Где доверие верхов низам?
Загадочная фраза Михаила Сперанского: «Коренные государственные законы должны быть творением народа»… А ведь кому было сказано? Императору Александру II. И тот не стал возражать.
Сейчас у нас не самодержавие, а демократия. Но какой закон, за последние 20 лет, предложили Государственной Думе жители какого-нибудь малого города, и Дума его рассмотрела? Трудно припомнить.
Демократия - это, когда верхи доверяют низам руководство своей жизнью. Есть ли это доверие у нас? Теоретически, да. А практически?
Психологический закон государства
Нет у нас более самостоятельной власти, чем власть муниципальная. По закону, она даже не входит в систему государственной власти. Зачем так сделано? Какой в этом смысл?
На этот счет есть разные толкования. Якобы закон прописан таким образом, чтобы люди все вопросы местной жизни решали сами, не дожидаясь, когда о них позаботится вышестоящая власть, ибо им виднее, что им нужно для своего цивилизованного жизнеустройства.
И действительно, на каком еще уровне людям проще организоваться и что-то сделать для самих же себя, если не на уровне муниципальном?
И муниципалитеты, в самом деле, принимают свои местные законы, иногда нелепые и противоречащие федеральному и региональному законодательствам, но чаще всего здравые и отвечающие интересам населения.
Муниципальные газеты печатают эти нормативные акты целыми страницами, неплохо этим кормятся. А местная власть просто вынуждена тратиться, потому что любой акт считается действующим только с момента опубликования.
Подсчитано, в результате местного, регионального и федерального законотворчества, каждый муниципалитет должен руководствоваться примерно 2 тысячами нормативных актов.
Это какая-то правовая шизофрения. Сколько раз на все лады сказано: законов должно быть немного, но все они должны неукоснительно выполняться. Это психологический закон нормального государства.
Так мы нормальные или ненормальные? Попробуем выяснить.
Поджигатели сильнее государства?
Два элементарных примера. Ежегодно весной в Сибири и на Дальнем Востоке горят тысячи гектаров леса, порой выгорают целые поселки. Ущерб колоссальный. Причины две – люди жгут прошлогоднюю траву и, бывая в лесу, оставляют не залитые водой костры.
Нужно ставить посты на дорогах. Создать из числа жителей экологические патрули, которые бы осматривали окрестности лесных поселков. В особенности, если синоптики предсказывают сильный ветер.
Но никто этого не делает.
Другая причина – лес специально поджигают продавцы древесины. Ну и что? Так уж трудно их установить? Наверное, трудно, если они связаны с местной правоохраной или даже местной властью. Но почему нигде не пишется и не говорится, как с этим борется вышестоящая власть? Почему не принимаются законы, направленные на предотвращение ежегодных колоссальных пожаров?
Вялотекущее самоубийство
И другой пример. Уже не сибирская даль, а центральная Россия. Здесь серьезная проблема – мусор, который люди вываливают там, где им заблагорассудится. Безобразие это унижает нас в собственных глазах. А если кто-то поджигает мусор, горит пластик, и ядовитый дым поднимается в атмосферу. Значит, есть еще и ущерб здоровью.
И что же местная власть? Ситуация ничем не лучше, чем в далекой Сибири. Законы принимаются, но практически никто не следит за их выполнением.
И никто, ни один уровень власти (!), ничего не делает для того, чтобы заставить людей исполнять законы. На что это похоже? На вялотекущее политическое самоубийство. Ибо ничем государство не может так убивать себя, как потворствуя неисполнению законов.
Законы, искореняющие крестьянство
Тему продолжает Михаил Унашхотлов, директор СПК “Трубецкое» в деревне Алекино Тарусского района:
“Сегодняшние методы искоренения крестьянского труда эффективнее репрессий 37-го года. Назову самые страшные ошибки, которые совершены против села. Первая — это свободная, без ограничений и оговорок, продажа земель сельскохозяйственного назначения. Многие, помнится, бились против этого, но верх взяли те, кто либо вообще не знает, как устроена жизнь на селе, либо те, кто продавил вредный закон совершенно сознательно.
