Читать Часть 1. Парадоксы Альмерии
Читать Часть 2. От троглодитов до ковбоев
Приключения Индианы Джонса, подвиги Лоуренса Аравийского и Джеймса Бонда, как рассказывалось в предыдущей главке, были запечатлены на кинопленку именно в Альмерии, этой провинции Андалусии. И всё же, наверное, самый большой вклад в историю кинематографа, пусть и не игрового, внес городок Мохакар (Mojacar).
Сюда надо приехать хотя бы для того, чтобы, пройдя под каменной аркой, подойти к этой бордовой двери, живописно увитой зеленью. Она романтична сама по себе, но главное, что за ней чуть больше века назад, появился на свет ребенок, которому судьбой было уготовано стать величайшим мэтром кино, конкурирующего с игровым.
Город Мохакар
Вам тут расскажут, что в этом доме у состоятельного местного врача Хинеса Каррильо трудилась прачкой и поломойкой девушка по имени Исабель Самора. Что в перерывах между приёмом занедуживших эскулап проявлял повышенное внимание к своей кроткой и беспрекословной работнице, к тому же юной и привлекательной.
Дон Каррильо даже обещал связать себя с ней узами брака, «как только это станет возможно». Поскольку разводов тогда и в помине не было, речь могла идти о естественном ходе событий – кончине супружницы, вполне цветущей, весьма боевой толстушки, вовсе не помышлявшей о таком.
Между тем в 1901 году Исабель стараниями мохакарского доктора произвела на свет ребенка, которого нарекли Хосе Гирао Саморой.
Отношение к незамужней матери-одиночке в те времена в католической стране, да ещё в провинциальном городке никак нельзя было назвать благожелательным.
От косых взглядов несчастная женщина не знала, куда деться. А тут ещё и до докторши слухи дошли, что повлекло с её стороны прямые угрозы юной маме: мол, убиралась бы ты с глаз долой, а то крышка тебе будет.
Считается, что здесь жила Исабель Самора
Остался один путь – бегство. Благо за океан уходил сухогруз, в трюме которого ей и удалось пристроиться. Так она попала в Америку, где в Чикаго у неё прежде уже обосновался брат.
Но родственник сам кое-как сводил концы с концами, и поддержка от него была никакая. Единственный выход – отдать ребёнка в семью соседей, которые с сочувствием отнеслись к её положению.
Соседей звали Элиас и Флора Дисней. В 1902 году новые родители крестили ребёнка: теперь он Уолтер Элиас Дисней.
Ничего не подозревавшие мохакарцы были немало удивлены, когда в 1940 году в их городе появились два (по другим источникам – три) господина из Америки, наводившие справки об отце «мальчика Хосе». Представившись сотрудниками компании Диснея, они смогли получить доступ в городской архив.
Тито дель Амо, один из биографов создателя Микки Мауса, Дональда Дака и плеяды других популярнейших персонажей, получил некие свидетельства, на основании которых утверждает: целью прибывших визитёров было уничтожение любой информации, касающейся происхождения их патрона.
По всей видимости, у обретшего колоссальную известность мэтра рисованного кино должна была быть родословная стопроцентного янки – а не какого-то там испанца, да ещё бастарда.
Эта версия получила развитие в книге Кристофера Джонса. Она приобретает характер канонической, если вспомнить, что отец автора трудился у Диснея пресс-секретарём.
Там, в частности, сообщается, что однажды, под настроение, Дисней поделился с Джонсом-старшим своей тайной. Раскрывая её, Уолт Дисней сослался на рассказ старших братьев. Те запомнили появление Исабель с крошечным ребёнком на руках и после долгой беседы с их родителями покинувшей их дом уже без него, о чём впоследствии и поведали младшему.
Уолт Дисней за работой
Любопытный факт приводит в своей книге писатель Сергей Аманов.
По его словам, во время Первой мировой войны доктор Каррильо, к тому времени уже заметно обрюзгший и постаревший, в составе Международного Красного креста некоторое время находился в Париже. На четыре дня к нему в качестве водителя был прикомандирован американский новобранец Уолтер Дисней.
