О поведении взрослых людей в период блокады
По моему мнению, психика взрослых людей во время блокады подвергалась существенно большей нагрузке, чем это ощущали дети и подростки. Ведь взрослые люди, и особенно женщины, ощущали опасность, грозящую не только их жизни, но и жизни детей. Кроме того, взрослые были лучше осведомлены о трагическом положении Ленинграда.
По результатам воздействия тяжелейших условий жизни в Ленинграде на состояние высшей нервной деятельности жителей нашего города можно было разделить на три группы:
1) люди, у которых произошло полное разрушение моральных устоев;
2) люди, которые, даже умирая от голода, сохраняли ясный рассудок и старались вести себя так же, как они это делали в мирной обстановке;
3) люди, психика которых надломилась лишь частично и при наступлении нормальных условий могла почти полностью вернуться в прежнее состояние.
О судьбе людей, психика которых не выдержала испытаний голодной зимы 1941—1942 гг.
Я лично не был близко знаком с такими людьми. Но мне приходилось видеть и просто сумасшедших людей, и немощных грабителей, которые пытались вырвать прямо в булочной пайку хлеба из рук человека, только что ее получившего. Причем это происходило на глазах десятков голодных людей, вовсе не безразлично относившихся к этой «операции». Встречались мне и расчлененные трупы.
Судьбы этих людей решались однозначно: они или сами умирали от голода, или погибали, затоптанные голодной толпой, или были расстреляны карательными органами.
О людях, которые умирали от голода, сохранив довоенный характер
Если житель Ленинграда зимой
В качестве примера не могу не вспомнить о поведении моего отца в последние месяцы его жизни. В начале декабря 1941 г. в больнице, куда за несколько дней до этого маме удалось устроить своего отца, последний умер от голода.
Трупы умерших сваливали в общую кучу в актовом зале музыкального училища, где в это время располагалась больница. Чтобы по просьбе моей матери найти тело деда, отцу пришлось перетаскать несколько десятков мерзлых трупов. Затем вместе с мамой они на саночках отвезли тело деда на Волховское кладбище, где и похоронили рядом с могилой бабушки, умершей перед войной. Сам я не принимал участия в этом, но знаю, что в то время вырыть могилу можно было только за хлеб, которого выдавали по 125 граммов в день на человека.
Похороны деда серьезно подорвали истощенное голодом здоровье отца. Весь декабрь 1941 г. он еще с большим трудом ходил пешком на свой завод. В январе он уже с трудом вставал с кровати, но сохранял при этом ясный разум. Понимая свое положение и пытаясь подкормить меня и маму, он начал говорить, что уже не хочет есть. Похоронен он в братской могиле на Волховском кладбище…
Об изменении некоторых черт характера моей мамы под действием блокады
К числу взрослых людей, переживших блокаду без серьезных нарушений психики, я отношу свою маму. Но характер ее заметно изменился.
Если до войны она была дружелюбной, открытой, ласковой женщиной, прекрасно ладившей с учениками, то теперь это был суровый, замкнутый педагог, «железной рукой» руководивший школой. Недаром ее в сталинские времена наградили двумя орденами. Сначала — «Знак Почета», потом — «Орден трудового Красного знамени».
Мое мнение о том, что блокада ожесточила маму, подтверждается следующим фактом. В послевоенное время в день ее рождения (19 января) ее регулярно навещали ученики еще довоенного времени. Сначала приходило человек
Александр Александрович Андреевский
