В Москву из Дохи вернулся последний из российских призеров минувшего чемпионата мира по лёгкой атлетике Василий Мизинов. Он завоевал серебро в спортивной ходьбе на 20 км. Прилетев на родину, 21-летний атлет дал интервью «Известиям», в котором рассказал о задачах на Олимпиаду в Токио, контроле со стороны допинг-офицеров и знакомстве с сыном хоккеиста Сергея Мозякина.
— Все наши легкоатлеты отмечали невыносимую жару в Дохе. Вам приходилось выступать не на стадионе с кондиционерами, а за его пределами. Каково это было?
— Получается, у нас условия были еще хуже, чем у остальных. На стадионе хотя бы температура держалась в районе 25–28 градусов. Я был внутри арены — в принципе там комфортно. Но когда мы ехали в Доху, понимали, какие будут условия и что придется с этим бороться и как-то терпеть. Потому что всё равно мы все идем в одинаковых условиях. Без разницы, кто твой соперник. Даже эфиопы и мексиканцы, несмотря на то что у них тоже жаркая страна, не справлялись с такой погодой в Катаре. Но в целом мы получили огромный опыт и справились с обстоятельствами.
— Раньше выступали в 40-градусную жару?
— В 40-градусную жару не выступал. Но доводилось ходить на Кубке мира в китайском Тайцане. Там было 29 градусов и стопроцентная влажность. И еще после дождя шло испарение. Но в Дохе всё равно было намного хуже, потому что воздуха вообще очень мало и дышать трудно. Как будто в сауне сидишь.
— И как в таких условиях дойти до финиша?
— Охлаждать организм — изнутри и снаружи. Постоянно обливаться и пить холодную воду. Можно было даже лед грызть. Охлаждать затылок и шею, чтобы не перегреваться. Организм человека как машина. Его надо остужать.
— Воды всем участникам хватало?
— У нас за раз примерно 50 участников всю воду сгребали. Кому-то даже действительно не хватало. Я еще думал: где они столько воды берут? Там эти бутылочки по 0,33. Это же нереально много воды надо привозить. И, кстати, как ни странно, не было душа. Хотя обычно ты идешь по трассе, и есть тренерский пункт, пункт с водой и пункт с душем. Ты проходишь под душем, охлаждаешься и идешь дальше.
— Вы родились и выросли в Магнитогорске, где базируется хоккейный клуб «Металлург». Редко встретишь в вашем городе спортсменов, выбравших другие виды…
— Ну, ходьба у нас тоже развита хорошо. Из Магнитогорска вышли такие мастера, как Леонид Одер, Татьяна Гудкова и чемпион Европы на полтиннике Валерий Спицын.
— То есть пойти заниматься хоккеем никогда не думали?
— Я его даже не смотрю и в приставку не играю. С детства много чем занимался. Сначала лыжами, а потом уже ушел в бег. И потом тренер сказал: «У тебя такая техника, что будешь или марафонцем, или ходоком». А марафон тогда, в 14–15 лет, было мне еще рано бегать. В тот момент я выступал в стипле (стипль-чез, бег с препятствиями, у взрослых расстояние 3 тыс. м. — «Известия»). В моём возрасте его бегали еще на 2 тыс. м. И на каких-то областных соревнованиях Елена Валентиновна Сайко (личный тренер Мизинова. — «Известия») меня увидела и сказала: «Он же не бежит — он идет». Через пятку я бегал. И говорит: «Давайте его попробуем в ходьбу». Ну и всё. В августе поехал с ними в спортивный лагерь. С сентября переехал в интернат, где начал учиться и заниматься ходьбой. В принципе быстро получилось. За полгода я выполнил норматив мастера спорта и выиграл зимний чемпионат России.
— С кем-то из хоккеистов «Металлурга» знакомы?
— О, если честно, у нас в школе как-то раз открыли спортивный класс хоккеистов. И у нас учился сын Сергея Мозякина (Андрей Мозякин, сейчас выступает за «Стальные лисы», молодежную команды «Магнитки». — «Известия»). Тот еще хулиган маленький (смеется). А так, в принципе, с хоккеистами не знаком.
— Как он хулиганил?