Полюбивший, «заложив за галстук», с важностью поучать молодых солдат, он и своего шофёра постоянно учил уму-разуму. По-испански, разумеется. Случившийся рядом корреспондент The Washington Post с помощью переводчика поинтересовался у испанского военврача, как тот общается с шофёром, ведь английского языка он не знает, а молодой водитель – испанского.
В ответ, по словам американского корреспондента, дон Каррильо разразился хриплым смехом. Я думал, он понимает – кивает да кивает в ответ! – проговорил испанец. И продолжил: «Я называю его Хосе, как и всех янки…Такие ведь имена у вас заковыристые». И, приобняв юного американца за плечи, закончил: «А этот ведь мне – вообще как сын»…
Такой была их последняя встреча.
Конечно, за приведённую выше версию рождения кино-гения двумя руками голосуют все мохакарцы, предлагая закрепить её созданием музея и установкой памятника Хосе, ставшему Уолтером, а затем Уолтом.
Поток туристов от этого определённо расширится – после окончания пандемии, разумеется.
Но пока мохакарцы раскачиваются, жители Альмерии, столицы этой провинции, без особых разговоров установили у себя памятник – не Диснею, а человеку, чья слава не меньше.
Джону Леннону.
Правда, родился в Альмерии не он сам, а одна из известнейших его песен
«Strawberry Fields Forever».
Но Леннон не скрывал, что вдохновила на её создание чудодейственная атмосфера «Зеркала моря» – Альмерии.
Памятник Леннона полюбился всем
Но даже если бы и не романтичная история превращения Хосе в Уолта, Мохакар притягателен сам по себе.
Взгромоздив свои белые домики на самую вершину нависающей над морем горы, он влечёт к себе любого путешественника, которому не чуждо понятие «романтика». Крутой подъём можно разнообразить отдыхом в одном из кафе с видом на далекий прибой.
Мохакар. Крепость Масенас
Нельзя не зайти в сувенирные лавки, особенно с местной керамикой, и в магазинчик со здешними винами.
И, конечно, вы постоите на смотровой площадке, откуда хорошо виден новый Мохакар: вытянувшиеся вдоль побережья классные отели, клубы, магазины и ресторации, среди которых стилем и кухней выделяется Parador.
А если уж речь зашла о кулинарных «развлечениях», то для сравнения стоит заглянуть в тихий городок Вера.
После осмотра построенного пять столетий назад в стиле мудехар храма Iglesia de la Encarnacion (церкви Богоматери Воплощения), напоминающего крепость, и солидного монастыря Convento de la Victoria вы оказываетесь в прохладе ресторана национальной кухни Terraza Carmona.
Храм Iglesia de la Encarnacion
Аппетитные и, как всегда, немного загадочные закуски – tapas. Нежнейший шашлык оказывается приготовленным из рыбы с устрашающим названием «морской чёрт». Не повредит и бокал-другой популярного здесь и оставляющего приятное послевкусие Castillo de Tabernas.
А в другой раз, для контраста, имеет смысл заглянуть в деревушку La Isleta del Moro. Некогда считавшаяся прибежищем пиратов, сегодня она встречает вас умиротворяющим шелестом прибоя, прекрасным видом на скалы, окрашенными под зебру джипами для сафари и уютным ресторанчиком, нависающим над морем и овеваемым солёным бризом.
Приморский ресторанчик в La Isleta del Moro
Вы понимаете, что бы в этот момент ни оказалось на столе, вам это понравится – таков ваш сиюминутный настрой. Когда же возникает андалусийский салат с филе анчоуса, суп гаспачо по-андалусийски с привкусом тмина, а затем скат в соусе из паприки и бокал национальной гордости – хереса, вы осознаете: это счастье.
Особенно, когда вспоминаете, что еще час назад готовы были попрощаться с жизнью.
