В России заработали около 500 центров здоровья. Как полагает Министерство здравоохранения и социального развития РФ, эти учреждения станут воплощением нового направления нацпроекта по пропаганде здорового образа жизни. По мысли чиновников, за предыдущие четыре года благодаря нацпроекту уже наладились работа поликлиник, стационаров, система обеспечения лекарствами и теперь вполне логично перейти к профилактике. Любой обладатель медицинского полиса может обратиться в центр и в течение часа узнать много нового о своих болячках.
Правда, не все специалисты уверены в эффективности методов экспресс-диагностики, да и после обследования лечиться просвещенному пациенту придется в тех же поликлиниках и стационарах. Зато на оборудование каждого такого центра, по подсчетам министерства, выделено около 560 тысяч бюджетных рублей. Центры здоровья получают оплату через фонд обязательного медицинского страхования за количество обследованных людей, независимо от результатов обследования.
Листочек с надписью «Центр здоровья» на базе саратовской поликлиники № 7 висит в конце коридора. Судя по многочисленным табличкам на двери, внутри находятся «кабинет профилактики», «кабинет проведения дополнительной диспансеризации работающих граждан».
В очереди молоденькие девушки и седые дамы, на удивление много юношей, обычно не увлекающихся оздоровлением организма. Это студенты и работники сельскохозяйственного вуза, «закрепленного» за поликлиникой. Говорят, что пришли совершенно добровольно, увидев в холле института объявление «для желающих». Согласно приказу федерального Минздрава, направление на обследование в центр здоровья выдают медработники учебных заведений, участковые терапевты, врачи, ответственные за проведение дополнительной диспансеризации или медосмотра на вредных производствах, а также медики стационаров при выписке больного. «Хотя и самостоятельно обратившиеся к нам тоже приходят», — говорит девушка в белом халате и, с сомнением глядя на меня, делает пометку в карточке.
На столе врача — новенький компьютер с черным плоским монитором (правда, облокотиться на этот стол, сделанный в эпоху первых пятилеток, я бы не рискнула). Медленно перебирая клавиши, доктор заполняет стандартную анкету: чем болели мои родственники и я сама, злоупотребляю ли я алкоголем, занимаюсь ли физкультурой, сколько часов в сутки сплю и т. д. Медики за спиной спорят, придут ли завтра проверяющие. «Из интереса придут. Такое оборудование! В глаза такого не видели», — уверяет самая старшая.
Капитан Очевидность
Участковая поликлиника чем-то напоминает отечественную систему здравоохранения в целом: в центральном коридоре — свежий ремонт и мягкие диванчики, а в некоторые комнаты страшно зайти. Спрашиваю медсестру Машу, зачем на стене у окна приклеена широкая полоса скотча. «Там дырка. Дует», — отвечает Маша и подставляет мне стул с обломанной спинкой. Менее крупные щели в стенах прикрыты «комплектом оборудования для наглядной пропаганды здорового образа жизни» — плакаты с изображением искалеченных артерий и позвоночников висят на каждом квадратном метре.
В кабинете стоят рассохшийся деревянный ростомер и весы со стрелкой. У противоположной стены — точно такие же приборы, но новенькие, пластиковые и подключенные к компу. Электронные весы явно в заговоре с механическими: показывают те же 54 килограмма, с ехидной точностью обнаруживая еще десять граммов. Современный динамометр — нечто вроде компьютерной мыши прямоугольной формы. Оказывается, левая рука у меня сильнее правой. Спрашиваю медсестру, зачем мне это знать? «Знание — сила», — пожимает плечами Маша, вбивая цифры в таблицу на мониторе.
Проверка сосудистой системы — сложный ритуал. Маша смазывает насадку-"карандаш" гелем из тюбика с английскими буквами, долго водит наконечником по запястью — нужно поймать момент, когда на экране пойдут кривые пульса и замигает зеленая кнопочка. Нажимаешь ее, и приборчик выдает набор цифр на бумажке размером с четверть кассового чека. Я бы не чувствовала себя столь значительным человеком — пользователем нацпроекта, если бы мне просто измерили пульс при помощи пальца и секундомера.
Центр здоровья разбросан по кабинетам в разных концах здания. Спирометр компьютеризированный — машинка, похожая на факсимильный аппарат с дыхательной трубкой на шнуре, — стоит в уголке в кабинете ЭКГ. Здесь же делают кардиограмму обычным посетителям поликлиники (не центра здоровья) — по старинке, с раздеванием и бумажными лентами. Дверь завешена простыней. В комнате сыро, водопроводные трубы, тянущиеся к высокому «сталинскому» потолку, — коричневые от ржавчины. Пока бабушка-пациент копошится на кушетке, медсестра берется за мою «функцию внешнего дыхания». Командует: «Слушаем и дышим». По сигналу дую в трубку, экран показывает плавные линии. Распечатать результат не удается: отказал подключенный к спирометру старенький принтер.
