петрович Глебов какой был — глыба! А какая там Людмила Хитяева! Увидишь — не забудешь. Казачка! А что сейчас? Никого не запомнила из нового «Тихого Дона». Мимо меня прошли эти лица.
— Как считаете, зрители стали меньше разбираться в кино?
— Зрителю испортили вкус дешевыми американскими картинами. Когда открылся железный занавес, поток фильмов самого низкого качества хлынул на наши экраны. Как в сточную яму, нам спускали всё самое гнусное. Но нам всё было интересно, всё впервые. Мчались смотреть эти вестерны, блокбастеры, ужасы. На плохом кино воспитали людей, и уже хороший фильм, даже американский, они не воспринимают.
— Какой совет ваших педагогов Тамары Макаровой и Сергея Герасимова вы чаще всего вспоминаете?
— Сергей Аполлинариевич Герасимов всегда говорил: «Читайте больше хорошей литературы. Любите и учите классиков: Пушкина, Тургенева, Лермонтова». Он сам очень хорошо читал стихи, много знал наизусть. А еще говорил: «Не забивайте свои головы, а развивайте их».
А Тамара Федоровна пыталась нам привить манеры и правила хорошего тона. Она рассказывала, как себя держать в обществе, советовала, как одеваться. Тамара Макарова всегда была элегантна, красива, аристократична. Мы этому у нее учились. Наши педагоги многое нам дали не только в профессии, но и в жизни.
— Несмотря на возраст, вы сохраняете активность. Можно ли сказать, что вам некогда унывать?
— Не то чтобы у меня был каждый день праздник. Но я стараюсь, держусь. Хотя если бы меня сняли скрытой камерой дома, убедились бы, что я и грустная бываю.
Зоя Игумнова
