Желание дружбы

Есть у американцев такая поговорка: «Вот тебе монетка — позвони всем своим друзьям». Мы, конечно, и так знаем, что друзей у человека много не бывает: много — это приятелей, да и то не у всех, а что касается друзей или подруг… Скорее всего говорить стоит не о количестве, а о самом факте.

Если друг есть, значит, есть и ты. Но принято считать, что женская дружба отличается от мужской. Настолько, насколько мужчина отличается от женщины. Да здравствует маленькая разница! И все же, что это такое, женская дружба?

Две маленькие девочки: четыре толстенькие косички, две пары смеющихся глаз и пригоршня веснушек — вот такая фотография висела дома у каждой обладательницы косичек и веснушек, потому что сделана была на школьном дворе, когда барышни пошли в первый класс. А познакомились-то они еще раньше, потому что сидели на соседних горшках в одном детском саду. В школе сидели за одной партой, и вначале директор считал, что они сестры. К концу десятого класса они и в самом деле стали похожи друг на друга. Но только снаружи.

Женя была единственным ребенком в семье инженеров, которые вместе с сослуживцами много лет подряд ездили отдыхать в Крым, любили ходить друг к другу в гости, праздновали дни рождения, на Новый год сбрасывались на молочного поросенка, читали одни и те же книги, ходили на одни и те же премьеры. И так получилось, что единственный ребенок вырос неизбалованным, незлым и независтливым человеком, у которого всегда хорошее настроение и для которого проливной дождь — всего лишь повод раскрыть любимый зонт абрикосового цвета.

А Света была младшей дочерью в семье врачей «Скорой помощи». У нее были брат и сестра, и вся их большая семья, включая бабушку, жила в большой квартире в старом московском доме. Но родители всегда были на работе, бабушка готовила, стирала, убирала, шила и вязала на больших и маленьких, все были заняты, учились или работали, и Свете с детства стало казаться, что на нее не обращают внимания. Возможно, все началось с того, что она попросила родителей купить ей зайца. В семье был старый плюшевый заяц с одним глазом и полуоторванной лапой. Он был очень хороший, и Свету огорчало не то, что глаз был один, а то, что заяц принадлежал всем детям в семье, а ей нужен был свой собственный заяц, чтобы можно было ходить с ним гулять и шептаться под одеялом.

Отец сказал, что купит, но забыл. Мама честно призналась, что на нового зайца нет денег, тут бы успеть справить новую обувь старшей сестре, которая уже гуляла с молодыми людьми, да и у брата с обувью то и дело были проблемы. Задумавшись об этом, Света вдруг поняла, что не будет не только зайца, но и новых башмаков, курточек, свитеров и шарфиков тоже, потому что ей суждено донашивать одежду старшей сестры. Она спросила у бабушки, как быть, а бабушка ответила, что надо довольствоваться тем, что есть, но не объяснила почему. Как же так, думала девочка, почему нужно радоваться старой одежде, когда есть новая?

А больше посоветоваться было не с кем. Единственная подруга Женька тоже не блистала нарядами, мать перешивала ей свою одежду, но Женьке было не до этого. Она постоянно влюблялась, а в оставшееся от любви время сидела за учебниками. И когда Света заводила разговор на эту грустную тему, Женя напоминала ей, что у нее есть брат и сестра, а у нее, у Жени, никого нет, а ей бы очень хотелось прийти на какой-нибудь школьный вечер с собственным старшим братом, чтобы все девчонки в него влюбились, а все мальчишки испугались.

По раз и навсегда заведенному обычаю в июле Света и Женя отдыхали в деревне у Светиной бабушки, а в августе — на даче у Жениных родителей. Светина бабушка считала Женю членом семьи, варила для нее манную кашу (все ее ненавидели, а Женя без нее не могла, подай ей манную кашу три раза в день) и учила вязать. Свете вязание не нравилось, но еще больше ей не нравилось то, как бабушка возится с Женькой. Зато когда Женькин отец решил научить ее ловить рыбу, она готова была каждое утро вставать ни свет ни заря, а фотографии с рыбалок хранила в заветном альбоме. Но это не мешало барышням радоваться жизни и мечтать о будущем.

