Андрей и Алексей Чадовы – самые известные братья российского кинематографа. На заре карьеры Андрей несколько лет был в тени своего младшего брата. Пришлось много работать, чтобы суметь обратить на себя должное внимание. Сейчас в успехе актера сомневаться не приходится: за спиной запоминающиеся роли, сотрудничество с успешными режиссерами, тысячи преданных поклонниц. Есть ли между братьями Чадовыми конкуренция и кто на заре карьеры сказал Андрею Чадову, что его лицо не подходит для кино?
- Андрей, народное признание пришло к вам после выхода на экраны телесериала «Курсанты». Вас стали узнавать на улице, посыпались просьбы об автографе. А вот интересно, когда актер Андрей Чадов получил признание режиссеров? После чего от них посыпались предложение о съемках?
Андрей Чадов: Скажу вам честно, у меня вообще не было такого периода, когда что-то сыпалась. Более или менее признание пришло после фильма «Живой». Сначала был фильм «Русское» потом сериал «Курсанты», а потом «Живой». И были «Кинотавр», премия «Ника» и прочее, прочее, прочее. Но сказать, что предложения посыпались, я тоже не могу.
- Мне сейчас сложно в это поверить, но, тем не менее, во ВГИКе вам когда-то сказали, что у вас не кинематографическое лицо. И вы не поступили. А потом – череда блестящих ролей в кино. Это что же, получается, тот, кто сказал вам про лицо – профнепригоден?
А.Ч.: Этого я не знаю. Но в нашей профессии действительно есть какая-то субъективность. Кому-то ты нравишься, кому-то нет. Я был очень обижен. Но самое интересное, что это был курс Алексея Баталова: он набирал его, и он был художественным руководителем. Конечно, на вступительных турах сидели какие-то педагоги, а не он сам. А через четыре года, когда я получил приз за победу в номинации «лучший актер» за роль в фильме «Русское», то его мне вручал Баталов. Такая ирония судьбы...
- Вот это ход! А кстати, что вообще это означает: «не кинематографическое лицо»?
А.Ч.: Наверное, фотогеничность. Я не знаю, что именно имел в виду тот человек. Это все спорно, потому что пока ты не посадишь человека в кадр и не посмотришь, то сложно сказать, кинематографичен ли он, фотогеничен, или нет. Чтобы понять вкус, надо куснуть. А иначе как же можно узнать? Ведь это же глупо!
- В то время, как ваш родной брат Алексей снимался у культовых режиссеров, вы только разминались. А дальше карьера братьев Чадовых развивалась синхронно. Есть ли между вами соревновательный момент?
А.Ч.: Конечно! С братом ли, или не важно с кем, но наша профессия подразумевает некое конкурирование. Ты должен быть лучшим, а успех другого только подстегивает тебя не останавливаться. В плане ролей мы не соревнуемся, потому что мы разные по содержанию, как небо и земля. А по достижениям — если вы имеете в виду номинации, призы, награды – то да, ведь все это в целом дает тебе толчок не лениться, не останавливаться, развиваться.
Наша профессия подразумевает конкурирование. Ты должен быть лучшим, а успех другого только подстегивает тебя не лениться, не останавливаться, развиваться.
- Вы снялись в клипе Насти Задорожной. Меня давно интересует вопрос, почему талантливые актеры и актрисы снимаются в клипах? После больших, масштабных работ в кино, в театре такие пустяковые роли! Что было важно в вашем случае? Хороший гонорар, интересный актерский материал или любовь? Ведь, по слухам, у вас с Настей были романтические отношения?
А.Ч.: С Настей? Не было у нас романтических отношений! Мы дружим восемь лет! Просто позвонил ее продюсер и предложил мне снятся. Но там же есть, что поиграть! Ты же не просто ходишь, как модель. Мне понравился сам сценарий, и мне всегда было интересно сняться в клипе. Да еще и с подругой! Мы взяли даже какую-то премию за этот клип.
- Я сейчас вспомнила, что Борис Щербаков сказал, что после съемок в клипе пришла сумасшедшая узнаваемость. Вот как оказалось, что десятки ролей в кино в театре – это просто нечто по сравнению с трехминутным клипом по силе резонанса?
А.Ч.: Вот видите, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. И Маковецкий снимался у Алсу в клипе. И еще много таких примеров. Так почему бы и нет?
