18 мая 2005
Сегодня мы с Еленой Ложкиной показали подготовленную к ее камерно-вокальному государственному экзамену пятнадцатиминутную программу Ю. Ю. Полубелову.
Готовился к сдаче экзамена по истории русской музыки ХХ века. Читал сравнительный анализ либретто оперы Д. Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» и одноименного очерка Н. С. Лескова (автор В. Шахов). Просмотрел беседу с М.Якубовым и И.Шостакович в посвященном Дмитрию Дмитриевичу номере журнала «Музыкальная академия» (1997, № 4). Изучил две статьи М. Г. Арановского из этого же издания. Вторая, под названием «Вызов времени и ответ художника», показалась мне очень любопытной. В частности, Марк Генрихович рассматривает «особое положение симфоний Шостаковича в истории этого жанра»:
«Симфония рождалась как классицистская утопия, оплодотворенная идеями века Просвещения и увидевшая современный ей патриархальный мир совершенным, гармоничным, уравновешенным. [ ] Бетховен, в котором нередко видели предтечу романтизма, на самом деле полностью разделял сформировавшийся в раннем классицизме тип симфонии, но вывел ее на новые рубежи, дополнив раннеклассическую наивную идиллию осознанной утопической идеей. [ ] Романтическая симфония выступила как продолжение и вместе с тем как антипод классицистской. На всем протяжении своей более чем вековой истории она вела неутикающий спор с классицистской утопией, черпая в ней стимулы для своего развития и находя все новые и новые контраргументы. Эта полемика шла с переменным успехом и достигала пика напряженности в период позднего романтизма. [ ] В симфонии заметно усиливались трагические аспекты, все чаще складываясь в единую концепцию [ ]. В противоположность классицистской симфонии, с ее патриархальной идиллией, мы находим в симфониях Шостаковича потрясающие своим трагизмом картины вздыбленного, развороченного катастрофами мира, исполненного дисгармонии и страданий. [ ] Трагедия Человека и Человечества открывалась во всей своей бездонной глубине, и в результате на смену прекраснодушной и трогательно-наивной в своей детской простоте классицистской утопии пришла жесткая по своим выводам и резкости обличения антиутопия ХХ века. Так симфонии Шостаковича завершили логический круг развития жанра симфонии. [ ] Это не означает, что после Шостаковича или при его жизни не создавались выдающиеся партитуры. Но все, что писалось после Шостаковича (не в хронологическом, а в логическом смысле этого слова), было уже не столько дальнейшим развитием жанра, сколько рефлексией на историю жанра, если не всей европейской музыки в целом (Л.Берио, В. Лютославский, А. Шнитке и др.). Поэтому правильнее было бы называть этот период постсимфоническим».
Величественная схема. Развитие симфонии от утопии к антиутопии. Но, как и любая схема, она грешит некоторой условностью. Примем ли мы правила игры, предложенные Марком Арановским?
Начнем с конца. Безусловно, Первая симфония Альфреда Шнитке рефлексия на сам жанр, игра «симфония-антисимфония» с открытым финалом (в версии, предложенной Геннадием Рождественским). Третья симфония того же автора рефлексия на всю историю австро-немецкого симфонизма. Но если принять классическую формулу Густава Малера, что сочиняя симфонию, он имеющимися музыкальными средствами создает мир, то чем, как не своеобычными мирами являются Вторая и Третья симфонии Витольда Лютославского? И что мешает композиторам ХХI века оттолкнуться от иной предпосылки, чем «симфония-утопия» и продолжить развитие жанра на новом витке спирали?..
* * *
И напоследок решил перечесть еще несколько памятных для меня записей из старого своего дневника:
«3 марта 2005. На репетиции Вивальди-оркестра прослушал несколько своих последних аранжировок. Чем мне как композитору и полезна эта работа я могу реально услышать и оценить то, что написал. К сожалению, с авторскими сочинениями это случается пока крайне редко. Светлана Борисовна Безродная попросила меня расширить присутствие аккордеона в сданной ранее аранжировке Увертюры Дунаевского к кинофильму Дети капитана Гранта. Что я и сделал вечером
4 марта 2005. Закончил и распечатал очередную аранжировку песни из репертуара Леонида Утесова Раскинулось море широко. Так как Светлана Безродная и Вивальди-оркестр сегодня выступали на концерте в ГЦКЗ Россия, то и отвез им туда. Долго (т.к. впервые) не мог найти служебный вход. Обошел здание (а оно немаленькое) с одной стороны уперся в милицейский кордон. Люди в форме пояснили мне, что служебный вход находится с другой стороны, и даже показали якобы его. Пройти не дали пришлось обходить обратно. Уперся в другой край милицейского кордона. Эти о служебном входе понятия не имели. С трудом дозвонился до Ростислава Борисовича. Он пожурил меня, но объяснил где и как. Естественно, вход оказался совсем не там, где обещали представители власти.
Отдал переделанную партию аккордеона и комплект раскинувшегося моря. Получил взамен диск с четырьмя песнями для снятия и аранжировки: На побывку едет молодой моряк, Лучше нету того цвету, Сормовская лирическая и Хороши весной в саду цветочки.
После поехал в консерваторию, взял класс и стал сочинять музыку к девятой версии программы СОЛО на клавиатуре. Получилась, на мой взгляд, симпатичная пьеса, правда, несколько отдающая Игорем Крутым. Даже не ожидал. Откуда это во мне?..»
Откуда это во мне
Продолжение следует
