Помощь оказавшимся во власти зеленого змия и наркотиков перестала быть делом сугубо миссионерским. Сегодня реабилитацией торгуют, и весьма успешно, а мошенники на наркоманах и алкоголиках делают состояния. Как выглядит современный рынок оказания услуг в сфере реабилитации, кто его делит и как это отражается на зависимых, «МК» рассказал председатель координационного совета реабилитационных служений РОСХВЕ (Российский объединенный союз христиан веры евангельской), член экспертного совета Комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций Константин БЕНДАС.
— Константин Владимирович, чего сегодня удалось добиться в борьбе с наркотиками?
— Возглавляемый мною совет координирует работу более 350 стационарных бесплатных центров социальной реабилитации для наркозависимых. Это старейшие негосударственные центры в России, первый начал работу еще в 1995 году. Единовременно у нас проходят курс ресоциализации до 30 тысяч человек. Но это капля в море, так как на сегодняшний день в России остается порядка 3–3,5 миллиона наркопотребителей. Благодаря усилению законодательной базы и работе правоохранительных органов многие процессы удалось затормозить, например, существенно уменьшить количество ввозимого в страну героина. Был также нанесен серьезный удар по распространению так называемых аптечных наркотиков. Если помните, в свое время был отложен на год закон о рецептурном отпуске препаратов. Тогда некоторым чиновникам, имевшим непосредственное отношение к фармацевтической промышленности, нужен был еще год, чтобы распродать то, что было на складах, и исполнить контракты по препаратам кодеиновой группы с западными производителями.
СПРАВКА "МК"
Продавать без рецепта кодеинсодержащие препараты — коделак, терпинкод, нурофен и т.д., — из которых российские наркоманы приучились варить наркотик дезоморфин, он же «крокодил», было запрещено в России с 1 июня 2012 года.
— Каким образом это отразилось на наркозависимых?
— Цена чьей-то материальной выгоды, по оценкам экспертов, минимум 50 тысяч потерянных жизней... Дело в том, что кодеинсодержащие препараты, а вернее, получаемый из них наркотик «крокодил», очень быстро убивали людей. То, что делал героин, скажем, за три года, «аптека» делала за несколько месяцев. Почему так получалось? Стандартная доза героина стоила от двух тысяч рублей. При этом за транспортировку, хранение могли года три дать. В случае же с «крокодилом» — никакого риска. И обходился он изначально всего в 180–250 рублей, потом уже фармацевты цены взвинтили в несколько раз. Пришел в аптеку, купил пачку таблеток, прекурсоры, нашел пластиковую бутылку — и за аптекой бадяжишь...
Последствия мы расхлебываем до сих пор. В наших реабилитационных центрах до 30% реабилитантов — инвалиды: люди в колясках, без ног, с выгнившими челюстями... «Благодаря» этой аптечной волне наши центры отчасти превратились в хосписы. Есть категория людей, которую мы, похоже, будем содержать до конца их жизни.
— Сегодня много говорят о наркотиках нового поколения, так называемых солях и спайсах. Насколько они опасны?
— Курительные смеси и соли, которые в последние годы просто захлестнули Россию, еще страшнее. Дело в том, что их употребление не дает таких внешних последствий, как тот же «крокодил». Если «крокодил» заставлял деградировать и буквально за несколько месяцев красивых девушек превращал в старух, то действие спайсов и солей на первый взгляд не кажется страшным, многие не считают это наркотиком, так, баловство. И это один из самых больших обманов.
— Насколько успешна реабилитация зависимых от спайсов и солей?
— В некоторых центрах число людей, подсевших на соли и спайсы, доходит до 50%. А вот процент успешно прошедших реабилитацию оставляет желать лучшего. К примеру, в хороших реабилитационных центрах у 50–60% героиновых наркоманов, прошедших курс реабилитации, наблюдается стойкая ремиссия более 3–5 лет. В случае со спайсами и солями пока единичные случаи. И даже у этих единиц время от времени по линии психиатрии случаются срывы: фобии, страх, паника, галлюцинации. То он в скворечнике видеокамеру увидит, то ему газ пускают... Врачи ими зачастую отказываются заниматься: психиатры отправляют к наркологам, а наркологи к психиатрам. Вот такой футбол.
