Для главного тренера сборной России по парашютному спорту август 2015-го выдался насыщенным. Судите сами: 50-летний юбилей, более 400 гостей, друзей и воспитанников, а на следующий день — опять за работу. Впереди был чемпионат Европы в Болгарии, который команда Сергея Разомазова выдержала с честью!
А еще, что приятно, в стане российских конкурентов напомнили: ровно 25 лет назад герой нашего интервью выиграл титул абсолютного чемпиона мира. Уникальный случай. В традиционно «возрастном» виде спорта наш парашютист из Алтайского края добился успеха в 25 лет! Вряд ли в современном парашютном спорте найдутся те, кто способен побить это достижение. Но… обо всем по порядку.
— Сергей, вы недавно отпраздновали юбилей, 50 лет. Как это происходило?
— Да, 15 августа, как раз незадолго до нашего отъезда на чемпионат Европы. Пришлось немного попереживать и за соревнования, и за организацию торжества. Такое ведь один раз бывает, хотя я уже спланировал, как буду праздновать следующую такую же круглую дату в 2065 году. Так что это был тренировочный такой праздник.
— И как же вы потренировались?
— Интересно! Я хотел провести вечер не как обычно — чтоб собрались, напились, подрались. (Смеется.) Поэтому решил организовать теплый творческий вечер, на котором я мог бы поделиться со своими друзьями воспоминаниями о тех событиях в жизни, которые поспособствовали тому, что мы все собрались в этот день за одним столом. Я приглашал на юбилей людей, которые оставили свой след в моей жизни, в моей душе. Таких собралось более 300 человек. Но мне до сих пор стыдно, что в суете подготовки к празднику целая компания людей выпала. Это те люди, кто меня лечил, реабилитировал, восстанавливал после травм. Как я мог забыть своих докторов?! Хоть сквозь землю провались теперь… Я объясняю это только тем, что, пока мы здоровы и нам кажется, что ничего не болит, мы не думаем о врачах, а именно это плохо, когда ты забываешь своих друзей. Мне ужасно неудобно перед Екатериной Евгеньевной Сваровски, Сергеем Анатольевичем Макаровым, Александром Николаевичем Пампурой, Владимиром Семеновичем Жаровым. Как я мог забыть?!
— Зато есть повод повторить праздник.
— Да, скорее всего, придется. Правда, уже не в таком масштабе. Потому что вряд ли получится повторить групповой прыжок, который мы совершили перед самим торжеством.
— Ну мы, если честно, удивились бы, если бы такой человек, как вы, не прыгал в собственный юбилей!
— Да, прыжок был посвящен моему 50-летию. Я хотел посмотреть на свои годы сверху и с помощью своих близких людей. Я пригласил 49 друзей-парашютистов, которым еще раз хочу сказать огромное спасибо. Тогда, после прыжка, не успел, все сразу принялись меня поздравлять. Кто-то из них когда-то у меня учился, с кем-то я сам прыгал в сборной команде Советского Союза… пригласил своих кумиров, ребята приезжали из Казани, Сибири, Казахстана, Украины. Мне было очень приятно и необычно наблюдать за своими годами сверху, так сказать, с высоты прожитых лет. Для совершения такого прыжка нам понадобилось два самолета Л-410 и один самолет ПАК. А те гости, которые не прыгали, наблюдали за этим с земли.
— Где все это происходило?
— На моем любимом аэродроме в Пущине «Большое Грызлово». Когда я объявил о своей задумке, многие друзья, которые давно закончили прыгать, стали специально готовиться к этому дню. Кто-то за месяц-два приезжал, проходил восстановительный курс, тренировался.
— Ваш ученик, глава московского департамента торговли и услуг Алексей Немерюк, тоже прыгал?
— С Алексеем Алексеевичем интересная история вышла. Он ведь пять лет назад получил травму во время установления рекорда России и Европы: он в свободном падении на высоте 5 тысяч метров столкнулся с партнером. И все последующие годы не прыгал. Он не мог не участвовать в моем торжестве, и поэтому в течение 2 месяцев мы пытались провести восстановительный прыжок после длительного перерыва. Но я тщетно ждал его каждые выходные, чтоб совершить тренировочный прыжок: каждый раз у него то командировка, то совещание, то еще что-нибудь срочное. Понятное дело — руководитель. В итоге он не смог накануне потренироваться. Прыжок пришлось выполнять с чистого листа. Но мастерства у Алексея достаточно, чтобы суметь нормально совершить прыжок в группе из 50 человек. Кстати сказать, когда ему сломали ногу в свободном падении, группа была из 180 человек! Больше всех переживала его супруга, и это понятно, нервничала. Алексей был молодцом, совершил прыжок, как будто и не было перерыва... Обошлось!