* * *

Женька хотела поступить в Тимирязевскую академию, но в последнюю минуту передумала, и они со Светой пошли сдавать экзамены в пединститут. Света мечтала стать переводчиком, а Жене легко давался английский.

Так и получилось, что они поступили в один институт и оказались в одной группе. Там тоже сначала думали, что они сестры. Но, во-первых, они к этому привыкли, а во-вторых, кому какая разница? Время от времени они и сами обсуждали эту привычную тему, правда, под непривычным углом: как ни крути, они и в самом деле стали родственниками, если это слово означает общность территории, интересов, взглядов на жизнь. Ну да, так и есть, все это было у них общее.

На втором курсе Женя и Света увлеклись студенческими пирушками, кутежами и боевыми выходами на улицы ночной Москвы. Обе провалили последний экзамен летней сессии, обе лихорадочно засели за учебники и с трудом, но все же избавились от «хвостов». Родители сохраняли олимпийское спокойствие. Почему-то и у Жени, и у Светы дома считалось, что пока они вместе, все будет в порядке.

* * *

В престижное агентство переводов они тоже явились вместе, чем немало удивили менеджера по персоналу.

Однако все разрешилось ко всеобщему удовольствию: их взяли на работу без испытательного срока, да еще с хорошей зарплатой. Женя с первого дня с головой ушла в новую жизнь, а Света долго приглядывалась, присматривалась, взвешивала, с кем стоит заводить дружбу, узнавала, что и от кого зависит, но так или иначе обе стремительно взмыли ввысь. И сверху Земля показалась им цветущей, живой и очень дружелюбной планетой.

Женя, конечно, знала за своей подругой слабость: не бросаться опрометью в новую жизнь и новые отношения, а прежде все разведать. Но она считала, что так и должно быть, что как раз это и правильно, а себя укоряла за инфантильность и недальновидность.

Первое время их рассказы о работе почти не отличались друг от друга. Сначала они ездили на конференции и конгрессы с участием иностранных специалистов и передавали друг другу названия гостиниц в Самаре, Иркутске, Барнауле, рассказывали про местные достопримечательности и деликатесы, привозили мед, рыбу, соленья и заедали все впечатления московскими пирожными в модных кафе. Но постепенно пути их начали расходиться. С Женей охотно работали маститые ученые и «первые лица», потому что она была не только симпатичной особой, но и умела молниеносно погружаться в незнакомую материю, отчего легко понимала, что главное, а что — второстепенное. И все говорили, что воспринимают ее не как переводчика, а как коллегу. Было приятно. Тем более что эти отзывы заметно сказывались на зарплате.

Света прекрасно говорила по-английски, по-французски, даже пошла на курсы немецкого языка, чем немало удивила Женю, однако о ней отзывались хорошо, даже очень хорошо, но сдержанно. Хвалили уровень подготовки, дарили милые сувениры — и все.

Отдыхали они по-прежнему вместе, только теперь ездили не на дачу, не в деревню, а в Индонезию, в Испанию, в Финляндию… Женя с удовольствием отдыхала, без устали ездила на экскурсии, ходила по музеям и с наслаждением возвращалась в Москву, на работу. Света тоже всюду ездила и ходила, но домой возвращалась без энтузиазма. Она все как будто чего-то ждала, искала и не находила.

* * *

Но в конце концов нашла. Нежданно-негаданно она сообщила о том, что выходит замуж за первого заместителя директора агентства. Больше всех эта новость удивила Женю. Света была влюблена в однокурсника с редким именем Лев. Но львицей становиться не спешила, поскольку у предмета ее страсти не было своего жилья, он жил с больной матерью и увлекался переводами с латинского, которые не сулили доходов. А заместитель директора выгодно отличался от царя зверей тем, что у него к 30 годам было все: прекрасная квартира, восхитительная дача, одну машину он привез из Америки, а другую — из Германии. Правда, собой был ни то ни се, так ведь с лица воды не пить.