— Почему так сложно зависимого от солей и спайсов вернуть к нормальной жизни?
— Во-первых, как я уже сказал, подсевшие на спайсы не считают себя зависимыми, так как уверены, что это «легкие» наркотики. И, как следствие, не считают нужным обращаться за помощью, проходить реабилитацию. Во-вторых, мы не знаем, что за дурь входит в состав этих препаратов. Это такая химия, которую можно причислять к оружию массового уничтожения. Легче вылечить, если знать от чего. Здесь пока ответов нет.
Кроме того, сегодня появилась еще одна проблема — шарлатаны и желающие нажиться на наркозависимых. Раньше был только большой рынок наркоторговли с большим «пирогом» в сотни миллионов долларов. Сегодня сложился такой же рынок оказания услуг в сфере реабилитации. Эта ситуация для некоммерческих реабилитационных центров стала серьезным вызовом.
— Какое место здесь занимают государственные наркодиспансеры?
— Стационары при государственных наркодиспансерах обычно на 50% пустуют. В них нет спроса, потому что там нет выхода. Никакой врач не способен изменить внутреннее содержание наркомана. Все, что они могут сделать, — провести детоксикацию и на время снизить дозу, подлечить сопутствующие заболевания. Сами наркоманы пребывание в наркодиспансере называют «полежать, отдохнуть, перекумарить». А через несколько недель прямо со дня выписки снова пуститься во все тяжкие.
Более того, не хочу кидать камень во врачей, но некоторые из медицинских работников этих наркодиспансеров поняли, что из тех немногих поступивших можно извлекать выгоду.
— Каким образом?
— Дело в том, что, имея доступ к базам данных зависимых, можно хорошо заработать. При этом не обязательно быть самим владельцами реабилитационных центров. Работает схема следующим образом. Как только человек поступает в государственный наркодиспансер, там тут же оценивают платежеспособность его семьи. А дальше, как со страховыми компаниями: работник диспансера обзванивает по списку реабилитационные центры, клиники и выясняет, кто из них даст ему больше денег за приведенного к ним наркозависимого. Естественно, что бесплатных, некоммерческих реабилитационных центров в его списке нет и не будет... До нас доходят в основном те, кто уже на самом дне, кто уже все проколол.
— То есть платные, значит, плохие?
— Нет, не значит. Но зачастую в этих центрах обещают невозможное, например, за один сеанс избавить от зависимости. Это страшный обман. Никакая инъекция, никакой сеанс гипноза или кодирование не способны вылечить человека, чью психику и здоровье на протяжении нескольких лет разрушают героин или современные виды синтетических наркотиков.
И Русская православная церковь, которая 10 лет назад или чуть больше начала заниматься этой проблемой (у РПЦ сегодня уже более 30 реабилитационных центров), утверждает, что самое главное лекарство — это воцерковление. Другого нет. Когда у работников псевдоцентров одна мотивация — заработать на наркозависимом как можно больше денег и нет любви Божьей, которая бы вытаскивала «оттуда», ничего не получится.
— Какой ценовой разброс подобных клиник?
— Разброс колоссальный: от реабилитации на Мальдивских островах с массажем три раза в день и знойными девушками за десятки тысяч долларов в месяц, до осколков псевдоцентра «Преображение России», где наркозависимые просто зарабатывают, копая могилы на кладбищах. То есть от центров, где в принципе можно спрятаться и продолжить потреблять в очень комфортных условиях, до центров самой низшей категории, куда забирают и реально эксплуатируют.
