Что хочет зритель? Что предлагает театр? Почему выбор делается в пользу классики и лёгкого жанра? Где место современной драмы? Эти вопросы «ЛГ» будет задавать худрукам, режиссёрам, завлитам театров страны в течение театрального сезона. Сегодняшняя публикация открывает острую тему. Дискуссия только начинается.
Театральные афиши июльской Вологды сообщали о готовящихся постановках: в драме сезон откроет «Дон Жуан» Мольера, в ТЮЗе — «Комедия ошибок» Шекспира. Киноафиши Вологды — реклама главного культурного события — расписания показов международного кинофестиваля VOICES. Сочетание тенденций привычно символично — в театре веками проверенная классика, в кино — современные истории. Картина понятная, кино быстрее и разнообразнее реагирует на сегодняшний день, остро рефлексирует, сюжеты берёт из жизни, придумывает фантастические, благо киноиндустрии всё под силу. Театр сохраняет невозмутимость и спокойствие, охраняет вечность по привычке. Привычка полезная, как компот из сухо%ADфруктов, — вкус, знакомый с детства. И рады бы свежим фруктам, но зима. Или, может быть, весна? И нам уже ждать свежих всходов — новых интересных пьес?
В театральном межсезонье в Вологде состоялись четыре беседы на волнующую тему. Что хотят зрители? Что может театр?
Зураб НАНОБАШВИЛИ, художественный руководитель Вологодского драматического театра. Лауреат международных и российских театральных фестивалей и конкурсов. Дважды лауреат премии Вологодской области (2006, 2009). В 2011 году награждён орденом Дружбы.
— Зураб Анзорович, вы руководите театром уже более 10 лет. Процент постановок по современным пьесам невелик. Вас не интересует современная драма?
— Мы не понимаем адрес. Вся драматургия современная, она — комнатная. Комнаты у нас есть. Но вкладывать свои силы и средства театра в спектакль, адрес которого ты не понимаешь, бессмысленно. Да, лучше ставить Островского. Я точно знаю, что это качественная драматургия, я знаю, что люди будут это смотреть, что у меня есть возможность интересного художественного решения, и также я говорю с публикой о серьёзных нрав%ADст%ADвенных проблемах. Не забывайте, что у нас провинциальный театр, и его просветительская функция очень важна.
— Сейчас много говорят о том, что героя нашего времени нет.
— Посмотрите, что происходит, почему ставят классику в разных «новых» прочтениях? Потому что нет нового слова. А нового слова нет потому, что время сейчас не для мыслящих людей, сейчас время для потребления. Мы потребляем веру, искусство, человеческие взаимоотношения. Мы подменяем значения слов, у нас в Фейсбуке больше тысячи «друзей». Это проблема современного общества, но эта проблема мне не интересна.
В нашем жизненном хаосе очень трудно найти героя. От новой драматургии я жду этого нового героя, нового языка, новых задач, интересных тем, которые созвучны мне сегодняшнему, но я не вижу всего этого! Новый язык, например, это драматургия
У нас до сих пор Гоголь очень современный драматург, и не появилось новых историй, настолько же интересных, не появилась новая интрига. Взяв Шекспира, и заметьте, никому не платя авторские, я получаю и прекрасный текст, и вечные темы, и замечательную историю, и хорошие роли для актёров.
— Авторские — это больная тема. Я понимаю, что для театра финансово выгоднее ставить классиков.
— Мы так и не смогли договориться с одним из известных современных драматургов о финансовых условиях постановки его пьесы: он назвал довольно высокую сумму предоплаты и не шёл на уступки. Нужно понимать, что риск, на который идёт театр, взяв в работу серьёзную современную пьесу, должен быть оправдан. Я понимаю М. Мишина, выставляющего высокие проценты за свои переводы пьес Рэя Куни, и я готов на его условия соглашаться. Рэя Куни театр поставит за короткий срок, а потом будет иметь кассовый спектакль на несколько сезонов.
— Неужели нет просто хороших качественных историй о современности, не претендующих на звание высокого искусства, но между тем, которые могут привлечь в залы публику? Люди же хотят видеть истории про себя.
— Да, такие пьесы есть. У нас в театре шли спектакли, где представлены как раз те узнаваемые ситуации современной жизни, которые близки, понятны, интересны зрителю. Но опять же — в таких спектаклях делается ставка на злободневность и остроту сюжета. Исключение, пожалуй, спектакль «Зима» по пьесе Гришковца, где фабула вторична по отношению к идее. Мы ставили спектакль, основываясь на общечеловеческих чувствах, мыслях, воспоминаниях, именно к ним апеллировали. Если понятен адрес, то мы можем сделать нормальный спектакль по обыкновенной современной пьесе с рядовыми актёрами. Но главное то, что этот спектакль будет иметь приличную зрительскую аудиторию, на которую рассчитан. Если мы ждём откровений, то их там не будет. Большое искусство тоже вряд ли получится. Но мы обретём популярный спектакль, очень важный, социально значимый.
— В Москве новые пьесы продвигают молодые режиссёры. Может быть, перед ними поставить задачу? Может быть, не всё так безнадёжно?
— Предположим, театр пригласит молодого режиссёра, он возьмёт современную пьесу, поэкспериментирует. Будет отличная пресса, покажут нас по каналу «Культура», мы пошумим, а потом мне с этим спектаклем что делать? Через
Я видел показы молодых режиссёров в театре «Школа современной пьесы». Мы специально приезжали в рамках драматургического конкурса «Действующие лица». Могу сказать, что ни один из тех режиссёров, которые показывали там свои эскизы, не имеет ни малейшего представления о репертуарном театре. Какой бюджет? Какие материалы? Какие актёры? Какие мысли? С какими артистами он вообще будет иметь дело.
Всё взаимосвязано: нет новой драматургии — нет нового театра.
— Сейчас вы ставите снова классику. Мольер «Дон Жуан». Будут ходить?
— На Дон Жуана? Конечно, будут ходить! Это ведь о страсти, об отношениях. Играют красивый мужчина, красивые женщины. Даже если глубинный смысл
Беседовала Наталья КИРСТА
