Потом археологи принялись петь песни. Одну из лих — старинный латинский студенческий гимн «Gaudeamus igitur…» — мы с Шурой хорошо знали. Ему обучил нас на уроках латинского языка профессор Кубицкий, бывший до Октябрьской революции ректором Московского Университета. Вместе с нашим славным профессором мы не раз на уроках латыни распевали этот гимн. Зато другие — старинные студенческие песни: «Быстры, как волны, все дни нашей жизни…», «От зари до зари…» и еще многие, мы слышали впервые, и они нам очень понравились. Вскоре все они вошли в репертуар песен на наших студенческих вечеринках. Бог мой, как не были они похожи на те песни, что передавались по радио, звучали в кинофильмах и в залах перед комсомольскими собраниями!..
Между тем вечер у Арциховского шел своим ходом. Уже изрядно выпивший Толстов прекрасно прочел впервые тогда мной услышанное стихотворение Языкова:
«Свободы гордой вдохновенье,
Тебя не ведает народ.
Оно молчит — святое мщенье
И на царя не восстает.Под адским игом самовластья,
покорны страшному ярму,
Сердца не чувствуют несчастья
И ум не верует уму.Я видел рабскую Россию —
Перед святыней алтаря,
Гремя цепьми, склонивши выю,
Она молилась за царя.«
В стихотворении речь шла о царской власти, но на ум приходило совсем другое…
Потом Толстов, уже с налитыми кровью глазами, объявил:
— А сейчас я прочту «Плач Ярославны».
Однако Артемий Владимирович тихо и грозно сказал:
— Нет, сегодня ты едо читать не будешь. А то я тебя задушу, Сердей!
Толстов смирился и сел на свой стул, а другой Сергей — Киселев — объяснил мне, давясь от смеха:
— Он как напьется до потери сознания, норовит прочесть наизусть из «Слова о полку Игореве» знаме нитый «Плач Ярославны». А после обязательно начинает приставать к Татьяне Сергеевне. Когда такое случалось на вечеринках в Институте, ей приходилось несколько раз прятаться то в уборной, то в фотолаборатории, то на складе, словом — там, где двери запираются. А сегодня Тема решил этого не допустить.
Я бросил взгляд на Татьяну Сергеевну. Она безмятежно улыбалась соседу и о
Когда вечеринка закончилась и гости стали расходиться, Арциховский сказал Татьяне Сергеевне, и сказал очень громко:
— Вас проводят и доставят домой в целости и сохранности мои ученики.
Мы с Шурой это и сделали, причем по дороге я мечтал о том, чтобы на нас кто-нибудь напал и я мог бы показать на что я готов ради спасения Татьяны Сергеевны.
Много раз после этого я провожал ее домой. Расскажу, пожалуй об одном, особенном случае, когда неясно, собственно, было, кто кого провожал.