По поводу эксплуатации. Для нас это также определенный вызов, потому что трудотерапия обязательное условие для прохождения реабилитации в некоммерческих реабилитационных центрах. Так реабилитант возвращается к нормальному образу жизни. Но при этом любое применение насилия — под строгим запретом. В нормальных центрах все двери открыты, там в прямом смысле нет замков. Человек только добровольно приезжает на реабилитацию, и единственным методом воздействия для его удержания в центре могут быть словесные убеждения сотрудников и молитвы родственников и священников, которые центр окормляют.
— Кстати, а насколько успешными были программы реабилитационных центров, которые вытесняются новыми?
— Ряд тех программ в свое время был исследован Федеральным бюро медико-социальной экспертизы под руководством академика Сергея Пузина. Специалисты отслеживали людей со стойкой ремиссией в пять и более лет, которые прошли реабилитацию в одном из наших центров. Так вот, они встречались с лечащими врачами, говорили с родственниками, оценивали степень социализации реабилитантов, смотрели их личные дела. Результат оказался ошеломительным в первую очередь для самих экспертов. Они подтвердили, что лица со стойкой ремиссией, свыше пяти лет, составили 59,2%.
— То есть медики не особо верили, что ремиссия в такой срок в принципе возможна?
— В общем-то, да. Когда я доктору медицинских наук, профессору Галине Киндрас, участвовавшей в исследовании, сказал про ремиссию в пять лет, она только усмехнулась и предложила за основу взять хотя бы один год. Тогда все специалисты приступили к работе со здоровой долей скепсиса — они никак не могли поверить в то, что такая длительная ремиссия реальна. И это не только личное мнение отдельно взятых специалистов, а отношение к этой проблеме медицины в целом. Когда я только начал заниматься реабилитацией наркозависимых, я имел разговор с главным наркологом в одном из регионов. Как сейчас помню, он мне сказал: «Есть только два пути, как помочь наркоману. Первый — собрать всех наркоманов, погрузить на баржу, отвезти на необитаемый остров и там оставить. Второй: собрать всех наркоманов, поставить к стенке и расстрелять. Третьего варианта я не нашел».
— Таким образом, многие псевдоцентры сегодня занимаются тем, что неумело копируют программу зарекомендовавших себя некоммерческих центров?
— Да, проблема в том, что сейчас многие, прямо скажем, шарлатаны, стали подделываться и под религиозные реабилитационные центры с 20-летней успешной практикой, даже регистрируются под нашими наименованиями, как, например, новосибирский «Исход», запускают в Интернете сайты с похожим дизайном. Иногда, не буду скрывать, их открывают бывшие зависимые, которые успешно проходили реабилитацию в наших центрах. Они поняли, что за торговлю наркотиками могут 10 лет дать. А торговлю псевдореабилитацией от наркотической зависимости можно попробовать превратить в прибыльное и неподсудное дело.
Кроме того, существует такая вещь, как государственный сертификат, компенсационные деньги, которые выдаются центрам на наркозависимых. В Москве, например, выделяется рекордно большая сумма компенсационных денег: одна тысяча рублей в день на одного реабилитанта. В том же Пермском крае до недавних пор выделяли по 10 тысяч рублей в месяц на человека. Естественно, что идет настоящая битва за каждого реабилитанта, который приносит немалые государственные деньги, в том числе идет торговля списками «мертвых душ»...
На самом деле мы привыкли не жаловаться и не ждать помощи. Потому что как только мы обращались за помощью, как-то обозначали себя, то во многих случаях через пару дней получали серию проверок от всевозможных органов, которые искренне говорили: «Ребята, хорошее дело делаете. Но есть некая указка сверху, вы кому-то не нравитесь, вас заказали конкуренты». И так длится уже годами.
Но у нас сохраняется надежда, что с переходом ФСКН под управление МВД начнется новый виток конструктивных отношений. Мы с большим уважением относимся к Владимиру Колокольцеву и уверены, что объединение усилий силового блока и подвижников гражданского общества спасет тысячи и тысячи жизней