Замужество очень изменило подругу. Женя никак не могла ее расшевелить. Когда у Светы родился сын, они втроем по-ехали в Турцию, в дорогой отель, утопавший в тропических растениях, и часами сидели на веранде, уставленной горшками цветущих роз. Света пила коньяк, курила и нехотя шла к морю. Женя с удовольствием возилась с ребенком, но Свету ни о чем не спрашивала. А может, и обойдется, думала она. Многие выходят замуж не по любви, и ничего.

* * *

Семейная жизнь Жени оказалась почти точным слепком ее жизни в родительском доме. Муж, специалист по орнитологии, пропадал в своей лаборатории. По их квартире летали какие-то бразильские птички с красными хвостиками, в комнате у дочки жила белка Мэри, а у сына — бурундучок Портос. И вся эта веселая компания радостно встречалась вечерами за большим кухонным столом, обменивалась впечатлениями, а утром все начиналось сначала.

Женин муж с удовольствием проводил время в обществе Светы и ее сына, и вообще ему нравилась дружба жены со старой школьной подругой. Эту дружбу он называл младенческой и любил повторять, что только женщины способны на такие эмоционально богатые отношения. Что же касается Светиного мужа, он щедро оплачивал все ее прихоти, баловал сына, но времени в семье проводил немного и часто бывал в командировках. Два-три раза в год они втроем уезжали на край света, приезжали загорелые, цветущие, Света блистала дорогими нарядами, а потом все возвращалось на свои места. Света по вечерам ездила к Жене пить чай, а муж звонил из дальних стран, передавал всем привет и исчезал в эфире.

* * *

Со временем Женя стала замечать, что Света зачастила к какой-то новой знакомой по имени Леонсия. Кто она такая, Света не рассказывала, но поскольку новая знакомая носила цыганское имя, Женя сделала вывод, что ее подруга подружилась с гадалкой. И не ошиблась.

Собственно, правду удалось выведать Жениному мужу, который однажды вечером подхватил Свету под локоток, предложил покормить Мэри и Портоса и в ходе этого мирного занятия взял да и спросил, что она делает у цыганки. И Света сказала ему, что подозревает мужа в измене, но доказательств нет. И вот Леонсия обещала помочь. И что интересно: Света не любила мужа, их отношения носили скорее всего сексуально-дружеский характер, но ей никогда не приходило в голову, что муж может ей изменить. Она была моложе, прекрасно выглядела, научилась носить модную одежду, у них рос сын — и что же? Женю новость не удивила, а муж расстроился. Светка такая родная, всегда задавала тон — и вдруг на тебе.

В конце концов выяснилось, что у Светиного мужа есть пассия. Очень молодая, очень видная и очень хваткая.

За большие деньги Леонсия взялась отвадить разлучницу, но, видно, волшебная палочка отсырела. Целый год Света жила в ожидании чуда, и оно состоялось, но вовсе не то, о котором мечтала Света. Прелестным сентябрьским вечером, сидя в венецианском кафе, муж сообщил ей, что намерен подать на развод. Квартира, дача и одна из двух машин остаются ей. Алименты на воспитание сына — само собой. Они, разумеется, останутся друзьями, но это все, что он ей может предложить. А на обратном пути, в салоне первого класса, заботливо укутывая ее пледом, он сказал: мы столько лет друг друга обманывали, самое время начать новую жизнь. Он оказался умней, чем она думала. Значит, он с самого начала все знал. И они обманывали не только друг друга, но и сами себя. По крайней мере она. Ведь было время, когда она всерьез надеялась на то, что стерпится — слюбится.

И вот в благодарность за ее мужество и долготерпение — разбитое корыто. Не дурной ли это сон?

* * *

Жене было жаль Свету, тем более что она похудела и подурнела, к тому же «обзавелась» язвой желудка. Но она вовсе не разделяла ее точку зрения на происходящее. На правах старого друга она прямо сказала ей, что если кого и надо благодарить за долготерпение, то это Светиного сына, который раньше матери почувствовал, что дома неладно. Он был очень привязан к отцу и, приезжая в гости к тете Жене, частенько плакал в укромном уголке. Когда-то это должно было случиться. Этот момент настал.

