В прокат вышел фильм «Калашников» Константина Буслова — биография создателя самого массового в мире оружия. Байопик успешно избежал множества ошибок, присущих этому жанру в российском исполнении, кроме одной, но очень важной, считает обозреватель «Огонька».
Главное правило байопика — герой поначалу должен ошибаться, оступаться, впадать в отчаяние — без этого нет интриги. Голливудский байопик построен именно так. Но как только этот жанр стали переносить на российскую почву, он натолкнулся на мощную отечественную традицию — парадного портрета. Печальным примером такой конвергенции может служить фильм «Гагарин. Первый в космосе» (2013). Затем появились другие байопики о космонавтах, а также о спортсменах, которые потихоньку освобождались от стерильности и святости. Поскольку у нынешнего фильма много влиятельных нянек, включая Ростех или концерн «Калашников», вполне можно было бы опасаться официозного пресс-релиза о победе русского оружия. Но нет. Молодой Калашников (Юрий Борисов) предстает в фильме вполне живым, наивным и ошибающимся человеком.
Но главное — авторы не боятся показать трудности, с которыми сталкивается изобретатель. Если вдуматься — какое внешнее различие между преступником, сварганившим обрез для собственных дел, и самоучкой, прячущим автомат собственного изобретения в вещевом мешке?.. Правильно, почти никакого. Хорошо, если вовремя разберутся, но время военное, поэтому герою не раз придется понервничать. Конечно, как это принято в российских исторических фильмах, изображения Сталина как бы между делом появляются в кадре примерно раз шесть или семь — что уже стало обязательным элементом патриотики. Но при этом авторы также не скрывают, что семья Калашникова из раскулаченных и сосланных; мало того — вокруг этого создают даже специальный эпизод, когда Калашников якобы отказывается пить с сопровождающим его офицером НКВД.
Фильм начинается с военного эпизода: осенью 1941 года Калашников попадает в госпиталь, где и решает создать массовый пистолет-пулемет. Авторы отталкиваются от базового мифа о Калашникове (который есть, конечно же, модернизированный сказ о Левше): самоучка на равных конкурирует с мэтрами, изобретателями оружия. Поэтому товарищи постоянно переспрашивают его: «И что, нигде не учился?.. Образования — всего семь классов?» — так, как будто все вокруг сплошь академики и доктора наук. Калашников действительно не имел профильного образования, но применительно к изобретателям стрелкового оружия это вовсе не уникальный случай. Судьбы других изобретателей — Дегтярева, Шпагина, Горюнова — в разные годы складывались ровно так же, как и у Калашникова: начинал слесарем, работал в оружейной мастерской, смастерил опытный образец… Судьба Калашникова, скорее, типична для своего времени — но это уточнение, конечно, усложнило бы повествование.
Зато авторы нашли другой отличный ход. Советская плановая экономика не предполагает конкуренции и с подозрением относится к любым инициативам на местах. Но в жизненно важных, стратегических областях, таких как изобретение военной техники, все обстояло как раз по-капиталистически: соревновательный принцип главенствовал даже во время войны. И именно поэтому Калашников может на равных соревноваться с мэтрами-оружейниками, которые занимают несоизмеримо более высокие места на социальной лестнице — например, с создателем автомата ППС Судаевым, не говоря уже о Дегтяреве, генерале и Герое Соцтруда. Но в этой ситуации ему, естественно, приходится преодолевать психологический комплекс, что, конечно, придает конфликту реалистичности. Словом, авторы фильма нашли в советской истории то, что там трудно обнаружить, но то, что гораздо ближе современному зрителю — конкурентную борьбу.
Военно-историческое общество (РВИО) предоставило для фильма редкие прототипы автоматов, не пошедших в производство. Но при этом никто не объясняет нам самого важного — за что именно идет борьба, над чем собственно бьются конструкторы?.. Не объясняют самого главного — принципа работы автоматического оружия. Вот Калашников восклицает в конце мучений: «Ну надо же, все детали словно сами встали на свое место!» «И просто, и красиво!» — поддерживают его коллеги. Но мы в итоге не можем понять, что именно было поначалу «сложным», а стало в итоге «простым»? И поэтому не можем эту «красоту» оценить. Неспособность авторов доступно объяснять зрителю суть — вещи, игры или решения — и есть то главное, что отличает наш байопик от голливудского.
Как эта проблема, например, решается в голливудском фильме? Где-то на начальном этапе, в момент встречи героя со старшим товарищем должно произойти следующее. Товарищ бросает на стол кусок ватмана или детали оружия и объясняет герою принцип устройства автомата — хотя на самом деле не ему, конечно, а нам, зрителям. «У тебя хорошая идея, но слишком сложная конструкция. А у нас война. Автомат должен быть легким, как можно меньше деталей, а сами детали должны быть настолько просты, чтобы даже заводская штамповка их не испортила. Кучность стрельбы! Безотказность! Неприхотливость! Вот немецкий автомат, вот английский, вот наш…» Сам Калашников, заметим, свой принцип очень доступно объяснял в интервью: «Мой автомат — это оружие, созданное солдатом для солдат».
Но никто, повторим, в фильме этого не объясняет. Все это, конечно, не случайно — застарелый комплекс еще советского кино. В милитаризованной стране с унифицированным образованием никому не нужно было объяснять, что такое ППШ (пистолет-пулемет Шпагина) или ППД (пистолет-пулемет Дегтярева). Но с той поры прошло много лет, и нынешний зритель вообще мог не слышать этих названий. Авторы же продолжают снимать фильмы для «усредненного зрителя» с предполагаемым общим опытом. На этом, кстати, подорвался фильм «Время первых» о космонавтах; в сущности, фильм неплохой, но снятый словно бы для советских школьников, а не для современных. Точно так же в фильмах о спортивных победах нам не объясняют правила игры, а в военных — оперативную обстановку. В советской героике все пояснения считались лишними, поскольку сюжет строился по принципу «а я типа из последних сил».
…Понятно, что фильм о создателе автомата не может быть антивоенным. Но когда авторы с гордостью сообщают нам в конце, что АК — «самый популярный автомат на земле», они не отдают себе отчета в том, что это означает также и сопоставимое количество страданий, горя и смертей, которые он принес людям (заметим, что автомат поступил на вооружение уже после войны). Это обычный парадокс изобретателя: он придумывает оружие не для нападения, а для защиты страны. Но об этом также стоило бы напомнить зрителю (тем более что сам Калашников именно так обычно и отвечал на этот вопрос). Но авторы, видимо, посчитали, что это будет слишком неестественным в фильме об изобретателе оружия. И напрасно. Фильм-то о человеке в любом случае, а потому от технических проблем неизбежно приходится перекидывать мостик к общечеловеческим. Но об этом, как говорится, уже в следующих сериях.
Андрей Архангельский