- Вам съемки в клипе прибавили узнаваемости?
А.Ч.: Мне сложно судить. Я такой человек: не очень люблю, когда меня узнают. В театре после спектакля – это пожалуйста. А в быту, в жизни – я этого не люблю. Поэтому мне сложно оценить степень узнаваемости. Да и нужно ли это? У меня в жизни одна цель: чтобы были возможности для самореализации, чтобы были возможности для роста в профессии.
- Вы в числе тех, кого называют секс-символом российского кинематографа. Как вы относитесь к такому статусу? Ощущаете вы себя так?
А.Ч.: Нет, не ощущаю (смеется). Да и слава Богу, хотя мне приятно. Но во мне нет нарциссизма. Сегодня ты секс-символ, завтра другой, третий, пятый. «Слава» женского рода, как и «профессия». А женщины, деньги и успех, как вы знаете, непостоянны.
- Вы в списке самых завидных и желанных холостяков России. Почему вы все еще в этом списке?
А.Ч.: Ой, да ладно, что вы! Все складывается так, как складывается. И все к лучшему. Вообще все всегда к лучшему. Я живу сердцем. Просто, видимо, еще не время. Представьте себе сад: яблони, груши, вишни, черешни. И каждый плод созревает в свое время. Если сорвешь его раньше, то смысла не будет. Вот также и люди: это касается и профессии, и любви. Надо подождать, пока человек созреет.
И я настолько люблю свободу! Мы с братом очень тяжело жили. Не было отца, мы жили очень бедно. И когда появилась возможность свободы, рухнул Союз, открылись границы, а я еще ничего не успел в жизни. Ведь семья занимает все время. Многие говорят, что это не мешает, что можно открывать мир и вместе с женой. Но, видимо, пока я эгоист.
Юлия Барановская писательница, телеведущая: «Андрей не цепляет по верхам. С Андреем нужно много разговаривать. Для этого должно быть много свободного времени, в первую очередь его свободного времени. Потому что, учитывая его график, эти разговоры должны быть подстроены под него. И мне кажется, что самое важное в общении с Андреем – уделять ему внимание: его персоне, его чертам характера, его умению вот так щепетильно относиться ко всему, что происходит в жизни».
- Андрей, какой вы видите свою будущую жену? Давайте мы детально нарисуем ее образ. Скажем, она из Москвы или Ахтубинска?
А.Ч.: Абсолютно не имеет никакого значения! Но почему Ахтубинск? Есть и поближе, Питер например. Но любовь, когда она нагрянет, то Ахтубинск или Ханты-Мансийск – это никакого значения не имеет.
- Ладно, а мелодия на ее мобильном: Тимати или вальс Шопена?
А.Ч.: Вальс Шопена, конечно же.
- Кеды или шпильки?
А.Ч.: Шпильки, но и кеды тоже, почему нет. Но сперва все же шпильки: мне нравится, когда женщина выше меня. Красоты должно быть много: высоко и видно издалека.
- Боевики или мелодрамы?
А.Ч.: Мелодрамы. Мне нравится чувственность женщины.
- На обед борщ или бутерброды?
А.Ч.: Конечно, борщ. А если сделает бутерброды, то я научу ее варить борщ. Я умею.
- А теперь давайте серьезно. Вот какой вы себе представляете свою семью: традиционной, где мужчина – добытчик, а женщина – хранительница очага, или неформальной, где каждый живет по своим правилам?
А.Ч.: Это главный вопрос, на который я до сих пор не могу ответить, хотя мне уже много лет. Вы знаете, все ведь из детства, и передо мной всегда были женщины, которые работали. Бабушки, мама – у них были какие-то амбиции, они горели своей работой.
Мне интересно с такими женщинами, которые не сидят, не тупят в соцсетях, а самореализуются, развиваются, чем-то интересуются, задаются вопросом «что мы все здесь делаем». С таким человеком интересно развиваться, жить, рожать детей. Но здесь существует тонкая грань. У меня были разные женщины, и были очень амбициозные. Но это тоже не вариант, потому что тогда дома разруха. Важно найти золотую середину во всем. А это самое сложное в нашей жизни.
- Андрей, какой вы видите свою будущую жену? Давайте мы детально нарисуем ее образ. Скажем, она из Москвы или Ахтубинска?
