Фильм Ильи Учителя «Стрельцов» — очередной спортивный блокбастер, героическая биография советского футболиста Эдуарда Стрельцова (картина планируется к выходу в 2020-м). Нападающий Стрельцов был советской суперзвездой, олимпийским чемпионом и довольно строптивым человеком. При Хрущеве его сажали в тюрьму (по обвинению в изнасиловании, хотя многие считают дело показательным), но он возвращался и побеждал всех на футбольном поле — живой символ воли к победе.
Фильм ставит Илья Учитель, который дебютировал с полным метром «Огни большой деревни» в 2016 году. Его отец, режиссер Алексей Учитель — продюсер «Стрельцова».
В главной роли — Александр Петров, один из самых востребованных сегодня российских актеров. Известность ему принесли роли в сериале «Полицейский с Рублевки», франшизе «Гоголь» и блокбастерах «Притяжение» и «Лед». 9 июля на Первом состоится премьера его нового сериала «Sпарта».
КиноПоиск побывал на съемочной площадке фильма и поговорил с Александром Петровым о роли, Стрельцове и других проектах актера.
— Что за человек Стрельцов? Я имею в виду, каков он в вашей трактовке.
— Неординарный, протестующий, фанатичный, честный, справедливый. С какой-то животной природой. Незаурядная личность. Мне кажется, только такие становятся великими.
— То есть он идеально помещается в галерею бунтарей, которых вам обычно предлагают играть в кино?
— Если честно, когда мне предлагают роль, я не задумываюсь о таких вещах. Мне важнее именно эта история и конкретно мой персонаж в ней. Если личность интересная, я соглашаюсь. В данном случае все вообще сошлось идеально. Я с детства обожаю футбол, и Стрельцов для меня всегда был кумиром, легендой. Конечно, мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей узнали об этом человеке и прониклись его историей.
— Вы проводили какие-то исследования биографии Стрельцова или доверились своей интуиции?
— Есть стандартная схема подготовки к роли, которой учат в театральном институте. Все ее элементы я использую при работе над ролью. Разбираю сценарий, отслеживаю изменения персонажа, анализирую арку героя. Это арифметика, ее каждый артист должен знать. Но при этом я очень доверяю своей интуиции, поэтому каждая роль у меня сильно отличается по подготовке. Бывает, что я скрупулезно нарабатываю базу, собираю серьезно материал.
Про Стрельцова мне еще папа рассказывал. Тогда я не знал о трагической судьбе Стрельцова, поэтому потом, когда уже взрослым познакомился с его биографией, сильно впечатлился. И никаких дополнительных материалов мне уже не нужно. Я давным-давно просмотрел все документальные фильмы о Стрельцове и прочел все статьи. Осталось только с чувством уважения к герою перенести все это на экран.
— Не мешает работать такой обьем знаний о герое?
— Да нет, я просто знаю, что с ним было, а кино все равно отличается от реальной жизни. Мы же делаем не документальный фильм, а создаем художественный образ. Там могут быть преувеличения и откровенные нестыковки, но суть, характер Стрельцова обязательно сохранятся в кино.
— Есть какие-то особые детали, речевые характеристики или жесты, к примеру, которые помогли вам заострить образ Стрельцова?
— Бывает, что ты незаметно придумываешь для героя фразочки и другие штучки, которые ты как бы невзначай повторяешь на площадке. Например, в фильме «Лед» у моего героя есть фраза «вот и так». Даже когда он произносит очень драматичный текст, он все равно вворачивает ее. Зритель не обращает на нее внимания, но за счет этого текст становится менее пафосным. И более живым. В сценарии той фразы не было, она родилась на площадке, на седьмой день съемок.
Здесь тоже может что-то такое потом возникнуть, мы ведь только начали снимать, а кино — живой процесс. Пространство само подскажет какие-то решения, надо только его слышать и чувствовать. Может сработать что угодно – предмет, который ты задел, человек, с которым перекинулся парой слов, настроение, которое у тебя такое почему-то именно сегодня.
— Из-за чего Стрельцова посадили, как думаете?
— Никто не знает до сих пор.
— В фильме на этот счет будет предположение?
