О нашем поведении в социальных сетях - сегодня на нашем сайте. Читайте и комментируйте!
Дмитрий Меньшиков, редактор "1001.ru".
Наши личные страницы, комментарии, селфи и репосты в социальных сетях — это способы самоидентификации и репрезентации. В рамках цикла «Культура в деталях» в ЗИЛе заведующая кафедрой истории и теории культуры факультета истории искусства РГГУ Галина Зверева прочла лекцию «Я и Другой в социальных сетях: способы самоопределения и коммуникации».
T&P публикуют основные тезисы о гендерной, локальной, политической и других идентичностях в социальных медиа, а также о том, почему пользователи интернета скучают по СССР или активно поддерживают антиинтеллектуальные позиции вроде лекций Задорнова.
Знание vs информация
Социальные медиа — это своего рода meeting point пользователей, чьи ментальные установки, поведенческие практики соотносятся с разными ролями и статусами. Можно говорить о социальном, гендерном, профессиональном, идеологическом, образовательном, политическом различении ролей. Социальные сети — это хорошее место для разговора о себе и других, продвижения себя, вербальной и визуальной демонстрации своей позиции или позиции той группы, от имени которой желает выступать пользователь. Здесь можно выражать эмоции, спорить и соглашаться, тут приобретаются союзники и противники.
Пользователи преобразовывают различные ресурсы в подвижные продукты, которые сочетают в себе черты обыденного и специализированного знания. Мы привыкли не задумываться над тем, что отличает знание от информации. Когда информация организовывается пользователем, тогда и появляется знание — личная позиция, то есть способ, которым пользователь складирует ресурсы и распоряжается ими. Обыденное знание — это знание так называемого здравого смысла. Организации специализированного знания нужно обучаться: это наука, искусство, профессия и тому подобное. Но между этими двумя зонами есть колоссальное поле, в котором формируется «гибридное знание». В подвижных цифровых форматах чаще всего соединяются сегменты обыденного, повседневного знания и осколков специализированного. В этом сложном поле и формируются позиции (само)идентификации рядовых пользователей социальных медиа.
Проблемы (само)идентификации
Продукты знания о себе и других в социальных медиа можно рассматривать как своеобразные цифровые нарративы. В них выражается личный и групповой опыт пользователей, создаются и продвигаются наборы ценностей и смыслов. Они характеризуют особенности повседневного общения в социальных медиа и имеют прямое отношение к проблемам идентичности.
Идентичность — это что-то завершенное, но в реальной жизни мы имеем дело с постоянным переосмыслением себя и других людей, (само)идентификацией. Происходит маркирование, соотнесение себя и других с определенной группой по принципу общих ценностей, образа жизни, поведенческих практик. Это проведение мысленной границы, установление первичных различий между «я», «он/она», «они» или «мы». Чаще всего самоидентификации устанавливаются через рассказ о себе и других с помощью определенной репрезентации. Поль Рикер говорил: «Человек есть то, что он говорит о себе и других». Поэтому нам важна также нарративная идентичность: мы представляем себя и других через выбор слов, речевых конструкций, речевой дискурс.
В зависимости от формата медиа (само)репрезентации имеют свои особенности: например, в пространстве «ВКонтакте» или Instagram самое важное для пользователей — это личная страница, профиль. «Я» находится в центре, в этом смысле селфи — позиция того же порядка. В Facebook личная страница и хроника выглядят скромнее, и идентификация себя и других представлена скорее в (ре)постах, комментариях. В YouTube (само)идентификация выражается в роликах и комментариях к ним: здесь пользователи выстраивают список видеоматериалов на любимые или значимые темы.
Пол, возраст, этничность, ценности
В последнее время в социальных медиа нет границы между частным и публичным. Впервые зарегистрировавшихся это смущает и пугает: не каждый готов размещать интимные подробности своей жизни, как это делает большинство пользователей социальных сетей. Например, для юзеров старых медиа программа НТВ с Лесей Рябцевой была шокирующей, однако для бывалых пользователей «ВКонтакте» или Facebook эта «смелость», выражающаяся в отсутствии границы между интимным и публичным, — норма.
Переживание своей принадлежности к реальной или воображаемой общности, самоидентификация чаще всего задается такими границами, как пол, возраст, этничность, национальность, страна проживания и так далее. Саморепрезентация, представление другому, происходит через какой-либо ритуал или церемонию.
Пример гендерной идентификации мы можем увидеть в комментариях пользователей к видеоролику про женственность, в котором рассказывается, как девушка должна одеваться, чтобы нравиться мужчине. В одном из комментариев говорится: «Когда в роддоме родилась каждая из нас, там улыбнулись: „Девочка!“» В соответствии с этим подсознательным знанием нужно пробуждать и развивать женственность. В комментариях мы видим, как пользователи считывают стереотипные конструкции, например ту, что женщина формируется только под взглядом мужчины. Сходным образом построены и ролики о мужественности. Пользователи так же показывают свою принадлежность к этой категории комментариями. Заметим, что большинство рассматриваемых пользователей, оставляющих комментарии, согласны с асимметричной версией отношений женщин и мужчин, в которых всегда доминирует гипертрофированная маскулинность последних.
