Заметки сетевого поэта

Предисловие

Слово… Прозаическое, стихотворное или устное! Им заболевают — тяжело и на всю жизнь. И эта болезнь может оказаться роковой страстью, принести несчастья и мученья, а может прославить, укрепить, возвысить. «Как слово наше отзовется?..» — вопрошал поэт-философ Тютчев, но это вопрос риторический. Каждая эпоха, каждый пишущий может дать на него свой собственный оригинальный выстраданный ответ или не отвечать, а просто задуматься над его сутью… А сегодня настало время подумать над ним (над этим вопросом) тем, кто «выпускает» свое слово в безграничные просторы всемирной паутины, делает его доступным миллионам:

Заметка первая

Страсть к писательству у меня была всегда, с самого раннего детства. Мама до сих пор хранит маленькую тетрадочку «Для записи слов», в которой я написала свою первую сказку про мишку Бамсика с забавной ошибкой о том, что «Франнция — чудесный городишко!» В первом классе все же написано было. Первые стихи тоже сочинила примерно лет в семь. Моя подруга до исх пор меня цитирует:

Вот пришло 10 детишек на ее день рождения, но только я это событие отразила, да еще срифмовать попыталась. «Кофе в глясе» тоже прощается первоклашке.

Потом пришло время крупных эпических форм. Помню, что целый год в десятом классе по дороге в школу встречала двоих моряков, которые шли то ли на учебу, то ли на службу. И стала я их судьбу придумывать, романтизировать. И даже начала роман писать. Да, о моряках, об их сухопутной жизни в Москве. Потом забросила… Сначала перестала их встречать по утрам, а потом встретила одного из них ну с очень «бытовой» тетенькой. А в моих писаниях он к тому времени уже влюбился в балерину и, рискуя жизнью, нарвал ей букет лилий в глубоководном лесном озере…

В начале 80-х вновь пришли стихи. Узнав о смерти Владимира Высоцкого, сразу же написала отклик. Он был сбивчивый, но искренний, так как поэт не был еще понят (как и сегодня):

вопрошала я, а потом узнала, что эта смерть заставила многих взяться за перо и белые листочки со стихами появились на стенах театра, а потом были распечатаны и передавались, и тиражировались. Причем, там вместе были и стихи никому неизвестных людей и знаменитых поэтов. Запомнилось одно, народное:

Смерть Олега Даля — безвременная, ранняя — тоже потрясла меня. Я тогда стала ощущать какую-то ностальгию по 60-м годам и написала:

Заметка вторая

Потом писала от случая к случаю: то на юбилей кому-то, то, влюбившись, то, вдохновленная красотой природы. А когда стала пользователем интернета, то сразу же завела свою авторскую страничку, зарегистрировалась (под своей фамилией!) на всех возможных поэтических сайтах… И меня понесло!

Дело в том, что возможность увидеть свои стихи в Интернете, доступные миллионам читателей. а иногда и получить оценки, несказанно вдохновила меня. Формат обязывал писать и заявлять о себе. Но я не знала, что пройдет пару лет и эта свобода творчества обернется для меня страхами, неврозами, неверием в себя и разочарованием в людях.

Заметка третья

Первый удар мне нанесли две пишущие дамы с вполне мирными псевдонимами: Маруся и Мадам Брегет (все имена и псевдонимы изменены). Они наносили такие сокрушительные и тяжелые удары по моим творениям, так хотели изгнать меня с поэтического сайта, где они считали себя звездами, что мне пришлось откликнуться на одну из зободробительных рецензий Маруси стихами:

Ее месть оказалась чудовищной и широкомасштабной даже по интернетовским меркам: она разместила мои стихи под моим именем в дневниках некого Васи Пупкина на всех возможных сайтах знакомств, растиражировав мое имя и подбавив мне сомнительной репутации одинокой графоманки, которая «желает познакомиться…»

Заметка четвертая

Постепенно я рассталась с сайтом, где хозяйничали, оскорбляя и унижая непризнанных поэтов, две вышеназванные дамы, чьи собственные стихи были далеки от совершенства. Маруся вообще страдала неграмотностью как орфографической, так и пунктуационной, о чем я тоже, в целях самозащиты написала и опубликовала:

Жестко? Но, как говорится, «С волками жить…»

Наступило временное затишье. Ко мне привыкли, а я прислушивалась к конструктивной критике, добившись даже редких похвал Мадам Брегет, которая то ставиля мне «отлично» за стихи, то давала корректный совет, обращаясь ко мне «милая».

