После смерти Леонида Енгибарова образовалась пустота. Мне не хватало клоуна-друга. Когда я готовил свой материал о Юрии Никулине для журнала «Искусство кино», даже не думал, не осознавал, что делаю конспект нашей будущей книги «Почти серьезно…», над которой мы вместе работали около семи лет. Не предполагал, что у меня появится клоун-друг и мы часто будем вспоминать с ним Леонида Енгибарова.
Юрий Никулин. Клоун. Человек на 18 лет старше меня. Но мы быстро сблизились, перешли на «ты», почти каждый день встречались или говорили по телефону. Наша книга «Почти серьезно…» выдержала 13 изданий. (Арена цирка — 13 метров в диаметре, Старый цирк находится на Цветном бульваре, дом — 13, троллейбус — 13 останавливается около цирка.)
Однажды Юрию Никулину пришлось хоронить удивительную собаку по кличке Люкс. Это была цирковая собака. Принимала участие в репризах Юрия Никулина и Михаила Шуйдина. Работал Люкс превосходно. Но однажды ночью стало ему плохо. Дежурный вызвал Никулина из дома. Приехал Юрий Владимирович в цирк и застал собаку умирающей. Пока ездили за врачом, собака погибла. На вскрытии выяснилось: заворот кишок.
Как все в жизни переплетается и перекликается. На вскрытие Люкса везли, положив его на старый лист фанеры, вытащенный из груды каких-то досок. Когда выходили из ветлечебницы, санитар сказал: «Фанерку-то заберите». Взял Никулин в руки фанеру — и обмер: на истершейся поверхности фанерного листа черной краской были нарисованы шляпа и тросточка, а через весь лист шла надпись «ЕНГИБАРОВ». Это оказался кусок фанеры от упаковочного ящика Леонида Енгибарова, которого уже год как не было в живых.
Об этом мы тоже написали в книге, как написали и о том, что клоун Леонид Енгибаров — до сих пор непревзойденная звезда мирового цирка. С момента первого выхода книги «Почти серьезно…» прошло около двадцати лет, а клоуна, равного по силе таланта Леониду Енгибарову, так и не появилось.
Нежен и трагичен, оптимистичен и грустен, пластичен до невероятности, и в каждом жесте, репризе — философский подтекст: рассказ об одиночестве в толпе, о непонимании одним человеком другого, о поисках своего «я». Тысячи зрителей смотрят на странного человека, улыбаются, аплодируют, поддерживают клоуна, но смотрят на него свысока, а клоун не обижается, он подарил радость тем, кто пришел пообщаться с ним, и пусть его не понимают другие, он, клоун, понимает других. Понимает и прощает, понимает и не обижается, понимает и сочувствует. Таким был и остается в памяти многих клоун Леонид Енгибаров. И я рад, что время от времени могу рассказывать о нем. Пусть он остается звездой, пока недосягаемой для многих, но звездой, которая манит молодых, побуждает их к действию и желанию работать, побуждает сказать свое слово.
Леонид Енгибаров, не имея никакой официальной поддержки, сам пробил себе дорогу. Быть может, для этого и пишу: ведь поступает сейчас кто-то в цирковое училище, делает первые шаги на манеже, встречаясь с невероятными трудностями. Так вот, когда станет невмоготу, вспомните фантастически талантливого клоуна Леонида Георгиевича Енгибарова и, стиснув зубы, преодолевайте препятствия, которые неизбежны на пути каждого талантливого человека.
Первое время, когда Леонид Енгибаров только начинал выступать в цирке, Юрий Владимирович Никулин его не принимал, а точнее сказать, не понимал. Но позднее Юрий Владимирович говорил о нем как о звезде первой величины.
Когда я снимал фильм «Клоун Мусля», то посвятил его памяти Леонида Енгибарова. И дома у меня висит огромный, во всю стену, цирковой плакат — «Леонид Енгибаров», — во всю ширь плаката лицо клоуна, а в углу — фигурка Леонида Енгибарова под зонтиком. Выхожу из дома — смотрит на меня прекрасный клоун, возвращаюсь домой — снова встречаюсь с ним.
В середине 80-х годов я помогал в работе над созданием образа клоуну Грачику Кещяну, гастролирующему сегодня с блеском во многих странах мира. Леонид Енгибаров был для нас как бы эталоном: на все репризы Грачика мы смотрели глазами Леонида Енгибарова — клоуна с осенью в сердце.
