Распалась связь времен.
Зачем же я связать ее рожден?
Вильям Шекспир
Мама родилась в 1913 году, за несколько лет до начала революции — и революция, конечно, наложила отпечаток на всю ее жизнь. Я родилась в 1933 году, за несколько лет до начала Отечественной войны — и война тоже наложила отпечаток на мою жизнь. Родилась в Дегтярном переулке, куда бабушка с маленькой мамой переехали после развода. Родилась 13 декабря, в день памяти прадеда.
Иван Иванович ушел из жизни в 1921 году, в начале НЭПа, оставив жену, пять дочерей и внучку. Семь душ женского пола. Оставил нищими, беспомощными. Произвол и голод, болезни и разруха... Люди высокого интеллекта, владеющие иностранными языками, умеющие играть Баха и Чайковского, оказались ненужными. «Сердце сжимается при мысли о судьбе того слоя русского общества, который принято называть интеллигенцией, — писал Короленко Луначарскому. — Озверение дошло до крайних пределов».
Летом 1918 года при Моссовете была создана комиссия по муниципализации частной торговли. Сначала ликвидировали молочную торговлю фирм Чичкина и Блендова, меховую и винную, потом торговлю готовым платьем, бельем, штучными и мануфактурными товарами, трикотажем. Осенью муниципализировали книгоиздательство, торговлю галантереей, писчебумажными и канцелярскими принадлежностями, ювелирными изделиями.
Вскоре прекратил существование Купеческий клуб. Вместо него распахнул двери Коммунистический Университет имени Свердлова. На событие сразу же откликнулся Маяковский: «Здесь раньше купцы веселились ловко, теперь Университет трудящихся Свердловка».
Отобрав работу, государство взялось за квартиры. В ноябре 1917 года, сразу после революции, Ленин указал на необходимость «реквизации квартир богатых для обеспечения нужд бедных». И написал тезисы Закона о конфискации домов с квартирами, сдаваемыми в наем. Пока еще только проект. Закон принят лишь в августе 1918 года, но московские власти проявили оперативность и тут же издали Постановление «О муниципализации всех крупных домов». Уплотнялась площадь, «занимаемая буржуазными и другими непролетарскими сословиями населения». Выселялись «богатые граждане, живущие нетрудовыми доходами, а также лица свободных профессий».
Но что значит «богатые»? Ленин и тут дал разъяснение: речь идет о тех случаях, когда в квартире «число комнат равно или превышает число душ населения квартиры».
Что ж, старики еще живы, бабушка с маленькой мамой вернулись из Пименовского переулка. Значит, восемь человек! А комнат — шесть. Почему же уплотнили?!
Впрочем, чтобы подсластить пилюлю, власти разрешали переселять в одну комнату лишь три категории жителей. Это — супруги; родители с детьми до
Словом, оставили две комнаты. Вроде бы, даже проявили гуманность: предложили выбрать. Естественно, бабушки выбрали самые большие: 45 и 27 квадратных метров. Неудобные — через коридор; за стенкой уборная и ванная, мокрицы потом ползали... Но они тогда еще не понимали, что это такое — коммунальная квартира.
Конечно, уплотнили домовладельца Баскакова, вернее, его сына, Михаила Васильевича. Он работал в Дезбюро. Ему оставили одну комнату.
И Гиляровского уплотнили. Бабушки рассказывали, что переехав из Столешникова переулка в Дегтярный, они продолжали дружить с Владимиром Александровичем. Виделись часто — и с его женой Марией Ивановной, и с дочкой Надей. На дачу к ним ездили, в Красково и Быково.
В 1908 году поздравляли его с каким-то юбилеем. В доме было много именитых гостей. Чаще всего у Гиляровского они видели Шаляпина и Куприна. Запомнили, каким прекрасным рассказчиком был Шаляпин. А Куприн любил гонять чаи. В доме Гиляровского было много самоваров; один так и назывался: «Купринский».
Казалось бы, когда отбирают комнаты, — не до смеха. А Гиляровский, вроде бы, и не расстраивался, улыбался. «Это потому, что фамилия у него такая», — объясняли бабушки. Оказывается, слово «гилярис» на каком-то языке означает «веселый».
Некоторые, подобно булгаковскому профессору Преображенскому, получали охранные грамоты. Среди знакомых моей семьи повезло художнику Аристарху Лентулову. Он жил в Большом Козихинском переулке, около Патриарших прудов, под самой крышей пятиэтажного дома. «Вскоре после революции, — пишет он в автобиографии, — богатых жильцов нашего дома выселяют. Нам же сохраняют целую квартиру и выдают на нее охранную грамоту».
Распоряжения, инструкции, уточнения, разъяснения... Начавшись в ноябре 1917 года, жилищно-коммунальная реформа продолжалась еще и в 1924 году... Не так-то легко оказалось выполнить Постановление «О дальнейшем заселении домов-коммун рабочими»!
Впрочем, до рабочих дело порой и не доходило. Вспоминаю-перебираю: кого же вселили в нашу квартиру? И вообще — в наш дом? Сотрудники НКВД, Наркомпроса, Губсуда, Управления морских сил, отдела народного образования, райкома, общества «Взаимокредит», Совета синдикатов... Опять же — непролетарские элементы! И еще врачи, почему-то, в основном, венерологи и урологи. Рабочих, по-моему, ни одного!
Естественно, борцы за справедливость не забыли себя, любимых. Так появилось понятие: «дополнительная площадь». Ею пользовались «советские работники, нуждающиеся в площади для работы на дому плюс ответственные работники военных штабов и учреждений». 20 аршин на человека!