— Разумеется, причем во всех подробностях, но я об этом сейчас не расскажу. Это очень деликатный момент, и надо иметь в виду, что тут могут быть только предположения. Но могу сказать, что в Советском Союзе не прощали тех, кто влюблял в себя миллионы, как будто бы ничего для этого не делая. Советский человек должен был быть плюс-минус одинаков, а кому становиться героем — это партия должна была решать. А здесь все наоборот. Как власть ни пыталась помешать Стрельцову стать героем, он им все равно стал. Когда он выходил на поле, люди на трибунах жгли газеты от восторга. Никакие усилия «сверху» не могли этому препятствовать.
— Есть какие-то спортивные элементы, которые Стрельцов мог выполнить, а вы — нет?
— Нет.
— То есть вы такой же футболист, как он?
— Да нет, он был профессионалом, а я играю на любительском уровне. Но в кино я буду профессиональным футболистом Эдуардом Стрельцовым.
— Вы теперь футболист, хоккеист. Что дальше? Поло, керлинг?
— Да, меня об этом постоянно теперь спрашивают, подкалывают. Не думаю я об этом вообще, мне истории интересны, судьбы персонажей. Герой может быть кем угодно. Хоть аквалангистом.
— Вы производите впечатление человека, который постоянно сам себе бросает вызовы. Федор Бондарчук говорил, вы на «Притяжении» немыслимые вещи творили. Били на площадке стекла, рвали связки на ноге.
— Да просто роль была такая. Если мне предложат сценарий, где герой два часа будет сидеть дома и пить чай, но сама история будет крутой, я без колебаний буду сидеть и пить чай столько, сколько потребуется. Нет цели срочно сделать парашютиста или паркурщика. А в жизни я очень сильно отличаюсь от своих персонажей и по крышам не прыгаю, веду себя довольно спокойно.
— Когда начнете сами снимать как режиссер? На питчинге Фонда кино весной вы защищали проект «Точка отрыва» про скейтеров. Еще были разговоры по поводу киноверсии спектакля «#Зановородиться» — экспериментального шоу о любви со стихами, музыкой и видео.
— «Точка отрыва» — это мощный по энергетике и посылу проект, но он пока не запустился. Что касается «#Зановородиться», то у меня в голове уже все готово, осталось найти время и снять это. Но я все равно не буду считать этот фильм своим режиссерским дебютом. Это коллективная история, хотя придумываю все я. Мы будем делать этот фильм с моими друзьями. Фильм будет очень сильно отличаться от спектакля, останется только суть его истории.
— Многие помнят ваши ранние яркие роли в короткометражках Максима Кулагина «Угонщик» и «Холодильник». Не планируете сделать что-то новое вместе?
— Планы есть. Будет у нас с ним полный метр. Макс пишет. Пишет сценарий полнометражного дебюта. Это уникальный человек, о нем очень скоро будут говорить все. После выхода тех фильмов ему предложили массу выгодных вариантов коммерческого кино, но он до сих пор отказывается. Я его в этом смысле часто не понимаю. Мне кажется, невозможно отказываться от таких предложений, которые ему делают. А он все нет, я не могу, буду делать свое.
— Вы с ним ведь и в театре что-то вместе делали?
— Как раз «#Зановородиться». Он снял как режиссер всю видеографию для спектакля, очень многое для этого придумал, за что я ему дико благодарен. Когда мы получали в Минкульте разрешение на показ спектакля «#Зановородиться» в кинотеатрах, в выписке прокатного удостоверения значилось два режиссера — я и он. Официальный документ!
— Над чем-нибудь еще в театре сейчас работаете?
— Пока нет, времени не хватает. Ищу материал, но он как-то не находится. Всему свое время.
— Что, кроме «Притяжения 2» и «Т-34», от вас в ближайшее время ждать в кино?
— Очень классный проект — «Герой» Карена Оганесяна. Масштабное кино с большим бюджетом, юмором, суперэкшеном, крутым сюжетом. Это драматичная история отношений отца и сына. Играют Машков, Ходченкова. А я играю там агента спецслужб. Многие мои коллеги не верили, что у нас с Владимиром Львовичем Машковым сложится тандем, говорили, что с ним очень сложно работать. Но мы с ним сошлись, и я уверен, что это не последний фильм, в котором мы играем вместе.