Если бы с сельскохозяйственного труда можно было иметь хорошие прибыли, тогда мало кто спешил бы продавать свои паи. Но рентабельность у нас максимум 25 процентов. С учетом расходов - это мизер. Вот почему паи стали продавать. И стала уходить самая лучшая земля. В самых красивых местах.
Мне удалось уговорить больше 400 человек не продавать свои паи. Я сохранил в “Трубецком” 80 процентов земель. И многие сегодня на меня обижаются: мол, могли продать с выгодой. А все мои слова о том, что зато землю сохранили, встречаются с насмешкой. То есть, даже у крестьян сознание сегодня не крестьянское. Продать хорошую землю для них — никакая не глупость, никакое не предательство земли-кормилицы, а просто выгодное дельце. Выгодное на сегодняшний день. Одни могут купить машину или обновить дом. Другие — полгода беспробудно пить, а что дальше? Люди не смотрят далеко вперед.
Землю у нас в России продают, в основном, дачникам. И если этот процесс не остановить (еще не все продано), удобной для крестьянского труда земли останется немного. И если даже государство начнет поддерживать сельского товаропроизводителя, производить ему будет не на чем.
Ошибка вторая — приватизация жилья на селе. Цены пошли вверх, и люди стали продавать дома и квартиры, построенные когда-то за счет колхозов и совхозов. Пишет человек заявление — прошу уволить. Как тут отказать? Нет оснований. Человек увольняется и продает приватизированное жилье. Где потом живет? А кто где. В основном идут на ухудшение жилищных условий. Покупают дома похуже или квартиры поменьше. А “выручку”, чаще всего, пропивают.
Крестьянин - уже не соль земли
Я вырос в крестьянской семье. И поэтому, вы уж меня извините, многое вижу иначе, чем наши министры и законодатели. И так вам скажу: у нас все делается для того, чтобы крестьянин ушел с земли. Не обязательно в город. Просто ушел. Например, вскапывать землю под клубнику дачникам. Или сторожить по соседству чьи-то хоромы. А существует закономерность: тот, кто поработал на стороне более-менее длительное время, обратно к крестьянскому труду уже не возвращается. Хоть миллион плати, не пойдет. Душа уже не та. Так изводится целое сословие, на котором когда-то держалась Россия. Сегодня крестьянин - уже не соль земли.
Во Франции даже горожане приводят детей на сельхозвыставки. Дети гладят животных, любуются ими. Вот там крестьянин до сих пор — соль, хоть он, может быть, не француз, а араб. Кто знает, может, через сколько-то лет у нас спохватятся и начнут посылать на возрождение села городских. Могу сказать, кто приживется. Учитель, врач, библиотекарь, культработник. Но не телятница и не комбайнер.
В Израиле меня утешали: ничего страшного, просто Россия сворачивает на тот путь, которым в мире уже идут. Мол, таковы современные тенденции. Использование современной сельхозтехники и технологий позволяет 1,5 процента населения прокормить всю страну. Например, картошку и морковку из маленького Израиля, который меньше Калужской области, можно купить в любом супермаркете Москвы и Питера. И сладкие помидоры там выращивают на солонцах, а пшеницу вообще в пустыне Негев.
Может, и так. А кто же этим занимается в Израиле? В основном, таиландцы. И в других странах на земле работают, главным образом, мигранты. В Германии — турки и курды, во Франции — арабы, в США — мексиканцы. Но что для Запада не так страшно (хотя как сказать, последствия могут быть очень неприятными), то для России смерти подобно. Вспомним, что происходило с нашими северными народностями, когда их стали лишать возможности жить, как жили предки. Примерно то же происходит сегодня и с русским человеком, живущим на селе».