— Кто еще принимал участие в этом праздничном прыжке?
— Валдис Пельш, который тоже из числа моих студентов-спортсменов, был у нас ведущим на моем празднике. Он, кстати, позвонил мне первым и сказал, что проведет мой день рождения так, что все будут смеяться и плакать. Мне даже не пришлось его уговаривать... (Улыбается.) Валдис вообще был одним из организаторов всего праздника и шутить надо мной начал задолго до него. После того как он посмотрел всю программу юбилея, он у меня шутя спросил: «Разомазов, ты что, почку продал???». Конечно же, нет — это все спасибо моим друзьям — Антону Ангеловскому, Вячеславу Камневу, Анатолию Жирову, Дмитрию Киселеву и многим другим, кто принимал участие в организации.
— Как вам с учениками повезло!
— Мне вообще везет в жизни. Знаете, мое везение сопутствовало мне еще до рождения. Я из простой рабочей семьи, из сибирской глубинки. Мое зачатие произошло незадолго до Нового года. Когда мама узнала, что беременна, родители решили, что в их возрасте уже поздно иметь детей. Отцу было около 40, маме — 35. В те годы это считалось уже поздним возрастом для деторождения. И потом у них уже была полуторагодовалая дочка, моя сестра, а жили они совсем не богато. В общем, они думали про аборт. Мама пошла в больницу перед самым Новым годом. Ей сказали, что никаких проблем, но какой смысл ложиться прямо сейчас? Все равно никто ничего не будет делать до окончания праздников. В общем, отправили ее домой встречать Новый год и потом уже возвращаться. И тут мне первый раз повезло. Потому что этих дней хватило, чтобы они передумали, я все-таки родился. И я их ни в коем случае не осуждаю за те мысли!
— Ну ведь это вам сами родители рассказали?
— Да, этот рассказ со слов моей мамы, после того как я стал чемпионом мира. Папа, к сожалению, ушел из жизни, когда мне было 12 лет. И я запомнил только его образ. Он был кузнецом. И эту кузницу его я помню в точности, во всех деталях! Очень четко запомнилось, как отец колол мне на огромном молоте грецкие орехи. И их не раздавливало в лепешку. Отец был очень веселым, был гармонистом. И до сих пор звуки гармони для меня — это нечто особенное, для меня это праздник души. И поэтому моих гостей на юбилее встречали под гармонь.
— Какие еще случаи везения были?
— Сразу после рождения я два месяца провел в реанимации. Не знаю, что у меня болело. Врачи сказали родителям, что мальчик родился слабеньким и чтобы они готовились к самому худшему. Но, как видите, мне опять повезло — выжил!
— Но и на этом везение не закончилось! В парашютном спорте, наверное, без этого не обойтись...
— И в спорте тоже везло в каком-то смысле, даже в тот момент, когда в 1990 году я стал абсолютным чемпионом мира, были куда сильнее меня спортсмены со всего мира, но повезло почему-то мне. Был пьедестал, был гимн Советского Союза в мою честь. Но когда я спустился с пьедестала, понял, что мне немного неудобно перед моими друзьями по команде. Я стал самым молодым чемпионом того времени, мне было 25 лет. К такому уровню спортсмены подходят обычно к 30 годам. Возможно, мне повезло с погодой, с настроением, с обстановкой. И когда передо мной расстилались две дороги, то мне везло выбирать правильную.
— Все рано или поздно встают перед выбором. Как было у вас?
