Безразмерная столица

С пространства всего бывшего СССР стекаются в Москву самые активные люди. Конечно, им одиноко в огромном динамичном городе и хочется найти земляков. Так образуются московские диаспоры и землячества, в которых мигранты не только вспоминают свои «Вишневые, Грушевые» улицы, но и помогают вновь прибывшим освоиться — найти жилье, работу, получить регистрацию.

Насколько хорош данный процесс для коренных москвичей? «РД» попробовал разобраться: как влияет появление большого числа людей иной культуры на психологический климат столицы и безопасность?

Гуляю с ребенком и удивляюсь, как сильно изменился родной район со времен моего детства: рядом с маленькой синагогой появился роскошный еврейский культурный центр, по соседству с нашим садиком возводят огромный армянский храм, а у неброской когда-то Соборной мечети растут высокие минареты.

За последние годы изменился не только архитектурный облик столицы. На наших улицах все больше людей с неславянскими лицами, в хорошую погоду все скамейки в окружающих парках заполнены влюбленными парочками с характерным разрезом глаз. В интернете появились карты, где районы Москвы носят совсем другие, непривычные нам названия, к примеру, китайские или арабские. В детсадовской группе у дочки больше половины — дети приезжих, причем некоторые из них почти не знают русского. Так, у маленького вьетнамца Чена даже родители изъясняются с воспитателями в основном на пальцах. А 7-летний Радик в сентябре пойдет в «свою» школу, где обучение будет вестись на азербайджанском.

По субботам на нашей улице полно бородатых мужчин в широкополых шляпах и длинных черных лапсердаках, из-под которых выглядывают пояса с бахромой. Иногда они просят меня открыть им дверь или набрать номер домофона — видимо, считают это работой. Как известно, трудиться настоящим евреям в субботу никак нельзя. На праздник я хожу на маленький рынок около мечети за очень вкусной домашней колбасой, сделанной по татарскому рецепту. Вечерами же мы с подругами стараемся лишний раз не проходить около строящейся станции метро, где около своих вагончиков отдыхают гастарбайтеры, — в хрониках происшествий они как-то уж слишком часто становятся главными действующими лицами. И отнюдь не позитивными.

— Вот это и обидно, что по нескольким людям судят обо всех представителях диаспоры. Будто бы русские не совершают никаких преступлений! Меня часто останавливают для проверки документов, да и вообще иногда такое приходится выслушивать, что сдерживаюсь с трудом, — жалуется знакомый журналист Мухаммед. — Общий смысл претензий можно выразить одной фразой «Понаехали тут!». Но если расспросить этих, так сказать, «коренных» москвичей, то окажется, что в столицу приехали их родители или бабушки-дедушки. Сегодняшним москвичам просто повезло, что их предки переехали в столицу чуть раньше, чем мы.

— Каждый месяц нам приходится сталкиваться со случаями насилия по отношению к членам нашего сообщества, часто люди оказываются в больнице, — возмущенно говорит помощник судьи арбитражного суда  г. Москвы и активный член землячества бурятского народа «Байкал» Ааюна Цыдыпова. — О дискриминации по национальному признаку при приеме на работу, общении с разными чиновниками я и не говорю. По этой причине половина бурят, осевших какое-то время назад в Москве, теперь возвращаются домой. Хотя, конечно, влияет и то, что у нас на родине тоже появилась возможность заработать. Тем же, кто рискует остаться в столице, наше землячество старается помогать как может: и с устройством на работу, и юридической помощью, и с жильем, — естественно, все это бесплатно.

— В Москве сейчас проживают представители более чем ста национальностей, — говорит председатель комиссии по межнациональным и межконфессиональным отношениям Мосгордумы Игорь Елеференко. — Но далеко не все сформировали свои диаспоры. Например, в столице много украинцев, но они особо не проявляют себя на городском уровне, в этом плане более активны кавказские народы. У нас в столичном календаре даже появился новый праздник — Навруз. Благодаря татарской, башкирской диаспорам теперь отмечаем Сабантуй. Сейчас появляются школы с этнокомпонентами, где преподавание идет на родном для учеников языке: арабском, армянском, азербайджанском.

Правда, если говорить с научной точки зрения, то диаспор как таковых в Первопрестольной нет. Ведь настоящие диаспоры возникают только у народов в изгнании. Они стараются до возвращения на родину как можно лучше сохранить свой язык и культуру. Так, к примеру, вели себя испанцы, бежавшие в СССР от фашистского режима (кстати, потом они почти все уехали домой). О евреях, украинцах или татарах Москвы можно говорить как о диаспорах только с большой натяжкой — во многих семьях родным стал русский язык, традиции предков почти забыты, да и вообще никуда они не желают возвращаться.

— И все-таки Москва — большей частью русский город, — считает историк и психолог Евгения Цветкова. — Кстати, в мировой практике это редкость, обычно столица по национальному составу всегда намного пестрее остальных «уголков» государства. И это очень важно — именно такое разнообразие обеспечивает представительство интересов всех живущих в стране народов.

Например, в таких мегаполисах, как Лондон и Нью-Йорк, представлено более пятисот разных этносов. У нас сложилось иначе, потому что в Москву в советское время старались не пускать нерусских.

Были, конечно, в то время организованные наборы рабочей силы из национальных республик на московские заводы и стройки: узбеков, чувашей и пр. Но, как только московские предприятия (например, автозавод им. Лихачева) начали разваливаться, эти люди почти все вернулись на родину.

С 90-х годов в Москву хлынул поток приезжих. Столичное руководство, используя разные нововведения (например, регистрацию), пытается ограничить число прибывающих в мегаполис. Но в последние несколько лет этот процесс стал мало управляем. Большинство приезжих, особенно из южных республик бывшего СССР, едва обосновавшись в городе, начинают перевозить в Москву родственников, стараются любыми способами закрепиться в столице.

— Плохо то, что между представителями диаспор, которые давно ассимилировались в Москве, и теми, кто только приехал (в быту мы их часто называем гастарбайтерами), очень большие различия, и зачастую нет взаимодействия, идущего на пользу городу, — продолжает Игорь Елеференко. — Знаю, например, как идут подобные процессы в Латинской Америке, где я проработал достаточно долго. Там «старички» помогают вновь прибывшим устроиться на работу, адаптироваться в огромном городе, следят, чтобы не было нарушений закона. У нас же руководители национальных сообществ и не пытаются навести порядок в вопросах миграции. Москва перенасыщена нелегалами.

— Это не совсем так, — говорит санитарка Джамиля, недавно приехавшая в столицу из Узбекистана. — Насколько знаю, в общинах почти всегда есть старейшины, чей адрес и телефон знают все. Они как могут помогают новичку не наделать явных ошибок при поиске работы, найме жилья и при встречах с милицией. Например, весной нас с подружкой задержала милиция, нам светила безрадостная перспектива провести ночь в «обезьяннике». Так очень быстро приехал один из наших уважаемых людей и урегулировал все вопросы, нас тут же отпустили.

Получается, приезжие навязывают столице свои стандарты жизни, когда, например, вместо законов действует «договор» со старейшиной? И выдержит ли Москва огромный поток людей другой культуры?

— Этот вопрос не стоит: столица примет ровно столько мигрантов, сколько нужно рабочих рук, — считает Евгения Цветкова. — Ведь люди едут не для того чтобы навязать нам свои обычаи, они едут за заработками. И если в московской экономике начнется спад или у нас москвичи займут все вакансии дворников, строителей и рабочих, то возмущаться «Понаехали тут!» мы перестанем очень скоро.

Светлана Плешакова