Еще одно частое разделение — этнокультурное. В 2010 году, когда проводилась всероссийская перепись населения, переписчикам впервые было разрешено ставить в графу «национальность» все, что скажет гражданин. Так возникли «граждане мира», «марсиане», «эльфы», «*** (матерное слово)». Использовались неэтнические локальные сообщества, например «поморы». Тогда возникло даже движение сибиряков, выступающих за свою особую национальность: несколько десятков тысяч людей определили свою национальность как «сибиряк», хотя в строгом смысле они не являются этносом. Самоидентификация с той или иной этнической группой в свете этой информации происходит достаточно произвольно, однако тот, кто это делает, убежден в обратном. В роликах на YouTube мы видим, что многочисленные пользователи маркируют свою этнокультурную принадлежность и продвигают ролики о казаках или сибиряках в социальных сетях.
Еще один важный аспект (само)идентификации — социокультурный, то есть отнесение себя и других к определенным культурным группам в соответствии с жизненными ценностями, интересами, поведенческими практиками. Определяется, что носить, куда ходить, как питаться, что смотреть, где отдыхать, учиться и так далее. Посмотрим, на что обращает внимание пользователь в профайле, рассказывая о себе, помимо того, что обычно обозначается, то есть родного города, места работы, языков. Он ищет возможных партнеров для контакта, обозначая свои жизненные приоритеты, используя рассказ о себе и цитаты, которые ему нравятся. Человек чаще всего представляет себя в соцсетях с наиболее выгодной стороны с точки зрения успешности, физического здоровья и красоты, различных достоинств. Это картина, особенно характерная для пользователей «ВКонтакте».
Пользователь как герой рассказа
Цепь жизненно важных событий представляет пользователя Facebook как героя рассказа. Может быть несколько рядов событий: например, первый повествует о карьере пользователя и его творческих успехах, а второй — о семье, путешествиях и социальных акциях, которые он считает значимыми. Определяя свое отношение к ситуации (скажем, кто-то оставил во дворе пианино), пользователи характеризуют в первую очередь самих себя.
Вокруг таких ситуаций может сложиться онлайн-сообщество: таким образом выстраиваются нарративные идентичности. По сходным основаниям выстраиваются и социальные идентичности — разделение своих и чужих по принципу богатства или успешности. В социальных медиа подобное маркирование чаще всего происходит с использованием готовых ресурсов: государственных каналов, политиков, мнений блогеров. Рядовые пользователи зачастую идентифицируют себя через отношение к тому, что им предъявляется как уже готовый продукт. На таких же основаниях выстраивается и политическая (само)идентификация.
Можно еще говорить о временнОй (само)идентификации — локальной группе, которая может захотеть стать исторически значимой. Например, открытые недавно археологами стоянки древних племен саргатов, якобы выплавляющих титан в каменном веке, стали поводом для возникновения группы, считающей себя их наследниками. Существует огромное количество роликов, в которых фигурирует идея культурного отличия своей группы от другой по принципу глубочайшей древности. Здесь полностью царит гибридное знание, которое смешивает археологическое знание с ненаучными, бытовыми выводами. Это связано с желанием пользователей идентифицироваться с какой-либо уникальной и необычайной общностью. Поэтому пользователи интернета активно поддерживают лекции Задорнова или Чудинова, принципиально выступающих с нарочито антиинтеллектуальными позициями. Пользователи готовы привязывать себя к большим, емким и горделивым конструктам для того, чтобы поддерживать идею величия. Такое поведение может носить компенсаторный характер. Отсюда возникновение легенд о том, что в Сибири находят что-то еще более древнее, чем египетские пирамиды, — это тоже из разряда опытов (само)идентификации.
Важный сегмент (само)идентификации — локальное, пространственное самоопределение. «ВКонтакте» или Facebook часто показывает изображение так называемых простых людей в отдаленных или заброшенных регионах России. Потребность идентифицироваться в некую особую локальную группу можно связать с развитым чувством места. Так же происходит отнесение себя к воображаемой — для современных молодых пользователей, не живших в СССР или живших там недолго — советской общности. Отнесение себя к воображаемой группе «советских» — это не просто ностальгия по СССР, это более сложная жизненная установка, в рамках которой человек не находит важных ценностей и ориентиров в настоящем и ищет их в прошлом.
Формы и способы коммуникации в социальных медиа только кажутся убедительными, а на деле они слабо соотносятся напрямую с теми формами общности и способами самоопределения, что мы находим в так называемой живой социальной реальности. Набор ролей, которые принимают на себя рядовые пользователи в процессе общения, не очень большой. Одна позиция — активный участник, организатор, лидер события, другая — зритель, высказывающийся в комментариях, сопереживающий наблюдатель, соотносящий себя с чем-то одним и отграничивающий от другого, любящий и ненавидящий. Третья роль — свидетель, говорящий о других, как если бы он сам это видел, и выносящий об этом какое-либо суждение — презрительное или восхищенное.
Как правило, в проявлениях любой общности, будь то комментарии к видео о землячестве во «ВКонтакте» или в группе про политику в Facebook, вся коммуникация идет невпопад. Каждый говорит о своем, о своих чувствах, месте, дает свое самоопределение. Коммуникация, которая внешне выглядит слаженной, на самом деле отсутствует. Каждый, кто включается в такое общение, самоопределяется таким образом, чтобы всего лишь сказать: «Я есть, я говорю, это мой голос. Посмотрите — я еще жив». Тема одиночества в социальных сетях всплывает вовсе не случайно: коммуникации в социальных медиа разорванные, а виртуальные общности, создаваемые в интернете, трудно переводимы в офлайн. Поэтому векторы гражданской активности в онлайне и офлайне не всегда сходятся.