А.Ч.: Абсолютно не имеет никакого значения! Но почему Ахтубинск? Есть и поближе, Питер например. Но любовь, когда она нагрянет, то Ахтубинск или Ханты-Мансийск – это никакого значения не имеет.
- Ладно, а мелодия на ее мобильном: Тимати или вальс Шопена?
А.Ч.: Вальс Шопена, конечно же.
- Кеды или шпильки?
А.Ч.: Шпильки, но и кеды тоже, почему нет. Но сперва все же шпильки: мне нравится, когда женщина выше меня. Красоты должно быть много: высоко и видно издалека.
- Боевики или мелодрамы?
А.Ч.: Мелодрамы. Мне нравится чувственность женщины.
- На обед борщ или бутерброды?
А.Ч.: Конечно, борщ. А если сделает бутерброды, то я научу ее варить борщ. Я умею.
- А теперь давайте серьезно. Вот какой вы себе представляете свою семью: традиционной, где мужчина – добытчик, а женщина – хранительница очага, или неформальной, где каждый живет по своим правилам?
А.Ч.: Это главный вопрос, на который я до сих пор не могу ответить, хотя мне уже много лет. Вы знаете, все ведь из детства, и передо мной всегда были женщины, которые работали. Бабушки, мама – у них были какие-то амбиции, они горели своей работой.
Мне интересно с такими женщинами, которые не сидят, не тупят в соцсетях, а самореализуются, развиваются, чем-то интересуются, задаются вопросом «что мы все здесь делаем». С таким человеком интересно развиваться, жить, рожать детей. Но здесь существует тонкая грань. У меня были разные женщины, и были очень амбициозные. Но это тоже не вариант, потому что тогда дома разруха. Важно найти золотую середину во всем. А это самое сложное в нашей жизни.
- Мы сейчас затронули ваше детство. И действительно, как правило, каждый из своего детства выносит жизненную установку. Либо «в моей семье от этого не будет». Либо «это я возьму за образец». Какая у вас установка из детства?
А.Ч.: Я бы взял в свою жизнь любовь мамы. Это самое главное: чтобы семья была в любви. Понятно, что мы ни от чего не застрахованы. Мы рано потеряли отца – мне было 6 лет, а Алексею пять — и мы видели всю эту трагедию. Может быть, у меня до сих пор не все складывается в личной жизни, потому что есть эта трагедия из детства. Я разговаривал об этом с психологом, и видимо, есть какое-то подсознательное ощущение, что любовь – это потеря, это страдание. Но все это – не про любовь, отношения для того, чтобы быть счастливыми, а не страдать.
Я часто спрашивал у мамы про ее отношения с отцом. По моему впечатления из детства, отец был некой загадкой, он – целая Галактика. Они прожили вместе с мамой восемь лет, и она до сих пор его любит. То есть настоящей любви даже смерть не помеха. Степень близости между ними была такая, что им друг друга все время казалось мало. Она говорила, что мечтала и работать тоже вместе с ним.
Я недавно наткнулся на интервью вдовы Сергея Бодрова (она 15 лет не давала интервью). Я был в шоке от того, как она описывает свои отношения с Сергеем. Это один-в-один то, что мне рассказывала мама о ее отношениях с отцом. Я имею в виду степень близости. Они тоже были вместе восемь лет, и тоже случилась потеря. Видимо в жизни за все нужно платить, и за такую большую любовь тоже.
- Откройте нам секрет: сейчас ваше сердце свободно или занято?
А.Ч.: Занято.
- Возможно, это то самое, большое?
А.Ч.: Вполне возможно.
- Правда ли, что вы страдаете от одиночества?
А.Ч.: Абсолютная ложь! Одиночество – это счастье! Подарок судьбы! Но понимание этого тоже приходит не сразу. Конечно ты сначала мучаешься. У меня был такой период в 30 лет, когда я вдруг оказался один. Я расстался с женщиной, друзей жизнь отвела, и у меня было ощущение какой-то брошенности. Но так как я человек верующий, я разговариваю со своим духовным отцом. Мы часто общаемся на эту тему. Я понял, что человек в принципе не может быть одинок, потому что есть Бог. И, да, в одиночестве очень много классных штук. Тебе никто не треплет нервы, ты живешь спокойно. Ты начинаешь обращать внимание на себя: кто ты, что ты куда ты идешь, чего ты хочешь.