— Я учился в школе-восьмилетке, и после ее окончания надо было определяться: идти в 9–10-й класс в другом районе или выбрать училище. Меня уговаривали пойти дальше в школу, но в том районе была хулиганистая молодежь. А я был худенький, щупленький... И в итоге решил не рисковать и идти в училище. И вот это решение было поворотным. От автобусной остановки до училища нужно было идти минут 15–20 пешком по дороге через поля. И вот иду я. Осенний день, сухой, ясный, воздух прозрачный-прозрачный! Тишина... И вдруг надо мной пролетает самолет. Я замер. Из него что-то выпало! Шок. Потом понял — парашютисты. Один вылетел, раскрылся парашют. Второй, третий, четвертый. А у пятого не раскрывается! Он обгоняет их всех по очереди и летит к земле. Я еще не понимаю, что происходит. Но сознаю, что что-то не так. Все от страха замерло! И тут у него открывается запасной парашют. Отлегло! «Вот это люди!» — думаю я в восхищении. Так под впечатлением и ходил до следующего дня. А на следующий день по дороге из училища опять увидел прыжки. Я уже в компании однокурсников возвращался. Мы остановились, смотрим. И тут история повторяется! У одного из них не раскрывается парашют. Все мои друзья в шоке. А я им говорю: «Пацаны, спокуха! Это у них каждый день! Сейчас откроется запасной». Приехал домой, рассказал сестре, какие это смелые люди. Что у них каждый день не раскрывается парашют, но они продолжают прыгать.
— И в этот самый момент небо забрало вас?
— Нет, еще не все. Сразу после этого на советские экраны вышел фильм «В зоне особого внимания». Он произвел на меня огромное впечатление. Это была картина про десантников. Только что увидел своими глазами героев, прыгающих с парашютом, а в кино эти люди не просто совершали десантирование, а выполняли разные боевые задания. Не сравнить с сегодняшними картинами, где сплошные брызги крови. Вот тот фильм был по-своему добрый. Конечно, мне захотелось стать таким же, как его герои. Бегать, прыгать, выполнять приказы. С этого момента моя судьба была определена: буду десантником, парашютистом.
— И чтобы стать парашютистом, в какую дверь надо было постучаться?
— Вариант существовал один: Дворец пионеров. Там был кружок парашютистов. И вот захожу туда, на КПП дежурит пожилая женщина. «Мальчик, ты куда?» И я ей отвечаю: «Хочу быть парашютистом!». Она в ответ: «Пойдем за мной». Длинный-длинный коридор, поворот налево и вторая дверь. Открывает и меня так легонько в спину подталкивает. И что я вижу? Полный класс и инструктор во главе. Я потом его узнал. Александр Шишкин, участник Великой Отечественной войны, летчик-истребитель. Он стал моим первым учителем. Бабушка закрыла за мной дверь, и отступать уже было некуда. А инструктор тоже задает вопрос: «Мальчик, ты откуда и зачем пришел?» Дело в том, что запись в кружки происходила в первых числах сентября. А к зиме, когда ложился хороший снег, ребята совершали первые прыжки. А я-то пришел в канун 23 февраля! Александр Иванович, светлая ему память, не отправил меня в набор на следующий год, а очень тепло сказал: «Заходи, садись и слушай. Тебя как зовут?». И мне показалось в тот момент, что я оказался в кругу друзей, которых знаю уже много лет.
— Вы явно были младше, чем все остальные ребята из группы?
— О, да это отдельная история! В Союзе все было строго. Существовало разрешение совершать парашютные прыжки с 18 лет, а потом планку снизили до 16. Причем буквально накануне моего прихода в парашютный кружок, и даже тогда мне еще не было 16 лет. А если уж говорить о везении, то оно началось еще раньше, в школе. Однажды на перемене мой школьный товарищ по имени Олег подговорил вступить в комсомол. Я ему в ответ: «Так рано еще. Мне всего 13, а вступать можно с 14 лет». Но он предложил немножко соврать и сказать, что мне уже 14. Паспортов-то тогда у нас еще не было. Вы знаете, это так страшно оказалось — идти на подлог! Мы сидели в комитете комсомола, нам задавали вопросы: кто в стране генеральный секретарь ЦК КПСС, какая у государства политика? А я все ожидал рокового вопроса: «Сколько тебе лет?». Но он не прозвучал. И вот мне дали документ — фотография, печать, все как надо. Подпись свою еще надо поставить. И он мне пригодился, когда в кружке спросили о возрасте, я уверенно сказал: да, вот документ.
— Сергей, а как, если не секрет, к новому увлечению отнеслись ваши родные люди?
