В прокат выходит новый фильм Григория Константинопольского «Русский бес», получивший приз за лучшую режиссуру на «Кинотавре». Этот вроде бы ремейк «Американского психопата» имеет куда больше общего с последней картиной Ларса фон Триера — не только потому, что главный герой здесь тоже убийца-психопат, но и потому, что оба фильма являются безжалостными высказываниями авторов о времени и о себе
«Русский бес» начинается со знаковых московских пейзажей: под классическую музыку по широкому проспекту плавно летит камера, которая фиксирует, как за сталинским ампиром громоздятся стеклянные исполины «Москва-Сити». По этой гипертрофированной, переставшей отличать миф от реальности Москве едет зрелый юноша, вчерашний дизайнер, выпускник художественного вуза Святослав Иванов (Иван Макаревич), который решил расстаться с богемной жизнью — взяться за ум, жениться на юной Асе (Любовь Аксенова), а заодно сменить и род занятий. Благо Россия — страна возможностей, а Ася — дочка банкира, и уж будущий тесть Петр Александрович (Виталий Кищенко) не поскупится во имя преуспевания будущего потомства. Стартап Свята, как ласково называет главного героя хлопающая глазами возлюбленная, по своему замыслу прост: это ресторан высокой кухни «Русский бес».
В кухне банкиры понимают — за плитой у них суетится сам Алексей Зимин, так что, самую малость поунижавшись перед родителями жены, Свят получает желанный кредит и расплывается в резиновой улыбке. В тот же миг пряничная глазурь московской утопии идет трещинами, чтобы обнаружить откровенно гиньольную изнанку: глаза зрителям заливает кровь, то ли вымышленная, то ли вполне реальная.
Мерещатся Святу трупы и макабр или он действительно убивает всех, кто так или иначе мешает его ресторанному строительству? Вопрос этот, безусловно, не праздный, но для понимания замысла не то чтобы существенный. Эту тайну режиссер Григорий Константинопольский («Восемь с половиной долларов») разумно не раскрывает практически до самого финала. Борьба Свята с бесами подана эффектно — среди демонов знакомые типажи: сладко вымогает взятку тетка из технической инспекции (Юлия Ауг), соблазняет сотрудничеством юркий следователь (Тимофей Трибунцев), хохочет под Хаски публика фешенебельного бара (Михаил Ефремов, Алексей Агранович), елейный батюшка (Александр Стриженов) отпускает грехи. Видишь их — и невольно поеживаешься, призывая главного героя к топору: «Свят, свят, свят!». Константинопольский, конечно, провернет эту шутку на экране: это игра в открытую.
Название «Русский бес» прямо отсылает к «Американскому психопату»: в титрах прописана английская версия названия — «Russian Psycho». Однако от старомодного произведения Брета Истона Эллиса в фильме осталось не так уж много: «Русский бес» не распадается россыпью потребительских брендов, не упивается капиталистическими миражами. У него другие кумиры. Константинопольский порадует слух не модного байера, а скорее скромного учителя русской литературы: здесь Гоголь Тургеневым погоняет, а Достоевский — Салтыковым-Щедриным. Вот он какой, истинный русский брендбук (а точнее — каталог скреп). Константинопольский легко обходит гонявшегося за славой «русского Эллиса» писателя Минаева, «Русский бес» смеется над его усилиями по старательному копированию. Там — «духлесс». Тут – «свят».
Авторское стремление увидеть за безжизненной маской современности жутковатые гримасы русской литературы и русской жизни можно было отметить в кино Константинопольского еще два года назад, когда сериальное болото встряхнули четыре серии абсурдистского, слишком раскованного даже по меркам ТНТ джалло «Пьяная фирма». Там история начиналась чуть ли не с чтения Тютчева. У «Русского беса» те же корни. И Иван Макаревич здесь снова на высоте. Как и «Пьяная фирма», «Русский бес» — это еще один концерт в честь не таких уж далеких девяностых. Портал в лихое время обнаруживается в котельной, которую Свят снимает под ресторан (тех, кто смотрел балабановского «Кочегара», вряд ли удивит выбор места). Там и разыграется финал, любовно перенесенный из «Бойцовского клуба» (двадцать лет назад фильм Дэвида Финчера прикончил последнее десятилетие XX века самым наглядным образом).
После летней премьеры на «Кинотавре» фильм Константинопольского сравнили с последней работой Ларса фон Триера «Дом, который построил Джек». Сравнение закономерно: на экране убийца с художественными амбициями. Джек строит дом, Свят — ресторан. Пункт назначения — ад. «Русский бес» — кино саморазоблачительное примерно в той же мере, что и фильм Триера. Может быть, даже смелее. Ко второму часу, когда на экране появится украшенный пышной бородой и антиглобалистской кепкой Us Versus Them режиссер, упрекнуть автора в том, что ему изменяет вкус, сможет разве что сноб. Да, пожалуй, цитатам Константинопольского порой недостает изящества, чувство меры отказывает, но эти недостатки с лихвой искупаются искренностью подачи. Снятый за две недели на деньги поклонников фильм не стесняется гротеска и китча, формулируя не только авторские претензии, но и вечные русские вопросы. «Русский бес» — не про девяностые и даже не про нулевые, которые тоже никак не кончатся,— а про вечную русскую статику и завороженное движение по кругу, от которого не излечат никакие мечты о модернизации.
Василий Степанов
