Я склонен к изысканной метафорике.
Например, такой: едешь в метро с распахнутыми глазами. Наблюдаешь попутчиков. Слышно табак. На остановке входит женщина: платье сидит на ней как шапка Мономаха на царь-колоколе. Взгляд падает на бёдра, и вспоминается упражнение «вращение тазом» на физкультуре. Потом будут «весёлые старты». Я озорно поглядел в её лицо. Она почувствовала взгляд, вернула мне его, я опустил глаза.
В трамвае не так. На остановке входит мужчина, он небрит, под мышкой у него книга «Кристаллография для чайников». «Так это ж я через сорок лет», — думаешь. А когда заглядываешь ему в лицо, он сразу мигает — мол, да, парень, мы делим не только площадку в этом неслышном трамвайчике, но и — тайну.
Здесь удивительно не то, что я в обоих случаях веду себя как комсомольский этнограф: стараюсь видеть дальше своего носа, но нос у меня маленький, и вылетающий из глаза фотон не находит крутого трамплина, не взлетает, обозревает спокойно, ровно, с расстановкой.
Никакого перекоса, как у всеми нами любимого полковника Аурелиано Буэндиа.
Аурелиано Буэндиа. Сгенерировано в @kandinsky21_bot
Удивительно другое.
В первом случае я опустил глаза, во втором случае — нет.
Давайте я не буду вам рассказывать про подземное (метро) и наземное (трамвай). Для экспертности в этом вопросе мне не хватает самолёта. Я давно не летал.
Опускаешь глаза в метро, не смотришь… Не потому что это не вежливо. А что такого? Потому что не хочешь, чтобы стал виден спрятанный за твоим крепким телом немощный, надломленный обстоятельствами, крохотный стерженёк. Он всё равно что сосулька зимой. Вроде холодит, но стоит к ней прильнуть чьему-нибудь рту — растает как не бывало.
Именно в метро. Этот вагон как пломбированный. Бог его знает.
Мне нравится фраза: «Я не такая, я жду трамвая».
Что-то в ней есть.
Стержень, что ли, как раз...
Глеб Буланников