Возвращаюсь в первый кабинет, к девушке-терапевту, начинавшей составлять мою анкету. По итогам обследования мне выдают «Карту здорового образа жизни». В графе «Факторы риска развития социально значимых заболеваний» перечислены мои же ответы на вопросы о том, что я курю, испытываю стрессы, нерационально питаюсь. В графе «Рекомендации, назначение индивидуальных планов и их выполнение» сказано: «Продолжить наблюдение гастроэнтеролога и терапевта по месту жительства; бросить курить; соблюдение режима труда и отдыха; прием поливитаминов курсами два раза в год». И кто бы спорил?
Зимние каникулы в травматологии
Хорошо жить в богатой и счастливой стране, где медицине хватает денег даже на смокелайзер, биоимпедансметр и пульсоксиметр (первый измеряет содержание табака в выдохе, второй — жира в организме, третий определяет частоту пульса). Как изменилась за время действия нацпроекта работа обычной муниципальной больницы, проверила на себе жительница Саратова Ирина, оказавшаяся нынешней зимой в отделении травматологии.
Ирина сломала ногу. «К зданию травмпункта и на двух ногах не подойдешь: сугробы на тротуаре и лед на лестнице никто не чистит». Внутри оказалось следующее препятствие — 20-метровый коридор, через который нужно пропрыгать на одной ноге к кабинету дежурного врача.
Прежде чем осмотреть Ирину, хирург потребовал страховой полис, паспорт и заключение флюорографического обследования — видимо, этот документ обязательно нужно иметь при себе, выходя из дома в гололед. Пострадавшей выдали направление в стационар.
«В приемном отделении больницы доктор сказала: тонометр только что сломался, вы мне на словах скажите, обычно-то давление у вас нормальное?»
К новоприбывшей подошла нянечка с баночкой и велела сдать деликатный анализ. «А где это сделать?» — «Прямо здесь», — не поняла нянька. В приемном отделении кроме Ирины оформляли госпитализацию еще три человека, за окном без занавесок прогуливалась компания веселых подростков. Ирина решила во что бы то ни стало добраться до туалета, «к тому моменту я уже прекрасно научилась прыгать». «Удобства» настолько поразили, что она сфотографировала интерьер на мобильник: пациенту со сломанной конечностью нужно вполоборота протиснуться между мусорным баком и огромным умывальником на четырех ножках, затем влезть на цементный постамент. Салфеток, мыла и горячей воды здесь нет, зато обнаружились тараканы.
Ближе к ночи Ирину наконец определили в палату на девять человек. «Первое, что заставило содрогнуться с утра, — это постель. Рваное в клочья серое белье ровно в половину длины кровати. Из-под такого же короткого матраса видна панцирная сетка».
Утро в отделении начинается в 5.00 с крика санитарки: «Давай мочу!» В 8.00 в палату въезжает тележка с эмалированными ведрами, в которых подается завтрак. Нянечка зачитывает лежачим пациентам меню. «Интересные названия блюд, например, „макароны с запахом сыра“. Ну и, конечно, тот самый чай, в котором швабру моют».
«Единственное наше отличие от тюрьмы в том, что вы можете уйти отсюда в любую минуту», — объяснил пациентке один из врачей. Продержавшись меньше недели, Ирина перевелась на амбулаторное лечение.
Хроническая недостаточность
«Мы, больные с почечной недостаточностью, живем только за счет того, что нас три раза в неделю подключают к аппарату. Если меня дней десять не почистить — все, буду в ящике. То есть мы полностью зависим от диализа и сопутствующего лекарственного обеспечения», — говорит житель Энгельса Юрий Ушаков.
Спрашиваю, долго ли обычно приходится ждать очереди постановки на диализ. «Некоторые не дожидаются. В областной клинической больнице двадцать почек, работают в четыре смены, с шести утра до часу ночи, и все равно на всех не хватает. Но в законодательстве закреплено: государство обязано меня лечить. Меня, пациента, не волнует, что мест нет!»
Больные на диализе не могут поехать на курорт или в гости в другой регион: неизвестно, найдется ли там свободная искусственная почка. Даже если аппарат есть, иногородним придется платить от 3,3 до 10 тысяч рублей за сеанс — хотя медицинский полис действителен на всей территории страны. Пенсия по инвалидности составляет 1521 рубль.
Ушаков задает врачам и чиновникам от здравоохранения очень много вопросов, как будто находится в голливудском фильме, где больному подробно объясняют, как и чем его лечат. В условиях отечественной медицины на таких «привередливых больных» смотрят косо, по принципу «наверное, вы не выздоровеете, что во все нос суете». Рассказ Зощенко был написан в 1936 году, и никакие нацпроекты не смогли изменить отношение к пациенту.