…На нашем микроавтобусе нам предстояло вскарабкаться на высоченную скалу, увенчанную романтическим маяком. Узкий и крутой серпантин показался нескончаемым: всё то время, что мы гнали вверх, сидевшая за рулем сеньора с увлечением что-то рассказывала своей соседке-испанке, то и дело поворачиваясь к ней лицом и оживленно жестикулируя, временами бросая руль – когда выражение экспрессии требовало жестикуляции двумя руками. Если же учесть, что прежде мотор нашей «антилопы-гну» уже не раз глох, то только оставалось уповать на Индало.
Этот человечек с радугой над головой, которую он держит двумя руками, был нарисован неким протоандалусийцем на стене пещеры Cueva de los letreros примерно четыре с половиной тысячелетия назад.
Случайно обнаруженный в 1868 году, настенный человечек так полюбился альмерийцам, что ему дали (в сокращённом виде) имя их небесного покровителя святого Индалесио, который принес слово Христово на юго-восток Испании, и стали считать Индало оберегом, к тому же приносящим удачу. И который уж точно с помощью радуги способен защитить от грозы и ударов молний.
Без Индало отсюда никто не уезжает
Разумеется, сделавшийся со временем символом города Индало не может обойтись без красивого апокрифа.
Суть сводится к тому, что в давние времена некий человек укрылся в пещере от проливного дождя. Когда ливень закончился, засияла радуга, отбросившая тень этого человека на стену пещеры. Он вышел и пошёл по своим первобытным делам. А изображение его – осталось.
А как иначе оно могло появиться на стене этой пещеры?..
Конечно, мы не станем всерьёз воспринимать толкование некоторых археологов, что первобытный человечек вовсе и не радугой руководит, а всего лишь целится из лука в пролетающую птицу… Нет, нет – это «властелин радуги» и наш защитник!
Его изображения вы увидите над входом в дома, на вывесках кафе и в прочих порой весьма неожиданных местах. Хозяева из местного туристического офиса снабдили нас симпатичными брелоками с микроскульптурой Индало.
К счастью, еще до экстремальной поездки по серпантину…
Во всяком случае, психологическую поддержку он нам оказывал.
В последний вечер накануне отъезда из Андалусии я вышел на балкон своего отеля Hesperia Sabinal. Отходил от массы впечатлений и позднего, как это принято в Испании, ужина.
И словно чётки, перебирал крупицы увиденного, услышанного, или прочитанного – связанного с понятиями «Андалусия» и «Альмерия».
Конечно, здесь гением Сервантеса была рождена сага о великом идальго. Правда, было это хотя и в Андалусии, но к западу от Альмерии.
Андалусия дала миру бой быков в его современном виде. Ведь изначально, когда по окончании Реконкисты, отвоевания Испании в конце XV века у мавров, ничего толком больше не умевшие, кроме как сражаться, благородные кабальеро на конях стали черпать адреналин, устраивая на площадях схватки с быками.
К XVIII веку коррида стала столь распространённой, что в качестве тореро уже выступают не слишком состоятельные смельчаки – либо вообще безлошадные, либо опасающиеся за участь столь нужного в хозяйстве домашнего животного.
Это – коррида!
Первые такие бои происходили в Андалусии, и она официально считается родоначальницей современной корриды, тавромахии. Тогда же в андалузском городе Ронда для тавромахии впервые появилась круглая площадка – чтобы животное не забивалось в угол. После этого арены стали сооружаться повсеместно.
Поединок искусства и отваги с яростной мощью видеть уже приходилось, а вот побродить по утоптанному песку пустой арены довелось во время этой поездки впервые, в городе Рокетас-де-Мар (Roquetas de Mar).
…Вот отсюда вылетает готовый смести всё на своем пути бык, здесь место для пикадоров, тут для бандерильеро…
Не каждый сегодня в Испании разделяет восторг «папы Хэма» («Опасное лето», «Фиеста») по поводу корриды. В Каталонии её даже запретили, потом вроде как запрет ослабили...
