Еврейское счастье. В 1952 году в разгар антикосмополитической кампании Сталин приказал Гослитиздату выпустить еврейский молитвенник на иврите. Ответственным назначили профессора-филолога Марка Полякова. Он поехал в Ленинград, собрал пятерых издателей евреев и раздобыл молитвенник 1913 года. Некоторая сложность состояла лишь в том, что этот синклит из шестерых образованных евреев, который вот-вот обвинят в сионизме, не знал иврита и не мог прочесть в священной книге ни слова. Однако приказ есть приказ, и молитвенник отдали в типографию, чтобы сделать факсимильную копию. Когда книга вышла, оказалось, что она начинается молитвой за здравие царя-самодержца Николая II. Тираж конфисковали, а всех, кто имел к этому делу хоть малейшее отношение, сурово наказали.
* * *
Единство вкуса. И Николай II, и Ленин любили юмориста Аверченко. Он же не любил ни того, ни другого.
* * *
Подготовив к печати статью Менделеева, члена многих академий и научных обществ мира, редактор журнала предпослал имени автора все его степени и звания. Менделеев, увидев гранки, смутился: «Так печатать нельзя: титул получается длиннее, чем у царя».
* * *
Заступник. Во время кампании по борьбе с космополитизмом Рабиновича исключили из партии. Домой он пришел убитый и, отказавшись от ужина, лег спать. И увидел странный сон. На Ярославском вокзале тучи народа с портретами Николая. Рабинович вливается в толпу и оказывается на перроне, к которому подплывает царский поезд, прибывший из Екатеринбурга. Царь выходит из вагона. Все падают ниц, а Николай говорит: «Прошу вас, восстановите Рабиновича в партии!»
* * *
Михаил Светлов рассказывал: — Я начал писать роман о Николае Втором. Первую строчку уже написал: «Креста на вас нет, Рабинович», — укорял своего советника царь«.
* * *
Не было бы счастья... Нижинский исполнял в балете Дебюсси «Послеполуденный отдых Фавна» партию Фавна. В ходе балетного действия Фавн пытается овладеть нимфой, она вырывается и убегает. Однако в руках Фавна остается ее газовая накидка, и Нижинский в танце изображал акт овладения накидкой, как бы замещающей нимфу.
Увидав эту сцену, вдовствующая императрица возмутилась и приказала выслать Нижинского и Дягилева из Петербурга. Благодаря царственному капризу эти деятели балета оказались в эмиграции и были спасены для мировой культуры.
