Глава МЧС Сергей Шойгу считает необходимым оборудовать все пассажирские суда системами контроля, аналогичными тем, которые установлены на самолетах.
Тут можно только воскликнуть: а что, разве их там до сих пор не было?!
Разве судно, на котором столько же пассажиров, сколько в большом самолете, отдано на откуп команде и никто не контролирует, что эта команда с ним вытворяет?
Или то, что корабль не летит, а движется по воде, гарантирует пассажирам абсолютную безопасность?
Понятно, что нет!
И трагедия «Булгарии» это подтверждает.
Вот почему у меня нет ни единого возражения против идеи Шойгу. Причем глава МЧС предложил, чтобы «параметрические и речевые» системы объективного контроля устанавливались не только на новые суда, но и на старые.
Думаю, что трагедия «Булгарии» должна окончательно поставить крест на русском авось. И не важно, идет ли этот авось от безалаберности либо ради какой-то прибыли. Согласитесь, какое имеет значение — пассажиров на судне было больше, потому что их просто так, по дружбе, пустили либо потому, что организаторам круиза хотелось больше денег с рейса содрать?
Важно другое — не было никакого механизма, чтобы остановить нарушение, которое в результате привело к катастрофе.
Казалось бы, сделайте билеты с отрывной частью, как в авиабилетах. Проходишь на судно — часть билета отрывают, и сразу понятно, сколько на судне реально человек. Тут даже не нужно никакой электроники — просто бумага, и все.
Вы скажете: да кто ж это будет делать на просторах нашей необъятной родины?
Отвечаю: те же, кто на просторах нашей необъятной родины это делает в любом захудалом аэропорту.
Вот почему предложение Шойгу мне все-таки кажется половинчатым, ибо он предлагает контролировать экипаж, а контролировать, видимо, надо все, что может привести к трагедии. Да, когда видишь направленные на тебя видеокамеры, когда у тебя на каждом шагу требуют какие-то пропуска и удостоверения — это раздражает. Но если бы некая электронная система учета отказалась регистрировать на «Булгарию» больше людей, чем возможно, если бы эта же система отследила, что капитан дает лживые сведения, что на борту, как теперь выясняется, официально было заявлено всего 20 (!) человек, а на самом деле их было двести, то, возможно, такой трагедии не случилось бы.
Предложение Шойгу предусматривает грамотное расследование уже после того, как случилось несчастье, но, я считаю, к этому хорошо бы добавить то, что поможет несчастье предупредить. Ведь, согласитесь, какой толк в оборудовании, которое лишь потом покажет, что в момент опрокидывания у «Булгарии» был крен больше нормы, а капитан не только как-то неправильно корабль повернул, но и еще в этот момент ругался матом.
Но в любом случае мы окончательно входим в зону понимания того, что стоимость человеческой жизни резко возросла. Причем возросла не только в философском контексте, но и в обычном, житейском.
Родители выпихивают детей из страны, боясь отдавать их в нашу призывную армию совсем не потому, что в армии тяжело служить — напротив, многие хотели бы отдать туда своего ребенка, чтобы он стал «настоящим мужчиной». Однако все понимают, что сын может в армии погибнуть. И тут последующее расследование не важно — важно, что ты останешься без сына, у тебя не будет поддержки на старости лет. И никакие смешные компенсации государства не заменят тебе этого потерянного сына.
Казалось бы, какое имеет отношение желание каждого третьего (!) россиянина уехать из страны к заштатному пароходу «Булгария»? Ответ прост: этот каждый третий хочет уехать прежде всего потому, что тут жить опасно — так заявляют респонденты. И тонущий пароход это опасение подтверждает.
Время половинчатых решений прошло: в «Ту-134» и «Ан-24» были все приборы контроля полетов, но проблема была в том, что в полет взлетало старое корыто и тут-то никакого контроля не было.
И указание президента Медведева прекратить с 2012 года полеты этих типов самолетов правильно, но также половинчато, а как быть с остальными корытами?
Как быть с корытами-судами, корытами-автобусами, корытами-лифтами? Бедный Медведев, ему приходится заниматься тем, что в медицине называется «симптоматическое лечение» — что болит, против того и даем таблетку. Так лечат в основном безнадежных больных, у которых какая-то главная болезнь не лечится.
Но разве Россия безнадежна?
Главная российская болезнь — это разгильдяйство и безответственность, а против них главная таблетка — это жесточайший контроль и внушительные штрафы. Никакой рынок не может сам по себе искоренить эти пороки; более того, именно в развитых рыночных экономиках и наблюдается этот жесточайший контроль.
Прошел на работу — прокатал в считывателе пропуск; сделал свою работу — расписался в специальной форме; проверяющий поставил галочки; проверяющий проверяющего написал свои рекомендации или запреты и внес сведения на вечные времена в компьютерный архив.
Вы скажете: что это за волокита? А я скажу: это не волокита, это контроль, а альтернатива ему — «Булгария» на дне Волги и плачущие люди, идущие за гробами.
Возвращаясь к Шойгу и безусловно поддерживая его предложения, я все же хочу, чтобы государство играло на опережение. Я хочу, чтобы Медведев сейчас точно знал, какие еще самолеты ему следует запретить, если они представляют потенциальную опасность, какие корабли навечно увести в доки.
Подчеркиваю — сейчас знал, а не завтра, после очередной аварии.
Я хочу, чтобы государство вложило деньги в инфраструктуру гражданской безопасности, потому что россияне гибнут далеко не только от пьянства.
Да, техника несовершенна, и когда-то «Титаник» напоролся на айсберг. Но все признают, что «Титаник» был в то время вершиной технического совершенства. Ему простительно.
Но нам — непростительно. Ибо в России ситуация другая: вокруг нас кроме космоса — одни корыта!
И множество айсбергов, которые мы выпестовали своей манерой жизни и традицией под названием «авось». Традицией, которой мы чуть ли не гордимся.
Но с этими традициями нужно жестко и чем скорее, тем лучше, кончать — они стоят плачущим матерям слишком дорого.
Матвей Ганапольский