Ах вот оно что! Сколько лет они дружат? Не меньше тридцати? И вот теперь Женя, считай, не подруга, а сестра, не нашла других слов для утешения? Нечего сказать, утешила. Особенно противно было оттого, что Женя сказала чистую правду. Но кому она была нужна? Сейчас Света, жесткая, практичная, не склонная к сентиментальности, готова была поверить в самую примитивную ложь, в любую сказку. Но простодушная Женя продолжала трепать ей нервы, день ото дня повторяя набившие оскомину слова о том, что это должно было случиться и, слава богу, случилось. И теперь можно не врать, а за это не грех и заплатить.

Платить?

Света должна платить за то, что ее бросил муж? Может, этот труд возьмет на себя кто-нибудь другой? Но кто же? Светин муж уехал в Париж, ему счет не предъявишь. Сейчас ее больше всех бесила Женя, у которой почему-то все было хорошо.

* * *

Спустя несколько месяцев после развода Света позвонила Жене и предложила поужинать в ресторане. Женя сказала, что лучше поехать к ней, потому что ей подарили большую коробку швейцарского шоколада, но Света настаивала, и она согласилась. Жалко ее, ходит сама не своя, можно и в ресторане. Когда она приехала, Света уже сидела за столиком и пила сок. Курить она бросила, вино пить перестала. И только Женя опустилась на стул и собралась повторить слова о том, что как раз сейчас можно было бы и покурить, Света сказала, что ей нельзя курить, потому что она ждет ребенка.

— Молодец! — обрадовалась Женя. — А кто отец?

— Твой муж, — сказала Света. — Мы собираемся пожениться.

И они поженились, только не тогда, когда хотела Света, до рождения дочери, а позже. Когда Женя выписалась из больницы и начала ходить. Сначала один инсульт, через две недели — второй. Ее мать переселилась в больницу, и понемножку, потихоньку, полегоньку Женя стала возвращаться к жизни. Страшно было и то, что она долго молчала. Мать вызвала психиатра, но он ее успокоил: так ей проще справиться с тем, что на нее свалилось.

Свалилось?

Да нет, кто-то на полном ходу дернул рычаг, и все закрутилось в другую сторону. А в той, другой стороне все оказалось наоборот: родные стали чужими, а друзья — предателями. Или, может, родные всегда были чужими, а друзья никогда не были друзьями?

* * *

Французский писатель Андре Моруа, автор «Курса семейного счастья» и «Писем незнакомке», сказал однажды: «В беседах друг с другом женщины имитируют дух товарищеской солидарности и той доверительной откровенности, какой они не позволяют себе с мужчинами. Но за этой видимостью дружбы — сколько бдительного недоверия, и как оно, признаться, оправданно…» Не знаю, чему приписать эту горечь — тому, что автор — мужчина, или тому, что сказанное очень похоже на правду. Однако я не согласна. И знаете, с чем?

Имитация товарищеской солидарности — погрешность личности, а не пола. Испорченная женщина — существо столь же страшное, сколь и опасное, несравненно опасней и страшней испорченного мужчины. Тонкость, подаренная женщине природой, легко обращается в смертоносное оружие, но лишь испорченная женщина осознает это и наслаждается этим преимуществом.

Возможно, стоит говорить не о преимуществах и недостатках мужской и женской дружбы, а о том, что настоящая дружба — дар судьбы, как, к примеру, божественный голос.

И как всякий дар, суждена не каждому. И не судьба виновата в том, что нередко мы называем дружбой привычку. Или желание дружбы…

А еще, возможно, стоит говорить о том, что внутри у каждого есть заветная дверь, потому она и существует, чтобы спрятать от посторонних то, чему надлежит быть спрятанным. И может, за ней и хранится то неосязаемое на ощупь и невидимое для глаз невесомое нечто, весь смысл которого в том, что никто не может до него дотянуться и разбить. Случайно или нарочно. И если повезет встретить человека, которого можно впустить за этот порог, значит, Господь поцеловал тебя в макушку. Но он так скуп на поцелуи…

Недаром другой французский писатель, Тристан Бернар, сказал: «В жизни можно полагаться только на самого себя. Да и то не советую».

Ольга Богуславская