В рамках Monaco Dance Forum восходящая звезда британского современного танца Аакаш Одедра представил программу «Rising», состоящую из его собственной постановки и монобалетов Акрама Хана, Рассела Малифанта, Сиди Ларби Шеркауи. Рассказывает Татьяна Кузнецова.
В избалованном Монако Театр варьете был набит до отказа. «Rising» шел без перерыва 70 минут с маленькими паузами для переодевания. В собственной миниатюре «Nritta» бородатый Аакаш Одедра, одетый в длинную белую рубаху и узкие штаны, пленял классическим катхаком с легкими прыжковыми отсебятинами. Топотал босыми пятками — очень лихо и с такими наворотами, будто отплясывал фламенко. Обильно кружился — и на месте, и по диагоналям, и с продвижением по кругу, и сгибая корпус, и запрокидывая голову. Застревал в чеканных позах, простирая руки к небу. В легких подскоках с поджатыми ногами пролетал по полсцены, игриво помахивая кистями рук. И это была самая живая и оптимистичная часть вечера.
В «In The Shadow Of Man» (хореография Акрама Хана) сцена погрузилась во тьму. Повалил дым, заскрежетала-зашипела музыка Джослина Пука, раздался нечеловеческий вопль, волшебный свет Майкла Халлса выхватил из тумана два неровных бугра, они зашевелились — и оказались лопатками Аакаша Одедры. В балете Хана танцовщик в буквальном смысле играл мускулами: рельеф его красивого тела, расползающегося в растяжках, согбенно кружащегося, напрягающего мышцы в преодолении невидимых преград, оказался основным визуальным аттракционом — тем паче, что голова артиста то и дело пропадала в непроглядном мраке. В «Cut» Рассела Малифанта барочное освещение с его резкой границей тьмы и света (художник — тот же Майкл Халлс) стало основным художественным приемом. В протянувшуюся вдоль рампы световую полосу попадали лишь части тела танцовщика, преображаясь до неузнаваемости. Чертовым колесом крутились обнаженные руки, проплывала крокодилом неимоверно длинная спина. Отрезанная от тела голова каталась футбольным мячом, а светотеневые вращения на коленях превращали артиста Одедру в какого-то праисторического шамана. Самым утомленным и умиротворенным оказался «Constellation» Сиди Ларби Шеркауи на музыку Ольги Войцеховской, в котором артист меланхолично покачивал лампочки, подвешенные на длинных шнурах к колосникам. Их маятникообразное разнонаправленное шатание диктовало и ритм, и рисунок передвижений танцовщика, и сами па, исключая размашистость и пространственное своеволие.
Название вечера — «Rising» («Восхождение», но также и «Приобретающий влияние») — не только отражает суть танцмонологов, повествующих о трудной и небезуспешной борьбе индивидуума с темными силами метафизического свойства, но и характеризует положение Аакаша Одедры в танцевальной Европе. Молодой британец индусского происхождения, с восьми лет штудирующий классический индийский катхак и бхаратанатьям, обладатель неоспоримой харизмы, танцовщик и хореограф, уже получивший на европейских фестивалях пару призов и недавно создавший собственную компанию, ныне признан законным наследником мэтров — Акрама Хана и Сиди Ларби Шеркауи. Именно они, знатоки этнографических танцев, привили восточную изысканность и непривычную техничность западному современному танцу, создав тот его извод, над которым сейчас, когда его авторам и лучшим исполнителям перевалило за сорок, нависла тень возможного упадка. Похоже, Аакаш Одедра кажется корифеям перспективным преемником, раз они и именитый Рассел Малифант поддержали его своей хореографией. При всех талантах, но без громких имен на афише молодой танцовщик не смог бы совершить свой rising
Татьяна Кузнецова