Описание медицинских процедур, которые диализные больные вынуждены проходить всю свою жизнь, вряд ли приятно здоровым читателям. А вот подробности освоения денег, выделенных на улучшение жизни пациентов, ни у кого брезгливости не вызывают. Привыкли.
Новый диализный центр в Саратове пытаются построить два года. Весной 2008-го губернатор Павел Ипатов объявил о совместном проекте с немецким концерном Fresenius Medical Care. Иностранные инвесторы взяли на себя расходы по строительству, проектированию, отделке и оборудованию центра. Проект оценивается в 152 миллиона рублей. Область пообещала оплачивать процедуры для местных жителей (диализ одного пациента стоит 700 тысяч рублей в год).
Как и все почечники, Ушаков следил за новостями о строительстве. Когда победные рапорты затихли, сам поехал на стройплощадку. Оказалось, там едва начали возводить стены. «Это отмывка денег», — заключил Юрий Алексеевич. Позвонил в московское представительство Fresenius, написал саратовскому уполномоченному по правам человека. Омбудсмен ответил, что все идет по плану.
Зимой нынешнего года стройку проинспектировал губернатор, назвал очередной срок открытия центра — 31 марта. Правда, нарисовалась дополнительная проблемка: на оплату услуг нового центра для местных пациентов в областном бюджете заложено 100 миллионов рублей. Чтобы предоставить диализ всем нуждающимся, денег понадобится в два раза больше.
Безвредны для здоровья
По нашим подсчетам, на оборудование центров здоровья по стране потрачено более 280 миллионов рублей, средства из федерального бюджета выделяются на условиях софинансирования со стороны регионов. Понятно, почему чиновники разных уровней убеждены в нужности проекта. Как известно, проходя через систему казенных закупок, денежная масса приобретает некоторые свойства масла: как бы аккуратно его ни переливали, к рукам немножко прилипает. Благодаря центрам здоровья поликлиники получили какое-никакое новое оборудование, которое хотя бы своим видом не пугает пациента. Работа медиков, независимо от результата, оплачивается через систему ОМС. Отчетность, опять же, на уровне. В общем, все довольны, даже пациенты (здоровые): им посещение центров особой пользы не приносит, но ведь и вреда никакого.
Совершенно по-другому выглядит ситуация с точки зрения тех, кто действительно нуждается в помощи от довольно простой, как при «элементарном» переломе ноги, до высокотехнологичной, как применение искусственной почки. Им регулярно напоминают о дефиците финансирования. Но, как теперь выясняется, деньги в бюджете есть, и медицина, вставшая с колен благодаря нацпроекту, может потратить их на безделушки. Проблема в том, что сотни миллионов, вложенные в «формирование здорового образа жизни», не страхуют пациента от попадания в реальную больницу, в которой ничего не изменилось. За четыре года авторы нацпроекта не смогли даже заделать дыру в стене поликлиники.
Справка «Новой»
— В Новосибирской области открыты девять центров здоровья. За первый месяц работы центры посетили 984 человека. Самостоятельно обратились 97% человек, 3% были направлены ЛПУ. По результатам обследования 39% признаны здоровыми, у 61% обнаружены функциональные нарушения.
— В Санкт-Петербурге открыты 22 центра здоровья. На эти цели выделено 16,5 млн руб. из федерального бюджета и 6 млн руб. из городского. Для каждого из таких учреждений утвержден штат в количестве восьми врачей и четырех человек среднего медицинского персонала.
— В Воронежской области работают семь центров здоровья. Госбюджет на условиях софинансирования выделил на приобретение оборудования для центров здоровья 5,239 млн рублей. Из областного бюджета направлено еще 1,8 млн рублей.
— В Самарской области работают 12 центров здоровья. За декабрь 2009 года в них прошли обследования 1620 взрослых и 77 подростков. Здоровыми признаны 774 пациента. Функциональные расстройства есть у 846 человек, из них 279 человек направлены к узким специалистам, один человек госпитализирован в стационар с гипертоническим кризом.
— В прессе сообщаются разные сведения о стоимости проекта. Президент Лиги здоровья нации Лео Бокерия называл ориентировочную цифру в 5 млрд руб., запланированных на развитие центров здоровья в регионах до 2012 года. Осенью 2009-го «Российская газета» сообщила,что на реализацию программы по профилактике заболеваний у населения предполагается потратить порядка 800 млн рублей из федерального бюджета. Как заявили в декабре представители Минздравсоцразвития, из бюджета РФ на оборудование для центров здоровья было выделено более 375 миллионов рублей.
Надежда Андреева
