«Идеологию можно называть разными словами — цель, основополагание, но перспектива точно должна быть и у конкретного человека, и у всей страны», — уверен актёр.
Первой премьерой Театра Олега Табакова, который весной прошлого года возглавил Владимир Машков, стала возобновлённая «Матросская тишина» по пьесе Александра Галича. В 1990 г. этот спектакль поставил сам Табаков в подвале на улице Чаплыгина. Сегодня, спустя 29 лет, Владимир Машков снова играет старика Абрама Шварца. А Андрею Смолякову в новой «Матросской тишине» досталась роль секретаря партбюро консерватории Чернышёва.
Хотя определить, что для Смолякова важнее — театр или кино, трудно. В номинациях на престижнейшую кинопремию «Золотой Орёл» его имя фигурировало дважды: «Лучшая мужская роль на ТВ» за картину «Операция «Сатана» и «Лучшая мужская роль второго плана» за фильм «Движение вверх».
Ольга Шаблинская, «АиФ»: — Андрей Игоревич, ваш герой — партработник в «Матросской тишине» — говорит: «Я привык верить в то, что партия делает. Если я усомнюсь в её делах, я пущу себе пулю в лоб». Многие ваши коллеги высказывают мнение: без идеологии государство погибает...
Андрей Смоляков: — Можно называть это разными словами — «идеология», «цель», «основополагание» или ещё что-то, но, конечно, перспектива должна быть. Должен быть горизонт. Хотя горизонт — это линия, постоянно удаляющаяся по мере приближения к ней. Но всё равно должен быть горизонт и должны быть желания как у человека, так и у государства. А государство состоит из человеков.
Что же касается меня, так рьяно, как моему герою, мне не довелось верить в идеалы. Когда я вырос до партийного призывного возраста, влияние Коммунистической партии сошло на нет. И тем не менее принципы и идеалы — для меня слова совсем непустые. Я ведь был и пионером, и комсомольцем: идеология в нас входила вместе с молоком матери.
Я рад, что «Матросская тишина» снова идёт у нас. В этом спектакле звучат важнейшие темы: взаимоотношения отцов и детей, переоценка ценностей, которая происходит с возрастом. Это никогда не устареет. Тем более когда рассказано хорошими, человеческими словами Александра Галича. Со сцены должны звучать Чехов, Шекспир, Горький, Галич. Было бы здорово, если бы нынешние авторы приблизились к ним по уровню мастерства. Не хочу принижать достоинства современной драматургии, но многим до Галича ещё далеко.
«Матросская тишина» была очень дорога Олегу Павловичу. Эта пьеса делалась ещё в «Современнике», но тогда постановка так и не дошла до зрителя. Олег Павлович эту мечту осуществил, поставив пьесу со студентами, где играл молодой Владимир Львович Машков. Потом Табаков «Матросскую тишину» сделал уже в театре, где по-прежнему молодой Владимир Львович Машков исполнял Абрама Шварца. Потом Машков ушёл из театра, спектакля не было. Потом не стало Олега Павловича, потом Володя вернулся в театр... Мне кажется, это правильно и закономерно, что «Матросская тишина» снова будет идти на нашей сцене. В этом — наш поклон нашему учителю. Так что я очень рад за молодых актёров, которые вступают в жизнь на сцене в этой постановке, — им повезло.
— Юный исполнитель роли Додика Шварца говорит, что Машков приходил на репетиции с томиками Станиславского. Но вы-то уже мэтр. Для вас новая постановка стала в чём-то вызовом?
— Я в «Матросской тишине» уже играл много лет назад молодого раненого бойца Одинцова, которого забирает на тот свет старик Шварц. Потом снова исполнял Одинцова в кинофильме «Папа», снятом Владимиром Машковым. Сейчас я стал старый, поэтому роль другая, возрастная, играю партработника. Вызова не было, но это всегда интересно — вернуться в старый спектакль другим персонажем. Как говорит Владимир Львович, нужно было перенести время. И я его перенёс.
— Вы сказали, что у каждого из нас должен быть горизонт в жизни. А какие сейчас у Смолякова желания?
— Желания? Нормальные, человеческие. Жить, работать, любить, как завещал сам себе Смоляков. (Улыбается.)
— Ну, с работой у вас точно проблем нет. Столько фильмов вышло с вашим участием!
— Почему? Нигде я не сыграл.
— Вы считаете за «нигде» все те фильмы, которые недавно вышли, огромную шумиху вокруг них?
— Ну, шумиха — это громко сказано. Да, есть фильмы. Есть среди них хорошие. Есть картины, которые просто обласканы зрителем, — например, «Движение вверх». Была очередная история про очередное расследование майора Черкасова — «Операция «Сатана». Фильм нравится публике, это приятно.
На самом деле больше двух картин в год у меня не получается сыграть. Физически это невозможно. А что касается удовлетворённости, артист — это всегда существо неудовлетворённое. Всегда! Всегда нам недодают — это нормально. Потому что хочется ещё и ещё. «Дайте мне таблеточку от жадности, и как можно больше» — это про меня!
— Когда вы обрились наголо, ваш агент сказал забавные слова: «Ну вот, наконец можете играть интеллигентных людей». Но на самом деле вам пачками достаются роли военных. Чем это обусловлено?
— Да физиономией вышел такой! У меня квадратное, топорное лицо. Как говорил в своё время товарищ Джугашвили, он же Сталин, «социальную близость я обнаруживаю». Вот в «Матросской тишине» я усы наклеил — на Ворошилова стал похож.
— Вы не так давно отметили 60-летие. И тем не менее трудоспособности Смолякова и молодой человек может позавидовать: непрерывно снимаетесь в кино, играете в театре. Как вы восстанавливаетесь?
— Как восстанавливается человек? Он нормально ест, нормально спит, и у него всё нормально в жизни.
— Только что же за продукты такие надо есть, чтобы быть столь энергичным?
— Что хочешь, то и ешь! Когда ешь с желанием и с удовольствием, оно и усваивается хорошо, и переваривается. (Улыбается.) Плюс спорт — это немаловажная вещь.
Надо нормально — я не говорю «правильно» — жить. Не надо себя хранить, беречь. Но и уродовать не надо тоже. Надо получать удовольствие от жизни, даже играя такой спектакль, как «Матросская тишина», который по своей тональности играется практически трагедией. Потому что в любом случае актёрство — это занятие классное.
Ольга Шаблинская