Однажды на мои стихи даже обратила внимание знаменитая поэтесса-шестидесятница Юнна Мориц. Общий смысл ее стихотворной оценки моих виршей был положительный, но настолько витиевато изложен, что я, поблагодарив ее, откровенно написала, что «буду разгадывать смысл каждого ее слова».

Заметка пятая

Посалние Юнны Мориц открыло новую страницу в моей жизни, ознаменованную общением со знаменитостями (тоже в формате интернета). На сайте Одноклассники мне удалось включить в друзья знаменитого критика Александра Шаталова. Я просто откровенно написала ему, что считаю его своим духовным учителем, что его передачи «Круг чтения» я просто конспектировала почти десятилетие и училась таким манером оценке и восприятию современной литературы. И это была чистая правда. Сегодня я распечатываю те свои записи и вижу, что такой объективной оценки книжного потока теперь не найдешь ни на ТВ, ни в интернете. Первым опубликовааший в России Эдуарда Лимонова, Шаталов всегда был и остается для меня эталоном литературного вкуса и интеллекта. К нему я обратилась с одной просьбой: дать оценку моим стихам. Его ответ был корректный, но объективный: он предлагал тщательнее работать над стихами и находил в них некий отзвук лианозовской школы. Мне оставалось размышлять и работать над собой.

Заметка шестая

Я продолжала жить, воспитывать дочь, работать в школе, писать стихи, которые стали неотъемлемой частью моей жизни. И вдруг, как гром среди ясного неба, этот знаменитый журналист. Мне до сих пор даже страшно вспоминать его имя. Ведь черта лишний раз призывать не рекомендуется… Сей 40-летний писака вознамерился разнести меня в пух и прах. За один день он собрал в своем Живом Журнале более 500 негативных отликов на мои стихи, рассекретил мое место работы, жаждал крови и уничтожения меня. Причем не только, кажется, как поэта, но и как человека. Работая в знаменитом журнале, он был известен и, как я теперь вижу, многие, боясь его негативной оценки их собственных стихов, подыгрывали ему и, по словам врача скорой помощи, которая и сообщила мне о моем черном пиаре, тиражировали и иницииировали мою публичную казнь. Это продолжалось ровно месяц.Я страдала и мучилась, обращалась к своим обидчикам с вопросом «за что?», но не получала ответа. Точно знаю: эта обструкция была не только за стихи. Меня поддержали всего пару человек: студент-психолог Женя, который просил меня держаться, и какой-то очень неглупый пищущий господин из Киева, который категорчески был против коллектвиной травли. Спасибо им!

А то, что накопилось тогда в душе, я выразила в стихах:

Я думаю, что эта травля, спровоцированная знаменитым и успешным человеком, все же проекция неких настроений, царящих в нашей жизни, некое желание интеллигенции сбиться в стаю, позубоскалить, попинать, что не всегда им по статусу в повседневной жизни. А в интернете, под ником — пожалуйста!

Заметка седьмая

Не знаю, как бы я справилась с нанесенной моральной и психологической травмой, если бы не чудо! Мне пришло письмо от поэтессы Людмилы, которая сказала, что готовится сборник стихов о цветах и ей понравились некоторые мои стихи на эту темы, которые она нашла на моей страничке. Согласна ли я на их публикацию? Такой вопрос мне можно было и не задавать: я всю жизнь мечтала об этом! С каким трепетом я открывала коллективный сборник, в который были включены и мои стихи! Какие ни с чем не сравнимые чувства испытала я, когда на презентации этой книги, мои стихи зазвучали первыми в литературно-музыкальной композиции! И такие тематические сборники еще будут, и меня приглашают в них, и я, с радостью соглашаюсь, и моя жизнь наполняется новым незнакомым мне доселе смыслом и общением с единомышленниками! Я благодарна за это Людмиле и судьбе!

Заключение

Моя поэтическая судьба… В ней немало мрачного, темного, тяжелого, унизительного, оскорбительно, но одновременно и чудесного, волшебного, радостного, позитивного. И это радостное — сильнее и ярче, чем мрачное и плохое, которое постепенно забывается. Наверное, так бывает не только в поэзии, но и просто в жизни, полной противоречий, испытаний и счастливых мгновений творчества, любви, вдохновения, успеха, взаимопонимания!

Ваша Ирина Китаина