— Ну он же был ребенком, учился в пятом-шестом классе. А что мы делаем в это время? Бегаем, кричим, деремся.
— Сейчас живете в Магнитогорске?
— В основном в Челябинске. Я сейчас учусь на четвертом курсе Уральского госуниверситета физической культуры на тренера. Надо там постоянно появляться, поэтому в Магнитогорске бываю два-три раза в год.
— Челябинск и Магнитогорск ассоциируются с огромным количеством заводов и не лучшей экологией. Как в таких условиях заниматься спортом, особенно ходьбой?
— В межсезонье и в начале сборов тренируемся в Челябинске, а потом уезжаем. Но в моем городе нормальные условия для занятий. Есть хороший парк около бегового стадиона имени Елесиной — лесополоса с прогулочной дорожкой. Там и ходим.
— Когда российская легкая атлетика оказалась в центре допингового скандала, больше всего это коснулось спортивной ходьбы. Для вас было принципиально доказать, что даже после этого мы можем что-то выигрывать в этой дисциплине?
— Своей серебряной медалью я доказал, что в России была, есть и будет спортивная ходьба. В 2017 году на ЧМ вторым был Сергей Широбоков, сейчас я. В следующий раз, даже если нас двоих не будет, кто-то еще заберется на пьедестал. Ходьба у нас в стране всегда развивается. Не только в Мордовии, но и в Челябинске. Там много хороших ребят. И было очень важно доказать, что ходьба в России живет, несмотря ни на что.
— Вам приходилось дружить или общаться с кем-то из мордовских ходоков, оказавшихся в опале после массовых дисквалификаций и пожизненного бана их тренера Виктора Чёгина?
— Не сказать, что я хорошо с кем-то хорошо общаюсь из тех, кто в Саранске по-прежнему тренируется. Потому что в Мордовии уже новое поколение, которое я почти не знаю. А со старыми ребятами пересекались на сборах, соревнованиях, общались иногда. Но тех, кого отстранили, я плохо знаю.
— Уже после введения санкций было несколько скандалов, когда Чёгина видели на сборах с ходоками. Вы и ваш тренер не боялись пересечься с ним в одном месте, что теоретически могло вызвать негативную реакцию WADA в отношении вас?
— Мы с ними на сборах в основном не пересекались. Поэтому даже не знаю, что сказать. Не было такой проблемы.
— Чувствуете, что в последние годы вас стали проверять гораздо жестче?
— Нет, вообще не чувствую. Допинг-офицеры ведь наведываются моментами. То приезжают раз в месяц, то нет. У меня в основном много проб из-за большого количества стартов. На каждом из них берут кровь и мочу. А между соревнованиями они в основном не приезжают. Очень редко. Последний раз это было в июне-июле перед молодежным чемпионатом мира. Регулярного дозора нет.
— Держите в голове, что рано утром можете внезапно услышать стук в дверь?
— Конечно. Мы же постоянно заполняем дневник, где будем находиться в определенный час. Поэтому я всегда жду допинг-офицеров. Даже когда утром сплю, слышу, как едет лифт. И думаю: «О, может, это ко мне!» Смотрю на часы: нет, поздно или рано.
— У вас такая обостренная бдительность?
— Ну, у меня вообще жилой дом и квартира так устроены, что лифт при закрытой двери даже хорошо слышно. Особенно там, где я сейчас живу в Челябинске. Поэтому всегда жду, что проверяющие позвонят в квартиру.
— Сейчас на вас сильно давит ситуация вокруг РУСАДА и возможного отстранения от Олимпиады?
— Я даже не вникал в это, статей не читал. Перед ЧМ вышел из всех соцсетей, чтобы не обращать внимание ни на что. Поэтому поживем – увидим, что будет. Там ведь пока только подозрения, никакого вердикта нет. Все заседания только в ноябре состоятся. Посмотрим, что скажут.
— Если доберетесь до Олимпиады в Токио, готовы там биться за медали?
— Конечно. Любой спортсмен, который туда едет, намерен бороться за медаль. У нас такой тяжелый вид спорта, что невозможно предсказать, кто победит. Сегодня одни выигрывают, завтра — другие. Поэтому будем готовиться и надеяться на лучшее.
Алексей Фомин
