Группа «Порнофильмы» играет прямолинейный и политизированный панк-рок. И пожалуй, в новом поколении российского панка нет музыкантов популярнее. Максим Динкевич поговорил с фронтменом «Порнофильмов» Владимиром Котляровым о том, почему ему тесно в рамках субкультуры.
— В альбоме «В диапазоне между отчаянием и надеждой» окружающий … [жесткач] описан довольно детально, а способы побега от него — набросками, в общих чертах. Твой рецепт выживания в России?
— Альбом начинается с издевки, насмешки, озлобленности. Далее его герой проходит фазу отчаяния и отчуждения, после чего он все больше смотрит не по сторонам, а внутрь себя. Это довольно типичная реакция — человек не думает, почему так плохо и несправедливо ему живется в России. Он начинает думать: «Мне уже тридцать. Зачем я живу? Когда я умру? Что будет, когда мои родители умрут? В чем смысл?»
И вот человек находит любовь. У кого-то это любовь к конкретному человеку, у кого-то любовь в глобальном смысле. Она и становится стимулом жить дальше и даже менять мир вокруг себя. Альбом начинается фразой «ни выбора, ни перемен», а заканчивается лозунгом «здесь переменами будем мы».
— Какими именно переменами? Или вот ты призываешь: «Выйди из комнаты!» — а куда и зачем?
— Переменами во всем от быта до искусства, от искусства до политики. Перемены происходят, когда мы не ждем, а становимся их причиной. Для этого нужно выйти из комнаты, не бояться жить, а совершая ошибки, менять себя, показывать пример и вместе менять мир. Что такое мир? Это люди. Их менталитет. Вот его и нужно менять. Мартин Лютер Кинг не сидел и не ждал. Или Махатма Ганди.
— Невооруженным ухом слышно, что у тебя вокал стал сильнее и диапазон расширился. Занимался?
— Раньше я постоянно срывал голос. Его хватало на один концерт, а петь нужно было каждый день. Я неправильно пел, но мне очень помогла гениальный преподаватель Карина Назарова, которая за одно занятие объяснила все мои ошибки и показала, в каком направлении работать.
— Улучшив вокал, ты порой стал звучать как поздний «Пилот» и Кипелов с их зашкаливающим пафосом. Тебя это смущает? Особенно в контексте панка, который всегда существовал как бы перпендикулярно русскому року.
— Об этом я даже не думал. Единственное, что для меня важно, — быть искренним в каждой песне, иначе зачем тогда вообще этим заниматься? Я никому не подражаю, мне нравится быть собой. Даже неосознанное подражание Кипелову и «Пилоту» исключено — никогда не пускал их творчество в свою жизнь.
С противопоставлением панк-рока и русского рока все еще проще. Для меня существуют только хорошие и плохие песни. Хорошие резонируют, с ними хочется идти по жизни. Панк это или бардовская песня, совсем неважно. Если песня разрывает тебя изнутри и ее хочется кричать, имеет ли значение ее жанр?
— Тогда чье творчество ты пускаешь в жизнь? Что ты, к примеру, слушал, когда сочинял альбом?
— Большую часть времени это был Высоцкий. Мой папа часто играл его песни на гитаре, но именно в последние годы я их почувствовал по-настоящему и буквально утонул в них. Еще я слушал Визбора. Отсылка к одной его песне имеется на альбоме.
— В «Я так соскучился»? Там, по-моему, скорее Розенбаум слышится.
— Все, что я делаю, я делаю вполне осознанно. У каждого есть светлые детские воспоминания. Для всех нас они — нечто сокровенное. У меня они тоже есть. Одно из них связано с творчеством Юрия Визбора. Я решил сделать отсылку к его известной песне, чтобы передать эмоции, которые в тот момент переживал. А Розенбаума — я его там не вижу. Я четко знаю, как нужно правильно интонировать каждую мою песню. Какое-то подсознательное подражание исключено. Все, что я делаю, — четко из области осознанного.
— Видел ли ты пост, где вас обвиняют в заимствовании песен Green Day, Cranberries и Игги Попа?
— Нет, не видел.
(Присылает песни «Порнофильмов» «Искусство» и Игги Попа «The Passenger»; «Порнофильмов» и Lumen «Наши имена» и Cranberries «Salvation»; «Порнофильмов» «Молодежный бунт» и Green Day «Holiday»)
— Я бы это не называл заимствованием. Как только люди слышат шаффл (гитарный прием. — Прим. ред.), сразу думают, что это Green Day или Игги Поп. А группу Cranberries я вообще никогда не слушал. Я придумываю песни из головы. Просто не бывает такого, чтобы я сидел и переделывал чью-то песню.
— Как ты сам противостоишь окружающей хтони, помимо написания песен? Ходил на летние митинги, к примеру?
— Мое главное оружие — стихи и песни. С их помощью мне удалось вдохновить много молодых людей. Благодаря этому я могу утверждать, что жил не зря. Что касается митингов, летом я побывал на одном в родном городе Дубне.
