ПРОЛОГ.
ПАЛАТКА НА ЗАСНЕЖЕННОМ БЕРЕГУ ЕЩЕ НЕ ЗАМЕРЗШЕЙ РЕКИ. ИЗ ПЕЧНОЙ ТРУБЫ ВЬЕТСЯ ДЫМОК. ВОЗЛЕ ПАЛАТКИ — КОЛОДА ДЛЯ КОЛКИ ДРОВ C ВОТКНУТЫМ ПОСЕРЕДИНЕ ТОПОРОМ. В СТОРОНЕ, НА ПОДЛОЖЕННЫХ ЖЕРДЯХ, УКРЫТО БРЕЗЕНТОМ ЭКСПЕДИЦИОННОЕ ОБОРУДОВАНИЕ. ВЫСОКИЙ, ЧЕРНОВОЛОСЫЙ С ПРОСЕДЬЮ, БОРОДАТЫЙ МУЖЧИНА ЗАСОВЫВАЕТ ПОД БРЕЗЕНТ ТРИ СВЕРНУТЫХ СПАЛЬНЫХ МЕШКА И ПРИДАВЛИВАЕТ ГРУЗ ДЛИННЫМИ СЛЕГАМИ. РЯДОМ КРУТИТСЯ КРУПНАЯ СВЕТЛОРЫЖАЯ ЛАЙКА.
Мужчина возвращается к палатке. Достает папиросу, закуривает. Сквозь брезент палатки слышно потрескивание рации.
— Чего новенького, Алексеич?
— Все как вчера, — раздается из палатки мужской баритон, — борт в плане стоит, но по трассе с погодой неясно.
— Как и позавчера, как и поза-позавчера, — бурчит мужчина, — то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет. Ни на рыбалку сходить, ни на охоту сбегать.
Он вытаскивает из колоды топор, выкатывает из-под навеса палатки пару напиленных кругляков и, ловко расколов, складывает в тамбур.
— Алексеич?
— Чего, Леш?
— Я за налимами схожу? На верхнюю яму.
— Леш, у нас этих налимов — целая фляга. Иди, поспи.
— Да я все бока отоспал.
Мужчина, тяжело вздохнув, садится на колоду. Пес подбегает к нему, виляя хвостом, и утыкается в колени.
— Ох, Гришка, — измученным голосом говорит он, — не знаю как насчет «догонять», а вот вертолет ждать в конце сезона — действительно хуже некуда.
Лайка вдруг настораживается, фыркает и начинает лаять.
— Гришка, ты чего? — оглядывается по сторонам мужчина.
Собака продолжает лаять.
— Гришка, — он наклоняется к собаке, радостно улыбаясь, — ты знаешь, за что я больше всего собак люблю? За то, что вы идущий борт гораздо раньше человека слышите. Алексеич! — кричит он, повернувшись к палатке. — Лети-и-и-т!
Из палатки выходит рослый бородатый парень в наброшенной на плечи ватной куртке с капюшоном, долго прислушивается. Через несколько минут порыв ветра доносит еле слышный звук летящего вертолета.
— Точно летит. Светлана где?
— Сказала, что отойдет на полчаса. Молоток взяла.
— Блин, не сидится ей, — сердится парень.
Он скрывается в палатке, выходит с карабином в руках. Достает из кармана затвор, вставляет обойму и, дослав патрон, стреляет в воздух. Выстрел эхом проносится по долине реки.
— Всё, пакуемся.
Они вытаскивают вещи, снимают палатку и относят к грузу. Звук вертолета приближается. Из-за прибрежных кустов появляется миловидная светловолосая девушка, в теплой куртке и закатанных болотных сапогах. Подбегает к ним раскрасневшаяся, запыхавшаяся и начинает помогать укладывать вещи.
— Ты где шаришься? — притворно сердится парень. — В следующий раз с волками зимовать оставлю.
— Не сердись, Саш, я на нижнее обнажение сбегала, еще раз в той зоне поковырялась. В верхней части минерализация интересная.
— На обрыв опять лазила? Там высота метров семь и прижим снизу!
— У меня, между прочим, первый разряд по спортивному скалолазанию, — отшучивается она.
Вертолет делает круг и заходит на посадку.
— Ладно, «скалолазка», я с тобой потом разберусь.
Все трое дружно накидывают капюшоны курток и ложатся сверху на груз.
Из севшего вертолета выпрыгивает летчик, здоровается и кричит, перекрывая гул винта.
— В темпе, ребята, циклон идет, а нам еще в Ербогачене заправиться надо.
Вертолет взлетает. Вспотевшие, запыхавшиеся геологи устраиваются в кабине, снимают куртки. Девушка садится рядом с парнем.
— Слушай, Светка, — сердито кричит он сквозь шум двигателя, — будешь нарушать технику безопасности, напишу рапорт и..
— Смотри, какой анальцим я там нашла, — она протягивает ему большой беловатый кристалл овальной формы, торчащий из буроватой вспененной породы, — почти как наш, даже лучше.
Он задумчиво рассматривает кристалл. Потом поднимает голову, смотрит на нее и говорит, улыбаясь.
— Нет, Света, лучше нашего не бывает.
Ваш Олег Аркадьевич Ольнев