Хемингуэй поздравляет Домингина с очередной победой
Будь жив самый прославленный тореро Испании Луис Мигель Домингин, выступавший и на альмерийских аренах, для него запрет был бы большим ударом.
Во время его приезда в Москву в 65-м, на Московский кинофестиваль, мы встречались. Он приехал с супругой и двумя в равной степени безумными идеями: устроить корриду на Красной площади и начать показывать советские фильмы во франкистской Испании.
Он был озабочен двумя этими «проектами» и во время встречи о корриде говорил неохотно, предоставляя вести беседу своей красавице жене, одной из героинь итальянских фильмов эры неореализма Лючии Бозе, в прошлом «Мисс Италия».
Потом она станет художницей и писательницей, а в 2020 году, в преддверии своего 90-летия, к несчастью, скончается от коронавируса.
Пикассо в гостях у Мигеля и Лючии
…А тогда, в Рокетас, ступив на утрамбованный песок арены, как мне показалось, ощутил то одиночество, которое наверняка на миг охватывает тореро перед схваткой…
Добавлю, что в Рокетас-де-Мар подле древней крепости Санта Ана находится не только просторный песчаный пляж, но и разгадка названия этого города. Метров на тридцать в море уходит коса из булыжников. И, отправляясь на ловлю рыбы, жители расположенных выше на горе деревушек, говорили, что идут к «морским камешкам».
Это и стало именем местечка, а ныне солидного города с высокими домами, зелеными бульварами и массой строящихся зданий. Фактически прорастает новый город. По ассоциации всплывает парафраз строчки Визбора: «Зато мы делаем Roquetas…».
Крепость Санта Ана и знаменитая каменная коса
Продолжим.
В Андалусии родился и танец фламенко, который Гарсиа Лорка назвал самым великолепным достижением испанского народа.
Создателями этого танца считают испанских цыган, хотя специалисты находят там и мавританские корни, и существенный непосредственно испанский вклад.
Как бы там ни было, но сменяющие друг друга танцовщицы в пышных длиннополых платьях bato de cola и непременной шали, то ли подчиняясь огневому ритму, то ли подчиняя его своим резким движениям, в любом случае сливаясь с завораживающими музыкальными ритмами, щедро делятся с вами своей неисчерпаемой энергетикой.
Фламенко
Если великий Лорка и преувеличивал, то не сильно…
Здесь же, а Андалусии, родились и вина, ставшие именами нарицательными. Вспомним малагу, прославленное Эдгаром По амонтильядо или великий херес. Его особенно возлюбили британцы, переиначив в «шерри», а великий острослов Григорий Горин в слове «херес» услышал одновременно понятия «нет» и «да».
В этой связи хересу пристало быть особенно популярным среди дипломатов…
Заметим, что в высшей степени уважаем он и в Андалусии: местные выпивают две трети производимого в стране хереса.
Есть еще несколько увиденных мест, каждое из которых чем-то запомнилось. Городок El Ejido (Эхидо), к примеру, лидирует в стране по числу банков на душу населения.
А в его историческом музее пол одного из залов покрыт римской мозаикой. Края местами рваные – следы ковша экскаватора, водитель которого, к счастью, вовремя остановился, увидев, что именно он крошит, копая котлован.
Порт Almerimar (Альмеримар) ассоциируется с многоцветьем яхт в затоне. Упоминавшийся уже Мохакар запал еще и ночным праздником огненного фламенко на ночном пляже под огнем фейерверков.
И многое ещё осталось в загашниках памяти – зрительной и умозрительной.
По словам специалистов, в отличие от фотокамеры наш мозг постоянно фильтрует зрительные образы, в первую очередь регистрируя те из них, что вызывают наиболее заметную эмоциональную реакцию. Всё это психологи окрестили не слишком благозвучным термином mental rubbernecking, что примерно означает «мысленное вытягивание шеи».
При знакомстве с Андалусией появляется опасность от обилия увиденного свернуть шею – «ментально», разумеется.
Память об Андалусии
Надо будет продолжить знакомство с этим краем в другой раз…
Владимир Житомирский
