Впервые широкий российский зритель сможет посмотреть на большом экране лучшие короткометражки и даже немного помочь их создателям снять полный метр. В прокат выходит очередной альманах «Русское краткое», состоящий из пяти разножанровых историй: хоррор по Стивену Кингу «Пустите детей», эротический триллер «Сережка», черная комедия «Грибы и рыбы», современная сказка «Че» и драма «Костик». Зрители смогут проголосовать за полюбившегося участника сборника в кинотеатре или на страничке проекта в соцсетях. Лучшие работы первых шести выпусков «Русское краткое» смогут претендовать на денежный приз. Перед премьерой «Известия» встретились со звездой сериала «Троцкий» Ольгой Сутуловой, которая сыграла в «Костике» неожиданную роль.
— У вашего фильма сложно определить жанр — там есть и драма, и комедия. Вы к чему больше склоняетесь?
— Сам сюжет — конечно, драматический. Но за что я люблю режиссера Иру Волкову и почему всегда у нее снимаюсь — она в любой драме всегда находит комедию и умеет преподнести это очень тонко и точно.
Не хочу подробно раскрывать сюжет, могу только сказать, что у меня такой вставной эпизод, в сущности, камео — наверное, первое в жизни — в котором я еще и говорю по-французски. Теперь на всех зарубежных фестивалях, куда ездит «Костик», меня принимают за французскую актрису (смеется).
— Как вы оказались в фильме? И почему известные артисты снимаются в коротком метре?
— С «Костиком» всё было просто и быстро. «Сутулова, какая у тебя классная шуба! Приезжай завтра на съемки». Я приехала, и мы вместе придумали эпизод. И это, в общем, нормальная для наших отношений ситуация, потому что мы уже много всего сделали вместе и, надеюсь, много чего сделаем еще.
— А если предложат сняться молодые и начинающие?
— Очень часто предлагают. Буквально на днях получила два сценария, но сниматься не буду, потому что мне совершенно не интересна история. Проблема в том, что многие недооценивают или не понимают специфики формата. Часто короткий метр рассматривают как такое формальное упражнение, «недокино», хотя на самом деле это сложная форма. Здесь важна история, оригинальность, ритм. В отличие от полного метра, где можно что-то потянуть или где-то дать слабину, тут права на ошибку нет.
Я часто бываю в жюри международных фестивалей короткого метра и уже на всю жизнь насмотрелась блеклых картин про страдания и тоску. Мне грустно, когда 20-летние присылают такие унылые истории без смысла, но зато с эмоциональной спекуляцией.
Да, история, безусловно, может быть глубокой, серьезной и драматичной. Но все же этот мрак кромешный в исполнении юных кинематографистов надоел. Если каждый вздох Джима Джармуша, Тома ДиЧилло или Спайка Джонса нам интересен, потому что они — это они, то от короткого метра молодого кинематографиста хочется какой-то индивидуальности, оригинальности. Или актуальности.
Из российских короткометражек мне нравится «Лалай-Балалай» Руслана Братова. Жестко, коротко, круто придумано и здорово сделано. Или «Нечаянно» Жоры Крыжовникова. Мне лично жутко его смотреть, но очевидно, что это отличный фильм. «Пасьянс» Елены Бродач — серьезная и злободневная работа на тему женского одиночества и нереализованности.
Что касается «Костика», там история гораздо сложнее, чем кажется. Она не столько про поиски человека, сколько про то, что мы разучились слышать и слушать других.
— Если вернуться немного назад... У вас был отличный громкий дебют у Дмитрия Астрахана — сначала в сериале «Зал ожидания», потом в фильме «Контракт со смертью», однако в нулевые вы снимались редко. Почему так?
— Я дебютировала в кино, когда еще училась в школе, и после первых двух работ вернулась к учебе. Кроме того, после кризиса вообще мало снимали кино, а работы в сериалах я долго старалась избегать. Еще лет 7–8 назад, если мне приходил сценарий многосерийного фильма, я порой даже его не открывала — понимала, что там увижу.