Важно понимать, что митинги и даже революция сами по себе ничего не поменяют. Одна элита уйдет, другая сядет на ее место. Если у нас большинство людей эгоистичные потребители, если такой образ жизни пропагандируется по всем каналам, в кино, интернете, музыке, то чего мы хотим?
Современный человек думает, что ему все должны. При этом он хочет пить пиво и ничего не делать. Откуда в таком обществе возьмутся чиновники, желающие работать на благо других людей, а не на свой кошелек? В таких условиях революция принесет только кровь, после которой в Кремль заедет новый царь.
Задача современного искусства — переориентировать негативно поляризованное общество. В каждом человеке есть любовь. Может, кому-то покажется это фантастикой, но я в это искренне верю. Ведь еще 150 лет назад одни люди считали нормальным держать в цепях других людей, только потому что их кожа другого цвета. Понять, насколько рабство чудовищно и безнравственно, мы все-таки смогли. И все это благодаря появлению среди нас людей, которые жили сами и учили других любви и состраданию.
— В частной беседе ты говорил о проблемах, возникавших у вас во время туров. Не хочешь рассказать об этом поподробнее? Этот вопрос напрашивается сам собой, потому что из групп вашего уровня у «ПФ», наверное, наиболее жесткие и прямолинейные тексты.
— Мы не хотим обсуждать эти проблемы, так как не хотим делать хайпа ни на этой теме, ни на какой-либо другой. Мы занимаемся своим делом не для шумихи, а ради донесения своих идей. Вместо этого я бы хотел рассказать о нашем благотворительном проекте. Многие артисты, популярные и не очень, собирают на краудфандинговых платформах огромные суммы на запись альбомов и съемки клипов. Их слушатели готовы отдавать на это по 1–2 тысячи. При этом на том же сайте Planeta.ru есть раздел «Благотворительность», где люди, которым действительно нужна помощь, не могут собрать и половину суммы.
Мы объявили, что собираем деньги на запись альбома, но новые песни записывали как обычно — своими силами на репетиционной точке. Вместо заявленных 550 тысяч рублей мы собрали более 900 тысяч. И перевели их фонду борьбы с лейкемией. Мне хотелось, чтобы человек, который приобретает мерч, чувствовал нечто большее — что лично он помогает человеку, попавшему в беду. Я боялся, что у нас ничего не выйдет, а в результате стал верить в людей еще сильнее.
— Вы отказывались выступать на «Нашествии», но при этом крутитесь по «Нашему радио», где ваше название даже не могут произнести без цензуры. Не коробит такое?
— На «Нашем радио» ротировался трек «Наши имена», записанный вместе с группой Lumen. А вот сольное творчество группы «Порнофильмы» руководство этой радиостанции считает неформатом. После радиопремьеры песни «Наши имена» нам действительно поступило предложение выступить на малой сцене фестиваля «Нашествие», и мы действительно отказались.
Многие ошибочно полагают, что секрет успеха нашей группы связан с попаданием на «Наше радио». Когда тот самый трек начали крутить там, нам стало очень интересно, насколько это повлияет на расширение нашей аудитории. Для примера, когда у нас вышел альбом «Русская мечта», то статистика посещений нашего сообщества в «ВКонтакте» рванула вверх. А ротация трека никак на нее не повлияла. Почему? Все очень просто. На наши концерты ходят ребята 15–25 лет, которые, скорее всего, даже не знают о существовании «Нашего радио». И меня забавляет, когда наше название сокращают и маскируют. Взрослые люди боятся слова!
— В чем для вас были шок и новизна, когда вы из, грубо говоря, подвальной панк-группы превратились если не в стадионную, то в способную собрать площадку на несколько тысяч человек? Удалось ли понаблюдать мастодонтов того же русского рока вблизи?
— Никакого шока. Если только первое волнение перед многотысячной аудиторией. Из нового только возможность играть на более качественном аппарате. Про мастодонтов: все наши коллеги по сцене — обычные простые люди.
— Какие самые обидные и неадекватные вещи слышал о себе от субкультурщиков?
— Обижаться глупо. Я не строю ожиданий и не нуждаюсь в одобрении, поэтому не обижаюсь. Да, неадекватных высказываний в наш адрес в интернете немало. Это чья-то частная точка зрения. Важна ли она, когда у меня есть своя?
Недопонимание со стороны субкультурщиков — только одностороннее, оно связано с тем, что субкультура накладывает рамки на мышление человека. Я называю это субкультурным консерватизмом. Очень многое бездумно принимается на веру, потому что в маленькой тусовочке принято только так — и никак иначе.
Это усугубляется еще и тем, что сегодня в субкультурах много лишних людей. Среди антифашистов много латентных человеконенавистников и эгоистов. Среди панков много отвратительно себя ведущих людей, вставать в один ряд с которыми не хочется. К тому же, когда ты занимаешься саморазвитием, рано или поздно субкультура окажется тесна. Можно упереться в потолок, застрять в образе матерого субкультурщика — либо выпасть из нее и стать просто человеком. В какой-то момент это произошло и со мной.