— Еще одна трогательная история. Огромную роль в моей карьере парашютиста сыграла старшая сестра. Я занимался в кружке уже много часов, научились укладывать наше средство спасения. По сути, немыслимо для человека: ты делаешь шаг в пропасть, а этот «платочек» из ткани гарантированно опускает тебя на землю. И вот 10 марта в 6 утра я должен был ехать в аэроклуб. Мама знала про кружок, и когда я вскочил, собрался и уже готов был уйти, она встала в дверном проеме и категорически заявила: «Не пущу!». Я хотел пролезть, но она мой маневр просчитала. А я уже чуть ли не расплакался. И тут сестра схватила меня за руку и увела в комнату. «Ты балбес! Скажи маме, что тебе это надо. Как мужчине. Что ты десантником хочешь стать. Что это, может быть, твое будущее». И я сквозь эти слезы маме заявляю: «Хочу стать десантником». Со стороны, наверное, выглядело комично. И вдруг случилось чудо: мама отпустила. Я ее понимаю: в 15 лет отпустить ребенка прыгать… Представляете ее состояние? Так что первый прыжок прошел с двумя нарушениями. По возрасту и без согласия родителей.
Но не бывает в жизни, что все идет гладко. Вы идете в секцию, все делаете правильно и потом становитесь чемпионом мира. Так не бывает. Повторю, мне во многом везло. Попал в такое колесо, которое меня закрутило и вынесло на правильный путь.
Вот уже 15 лет я работаю главным тренером сборной России по парашютному спорту. Последний раз как спортсмен выступал в 1998-м, а через два года уже занял новую должность. Сейчас на дворе осень, тот период времени, когда мы начинаем пожинать плоды проделанной за весь сезон работы. Во всех авиационных видах сезон длится в течение теплого времени года. И только что мы вернулись с чемпионата Европы в болгарском городе Монтана. Участвовали в нем 19 стран и около 150 спортсменов. Были самые сильные — итальянцы, чехи, французы и немцы. Это наши основные конкуренты, присылающие самый многочисленный состав. Другие сборные совершают прыжки не в таком объеме. Хотя подтянулась Литва, приславшая большую мужскую команду, Белоруссия не отстает. Я поясню: всего у парашютистов 9 дисциплин, а это был чемпионат в классике. Туда входит 8 обязательных прыжков на точность (с 1 км) плюс полуфинал и финал. И прыжки в индивидуальной акробатике с 2 километров. Всего максимум 15 приземлений.
— Главными героями стали ваши парашютистки?
— Да, девушки заняли первое место в команде. Причем интересная борьба получилась после 5-го раунда. Одна наша спортсменка получила травму плеча, и ее участие в дальнейшем стало невозможным. Осталось четверо, а это значит, что худший результат уже нельзя было отсечь. И девушки вторую половину программы прыгали без права на ошибку. Жесткие рамки ответственности. Но они справились. Приятно смотреть на них на пьедестале, слушать гимн твоей страны. Но в то же время осознаешь, чего им это стоило! Конкуренция-то была очень серьезная.
— А как выступили в группе мужчины?
— По сумме 7 прыжков команда разделяла одну строчку со Словенией. Мы все время догоняли. Были пятыми, потом подтянулись. За нами оказались итальянцы, белорусы, чехи. По регламенту лидеры прыгают крайними — это логично. А у нас одинаковые показатели. Тогда приходится выполнять очередность по алфавиту. Но я не совсем понял, почему «С» (Словения) оказалась перед «Р» (Россией). У них свой алфавит, получается? И вот наши соперники показывают 3 см штрафа. Это многовато для лидера, довольно посредственный результат. Наши парни прежде и с «нулем» штрафа приземлялись. Но в решающий момент даже при идеальных погодных условиях показали 6 сантиметров и стали вторыми. После чемпионата мира, где завоеваны оба «золота», это было немного грустно. Но все равно неплохой результат. К тому же в индивидуальном зачете в прыжках на точность приземления победил Дмитрий Максимов (Владимир), в двоеборье «серебро» у Дмитрия Ярого (Екатеринбург). У женщин абсолютной чемпионкой в двоеборье стала Ольга Кравченко (Ульяновск), в этой дисциплине весь пьедестал оказался российским.
И вот не зря на крайнем сборе перед «Европой» мы уделили особое внимание точности приземления. Ведь это основной элемент борьбы. И задачи, которые ставились на тренировках, мы выполнили блестяще. Из 100 прыжков неудачными могу назвать только 2–3. Достойная подготовка и логичный результат. Еще один подарок к моему юбилею!