Я верю: нельзя делать то, что тебе не близко, хотя это плохое качество для актера. Поэтому я решила для себя, что буду избирательной. Сейчас стала сниматься чаще, потому что появилось много качественных предложений, в том числе сериалов, которые бывают гораздо интереснее, чем кино.
— Какую из премьер вы ждете более всего?
— Болею за «Алиби», которое должно выйти в марте. Это сериал о семейной паре с довольно нестандартными отношениями и нестандартными профессиями. В центре истории — агентство, которое обеспечивает алиби для состоятельных клиентов (такое, кстати, реально существует в Москве). Мы с Евгением Стычкиным (супруг актрисы. — "Известия") играем мужа и жену — в первый и, видимо, в последний раз (смеется). Вложили в картину много своего личного — мыслей, шуток, переживаний.
— Недавно закончились съемки сериала «Содержанки» Константина Богомолова. По синопсису кажется, что это такая сатира на светскую жизнь. А в реальности?
— В реальности там нет ни одного карикатурного персонажа — у Константина Богомолова, мне кажется, их просто не бывает. Да, формально сериал рассказывает о московском светском обществе, но на самом деле он гораздо глубже. Это серьезная драма о внутренней несвободе человека.
Каждый из нас порой чувствует, что не вполне свободен — общается не с теми людьми или работает не там, где бы хотел. История содержанки — провинциальной девушки, которая приехала в Москву и фактически продает себя за пальто Max Mara — яркая иллюстрация, как легко мы идем в добровольное рабство. Но это пример, конечно, очень примитивный. В сериале Богомолова все гораздо драматичнее.
— Про «Бендера» — сериал о юности великого комбинатора — что-то можно рассказать заранее?
— Съемки закончились, но больше, наверное, я ничего рассказать не могу. Раньше артисты часто отказывались говорить о сюжете фильма, потому что уставали повторять одно и то же, а сейчас это обязательное условие контракта. Теперь артистов штрафуют за спойлеры. Уже были прецеденты.
— Все по-взрослому — как в Голливуде. Как считаете, почему волна умных сложных сериалов докатилась до нас только сейчас?
— Изменения копились постепенно. Периодически, раз в пару лет, появлялись большие сериалы, о которых говорили все, — «Ликвидация», «Оттепель»… Но это заслуги отдельных мегаталантливых людей, а не системы. Системой это стало лишь недавно. Однако и сейчас, если разобраться, за самыми резонансными проектами опять стоят одни и те же люди.
Меня, конечно, можно заподозрить в пристрастности (смеется), но лично мне кажется, что всё изменилось, когда в индустрию пришли Александр Цекало, Валерий Федорович и Евгений Никишов — по-хорошему амбициозные и целеустремленные продюсеры. И вряд ли кто сможет поспорить с тем, что на сегодняшний день они делают лучший контент.
— Главной тенденцией прошлого года было то, что артисты все чаще стали примерять на себя роли продюсеров, режиссеров, сценаристов. Не хотели бы попробовать себя в ином качестве?
— Никогда не буду снимать. Просто не смогу. Мне страшно смотреть на режиссеров, сидящих в палатке у плейбека, — как у них хватает сил, энергии заниматься этим монотонным трудом. А вот писать — почему бы и нет? Мне кажется, актер должен быть умным, интеллигентным и разносторонне развитым. Поэтому осваивать смежные профессии — это правильно. Есть вещи, которые меня сильно волнуют, и, возможно, когда-нибудь эти мысли превратятся в сценарий.
— О чем?
— В свое время меня зацепила пьеса Трейси Леттса «Август, графство Осейдж» (по ней не так давно сняли фильм с Мерил Стрип). Речь о семье, которая собирается вместе после таинственного исчезновения отца. Начинают скандалить, вспоминать старые обиды…
В пьесе поднимаются важные и актуальные вопросы. Почему родные люди так жестоки друг к другу? Почему мы легко позволяем манипулировать собой? Как психологическое насилие внутри семьи превращает людей в жертв, не способных к сопротивлению, и как жертвы потом превращаются в агрессоров? И как из таких отдельных примеров формируется общество? Я бы посмотрела такое кино.
Николай Корнацкий
