1001 вопрос про ЭТО

«Здравствуйте, Владимир Владимирович Шахиджанян!

Нравится мне Ваша фамилия, поэтому так официально. Прочитала Вашу статью о гомосексуализме в «Московском комсомольце» и решила написать, так как имею прямое отношение к этой проблеме, да и просто хочу Вас поблагодарить за мужество, ведь говорить открыто на такую тему сложно, много еще «нормальных», т.е. «большинства», которые считают нас отбросами общества и затыкают рот всякому, кто пытается говорить в защиту сексуальных меньшинств.

Меня зовут Ася. Мне 23 года. Я лесбиянка. Сейчас это можно сказать с полной уверенностью. Но было время, когда разобраться в себе я не могла. Первое мое увлечение, точнее любовь, была в 4 классе. Я безумно влюбилась в свою учительницу, молодую и очень обаятельную. На уроках я всячески старалась обратить на себя внимание, но не отличными ответами, а всякими выходками, мне хотелось выглядеть мальчишкой-хулиганом, т. к. учителя обычно симпатизируют таким, хотя с ними немало хлопот. Я добивалась замечаний, но почему-то мне было ужасно стыдно, я краснела и опускала глаза. А когда ее рука ложилась мне на плечо или голову, я просто дрожала от непонятного чувства. Что со мной, я не знала. Скоро она вышла замуж и ушла в декретный отпуск. Я очень переживала. Меня мучило то, что не увижу ее, и то, почему я не как все.

Все девчонки только и мечтали о принцах, а я… Мне совершенно не нравились мальчики. Однажды решила подружиться с мальчиком, думала этим заглушить свои чувства, переживания, думала, смогу переделать себя. Мы гуляли, ходили на каток, гоняли на велосипедах. И я сделала для себя вывод: он интересует меня просто как отличный друг, понимает с полуслова, с ним можно часами говорить о футболе, копаться в сломанном магнитофоне, но иного влечения не было. Не сжималось сердце, как тогда, когда ее рука ложилась мне на плечо. Боязнь разоблачения заставила скрывать все мои мучения. Училась я тогда уже в 5 классе.

У меня чудесные родители, но я уверена, что это было бы для них ударом. Поэтому решила молчать, переживать все в себе, пусть лучше мне будет плохо, чем им. Ведь, в конце концов, они не виноваты в том, что я такая, это Божья воля.

Иногда мне было так трудно, что я захлебывалась от слез, мне хотелось кричать: «Помогите мне!», но я сдерживалась.

В седьмом классе стала серьезней заниматься спортом. Были неплохие результаты. Тренироваться приходилось много и долго. Как-то постепенно утихла боль первой, такой странной любви.

Потом влюбилась в свою подругу. Как это произошло, даже не знаю. Мы вместе тренировались. Незаметно из девочки она выросла в прекрасную девушку. И начались мои страдания. Как ей сказать? Что будет дальше? Поймет ли меня? Мы почти целыми днями были вместе. Это были первые счастливые дни моей жизни. Мне казалось, что больше ничего не нужно для счастья, но я не учла одного. Ей для счастья нужно было совсем другое. А моя дружба была лишь детской шалостью от скучной жизни. Она так и сказала: «Повеселились и хватит, и тебе замуж пора и мне». Не хотелось жить, но нужно было это стерпеть, ведь мои родители, думала я, любят меня не меньше, за что они должны страдать. Я уехала в другой город. Поступила в институт.

Первые месяцы не могла спокойно учиться, вспоминала прошлое, пыталась понять себя, что-то изменить. Так чуть не провалила первую сессию. После каникул у меня пошел какой-то сезон влюбленности. Иногда пыталась расположить себя к мужчинам, искала в каждом какие-то достоинства, но в результате мне все больше нравились женщины. Влюблялась так быстро, что удивлялась сама. К моему удивлению добавлялось то, что мне никаких усилий не стоило расположить к себе, как только мне начинала нравиться какая-нибудь девочка, так сразу она становилась моей лучшей подругой. И каждый раз мои избранницы были все «круче», если можно так выразиться.

Сначала одногруппница, вместе мы были незаменимыми вдохновителями всей группы. Позже я влюбилась в студентку-выпускницу, отличницу, любимицу всех преподавателей, гордость института. Дальше — самая красивая студентка института, из-за которой страдала почти вся мужская половина института, а она легко предпочла меня им. О, потом я была влюблена в преподавательницу, веселую и отважную женщину, с ней было удивительно интересно общаться, хотя нас разделяло двадцать лет разницы в возрасте. Было еще очень много влюбленностей, но все они гасли быстро, так же быстро, как загорались, я понимала почему. С моей стороны, мне нужна была не просто дружба, даже такая идеальная. Я искала ту, которая могла бы остаться со мной навсегда, понять меня и принять такой, какая я есть. Но мне не везло. Все мои подруги выходили замуж одна за другой.

Мне было интересно, чем закончится вся эта карусель. Последняя моя влюбленность отняла у меня много, но в то же время дала разобраться в себе, понять себя, хотя, возможно, и не до конца. Я познакомилась с этой девушкой случайно, но, видно, все вело к этой встрече. Она со своими подругами считалась известной личностью в городе, местные толстосумы отлично знали этих девушек, они в любое время могли войти в любой ресторан в городе. Нам, девчонкам, которые жили в общаге и ничего не видели, кроме столовки, было интересно общение с новыми подругами. Привлекала их раскованность, умение красиво одеваться. Они часто приходили к нам в общежитие, а мы теперь запросто могли войти в любой ресторан. После двух-трех рюмок раскованность увеличивалась вдвое, а мне с моими «комплексами» только и надо было этого, чтобы заглушить боль любовных неудач.

После нескольких таких «развлекательных программ» мы остались вдвоем, она сказала, что я ей нравлюсь. Вообще было много хороших слов в мой адрес. Это вознесло меня до небес. Никто так не говорил мне. Дальше все было как в романах: любовь, ссоры, ревность, прощения. Я в первый раз почувствовала, что с этим человеком я хотела бы остаться на всю жизнь, жить рядом, заботиться. Возможно, все было бы так. Но вот в чем беда. Мы безбожно пили. Мне, выпив, было проще выразить свои чувства. Каждый раз я ей говорила, что утром повторю все на трезвую голову, но утром становилось ужасно страшно, меня колотило, слова путались в голове, стыдно было посмотреть друг другу в глаза.

Понятны ее упреки, мол, я только пьяная могу изливать чувства. Сколько раз я хотела остановиться, но не могла, мне было уже трудно в трезвом виде общаться, начинался невроз, я грубила, упрекала в чем-то. Мне было ужасно противно, что я так опустилась. После рюмки все было прекрасно, я переносилась в мир блаженства. А может скажи, я ей тогда хоть раз в здравом рассудке, все было бы по-другому, возможно.

В результате моих бед я забросила учебу и вылетела из института на последнем курсе. Родители были в отчаянии. И тогда мне опять хотелось кричать им, как мне тяжело, какой груз на мне висит. Но я этого никогда не сделаю.

Приехав домой, долго не могла прийти в себя. Звонила ей часто, приезжала к ней, но однажды она сказала, что она мне не подходит, хотя и любит меня, мы не будем вместе никогда. Мне стало страшно, что будет со мной дальше? А дальше — ничего… Я вглядываюсь в лицо каждого прохожего и задаю себе один и тот же вопрос: «Ну если нас 1/10 часть всего человечества, то почему я никак не могу встретить одну-единственную, которая могла бы любить меня такой, какая я есть на самом деле?»

До свидания.

С уважением, Ася.»