Одной из главных выставок незадавшегося осеннего сезона в Европе стала, без сомнения, кельнская экспозиция «Русский авангард в Музее Людвига: оригинал и подделка. Вопросы, исследования, объяснения». Слово «подделка» в названии завораживает: музею надо иметь огромную смелость, чтобы признать наличие в своем собрании фальшивок, а уж чтобы их выставить на всеобщее обозрение — и подавно. Зачем почтенный Музей Людвига пошел на этот риск и выставил свои отныне лишенные авторства работы «Поповой», «Редько», «Лисицкого», «Пуни», «Веснина» и многих других, рассказывает Кира Долинина.
Для коллекционеров русский авангард вот уже лет 50 как — одна большая головная боль. При невероятно задранных ценах (один из таких рекордов — $85,8 млн за «Супрематическую композицию» Малевича в 2018 году) возможность нарваться на подделку очень высока. И сказать, что такое бывает только на небольших аукционах и среди частных продаж, никак нельзя. Бывало, что и больше половины выставки приходилось снимать из-за подобных подозрений, а еще бывало, что даже каталог-резонне, то есть наиболее полное собрание работ одного художника, в изобилии признавал подлинниками откровенные фальшивки. Музеи тоже не гарант подлинности для работ русского авангарда. Все, что попало в фонды после 1950-го, стоит проверять на вшивость. Иногда — так, как это сделал Музей Людвига: кропотливо, работу за работой, у каждой проверить происхождение, каждую под рентген, под инфракрасный свет, плюс пробы краски и химико-физическое исследование; что-то окажется чистым, что-то навсегда уйдет в разряд подделок. А бывает, что фальшивкой окажется вся коллекция, полученная музеем из не самых чистоплотных источников: так, скандал с полностью состоящей из фальшаков выставкой русского авангарда в Музее Гента из собрания Топоровских заставил занервничать директоров всех музеев, в собрании которых есть еще не проверенные на подлинность работы этого периода. И совсем уж кошмаром оборачивается для музея вскрытие подделок, находившихся в фондах десятилетиями, как это произошло с музеем «Ростовский кремль», в котором были подменены фальшивками подлинники Малевича и Поповой, что обнаружилось два года назад. Эта история заставила вспомнить о подобном преступлении в Русском музее, где сорок лет назад была совершена подмена рисунков Филонова.
Почему именно русский авангард? Объяснений может быть много, но главные причины — то, что это очень дорого и всегда модно, а также то, что проверить провенанс (происхождение) работ зачастую затруднительно. Гонения на авангард с начала 1930-х годов заставляли владельцев, наследников и даже самих художников прятать вещи, продавать их за бесценок, не ставить подписи и чуть ли не писать на старых картинах новые, более идеологически выдержанные. Всякое бывало. И так легко сказать теперь, вынимая неизвестно откуда взятый «клад»: «Ну вы же понимаете… время было такое…» Про Тициана так не скажешь.
Музей Людвига и рад бы во все это не вмешиваться, благо институция уважаемая, с принципами, да вот только именно эти принципы не позволили. В 2011 году Музей Людвига получил по завещанию Петера и Ирены Людвиг ту самую коллекцию работ русского авангарда. На первый взгляд ее происхождение чистейшее: все эти работы Людвиг купил самолично, в галереях и на аукционах. Нельзя сказать, чтобы оба основных его поставщика, кельнская галерея Гмуржинской (начиная с 1960-х) и парижская галерея Бенуа Сапиро (в 1990-х) имели плохое реноме, но всякое бывало, и увы, некоторые подозрения подтвердились. В 2010-х годах разгорелось сразу же несколько громких скандалов вокруг наследия Натальи Гончаровой. В 2015 году в Лондоне был зарегистрирован Russian Avant-Garde Art Project, целью которого стало исследование и проверка на подлинность работ русского авангарда. Начать решили как раз с Гончаровой и Ларионова, и тут деятельность экспертов пересеклась с Музеем Людвига.
На этой волне музей решил проверить всю свою коллекцию, и результаты не заставили себя ждать. В Музее Людвига находится около 600 работ художников русского авангарда, созданных в период с 1905 по 1930 год. Из них около 100 — картины. Были проведены искусствоведческие и технико-технологические исследования 49 полотен. Вывод: 22 из них не являются подлинными. И это, прямо скажем, полный кошмар, это очень много.
Дальше нужна была сильная воля: скрыть такой масштаб катастрофы невозможно, а вот сделать из этого факта событие — вполне. В этой игре с открытыми картами к кельнскому музею присоединились Музей современного искусства в Салониках (коллекция Георгия Костаки) и мадридский Музей Тиссена-Борнемисы, которые прислали на выставку работы, оказавшиеся теми самыми оригиналами, на базе которых поддельщики сделали свои фальшаки. Смотреть эту выставку очень интересно. Она не про то, как могли специалисты так ошибаться (хотя иногда работы просто вопят о своей неоригинальности), она про то, что ошибиться может любой и в своей работе надо доверять не только своему глазу или ласковому слову продавца, но и современной науке. Рядом с оригиналами и подделками кураторы выложили огромное количество документов, снимков, отчетов по исследованию этих картин. Призыв ясен: надо остановить рынок подделок, а остановить его могут только наука и открытость. На следующей неделе об этом, если позволят санитарные меры, попытаются поговорить участники большой конференции, приуроченной к этой выставке. Скучно не будет: в серой зоне вокруг русского авангарда еще много тайн. Кто и о чем умолчит, не менее важно, чем то, о чем расскажут.
Кира Долинина
