Тридцать лет назад в разгар лета на американские экраны вышел «Крепкий орешек». Этому голливудскому экшену удалось невероятное — превратить комедийного актера Уиллиса в героя боевика. Как проблемный в производстве фильм, впустивший на территорию, где прежде заправляли несокрушимые Шварценеггери Сталлоне, неочевидного уязвимого героя, стал американской классикой и породил волну подражаний? И можно ли считать этот летний блокбастер рождественским кино?
Естественный отбор
История «Крепкого орешка» началась в 1979-м, когда Родерик Торп, средней руки автор полицейских триллеров, выпустил роман «Ничто не вечно» — продолжение своего хита «Детектив» (1966), с большой помпой экранизированного в 1968-м с Фрэнком Синатрой в главной роли. По контракту студия 20th Century Fox, выпустившая «Детектива», была обязана предложить Синатре роль и в продолжении. 73-летний певец предсказуемо не проявил интереса, и сценарий переписали под Шварценеггера, чтобы сделать из него сиквел к «Коммандо» Марка Лестера.
Но Железный Арни тоже отказался: в сценарии осталось германское происхождение большинства злодеев, а герой и антигерои, одновременно говорящие с очевидным немецким акцентом, превратили бы боевик в фарс. Тогда продюсеры обратились к Сильвестру Сталлоне. Когда тот тоже сказал «нет», они перепробовали всех актеров, так или иначе ассоциировавшихся с жанром боевика: Берт Рейнолдс, Дон Джонсон, Джеймс Каан и т. д. Сценарист Стивен де Соуза вспоминал, что «в 1987-м у нас уже были „Рэмбо“, „Хищник“ и „Коммандо“. Парни, делавшие их, заявили, что герой (Джон Маклейн) — слабак».
От отчаяния студия обратилась даже к актерам с репутацией серьезных. Так список отказников пополнили неожиданные Ричард Гир(по мнению которого, герой должен был быть персонажем в духе Яна Флеминга) и Аль Пачино. В конце концов, сценарий отправили Брюсу Уиллису, известность которого в тот момент держалась на ряде романтических и эксцентрических комедий, в первую очередь на сериале «Детективное агентство „Лунный свет“». Свое предложение студия подкрепила чеком на 5 млн долларов, убеждая актера, что если фильм провалится (были даже опасения, что, снимаясь в «Орешке», Уиллис рискует карьерой), то у него будет чем утешиться. Уиллис согласился.
Человеческий фактор
В кастинг Уиллиса настолько не верили, что его портрета даже не было на первых промопостерах — только пылающая высотка и вертолеты. Ирония в том, что, несмотря на пару эффектных сцен с пиротехникой, основное внимание в фильме уделено именно человеческому фактору — перипетиям героя, а также отношениям между персонажами.
Фактически «Орешек» — это не только экшен, но и психологическая драмедия. Само знакомство зрителя с главным героем — рядовым нью-йоркским полицейским, задающее тон всему фильму, начинается не с типичной для боевиков 1980-х сцены кровавого правосудия над очередным негодяем, а с эпизода человеческой слабости. Маклейн испытывает страх высоты, и весь полет из Нью-Йорка в Лос-Анджелес он сидит, вцепившись в ручки кресла (крупный план его рук — первое появление героя в кадре). Дальше всякий раз, как Маклейн оказывается на краю крыши, шахты лифта и т. п., на лице Уиллиса появляется едва заметное выражение досады и стоического терпения.
Образ Макклейна отошел одновременно и от накачанной неправдоподобности Сталлоне и Шварценеггера, которые стали популярны в рейгановскую эпоху, и от лощеной, столь же неправдоподобной изысканности Джеймса Бонда, чья популярность в конце 1980-х уже шла на убыль. Он действительно не герой в привычном понимании. У него нет ни суперспособностей (если не считать неожиданного таланта эквилибриста, который Макклейн демонстрирует в шахте лифта), ни стероидного флера Слая и Арни, ни непререкаемого апломба звезд фильмов категории Б вроде Стивена Сигала или Чака Норриса. Он просто «делает свою работу вот уже 11 лет» и остается при этом как бы с нашей стороны экрана (например, Макклейн несколько раз шутит про звезд вестернов и боевиков, в том числе и про Шварценеггера).
Сценарий Стивена де Соузы и Джеба Стюарта довольно близок букве первоисточника, но не его духу. Помимо косметических правок, за кадром осталась одна из центральных для романа тема алкоголизма героя. В результате фигура Макклейна потеряла в фатализме, но отчетливо прибавила в обаянии. Хотя Брюс Уиллис, по его словам, старался играть Макклейна так, чтобы было видно: он чувствует боль и может умереть, и это, несмотря на ироничный тон фильма, снова сближает его с романом, в финале которого автор намекает, что его герой скончался от полученных ранений.
Неожиданным стало и место протагониста в системе персонажей. Традиционно в голливудской схеме характеры второго плана не выходили за рамки жанровых амплуа: подруга главного героя, мертвый напарник, за которого надо мстить, дочка в беде и т. д. Однако из-за того, что Уиллис был связан контрактными обязательствами по сериалу «Детективное агентство „Лунный свет“» и мог сниматься в своем первом экшене только урывками, линии второстепенных героев были существенно расширены.
Жена Макклейна перестает казаться просто стервой-карьеристкой — она сама переживает из-за вынужденного разрыва с мужем. Злоумышленник-сноб Ханс Грубер (Алан Рикман в своем дебютном появлении на американских экранах) странным образом также вызывает симпатию и становится не просто безликим подонком, но ироничным злодеем, за которым приятно следить. Забавный коп-афроамериканец, на эфирные диалоги Макклейна с которым опирается значительная часть экшена, становится кем-то большим, нежели просто комическим дистанционным оруженосцем. Он, как настоящий протагонист, тоже переживет внутреннюю трансформацию и в финале снова становится полноценным копом, преодолев посттравматический синдром и разрядив обойму в неожиданно воскресшего злодея Карла.
Карла, кстати, играет балерун Александр Годунов, звезда труппы Большого театра и заслуженный артист РСФСР, удравший в Америку в 1979-м.
Теснота
Одиночество героя — ключевое обстоятельство сюжета. Несмотря на обилие объемных персонажей и эффектные сцены рукопашных и перестрелок, большую часть экранного времени Макклейн сам по себе, перебегает из одной части пустого небоскреба в другую, иногда оказываясь в пространствах настолько тесных, что грудную клетку сжимает не только у него, но и у зрителя. Несмотря на размах большого летнего блокбастера, фильм ощущается как почти что камерный.
Кроме того, все эти перемещения из-под стола в шахту лифта, из шахты в вентиляционную трубу и так далее неизбежно приводят к обилию в «Орешке» необычных ракурсов съемки, которые в то время ассоциировались исключительно с европейскими рекламными клипами.
Европейская экзотика, нордические блондины, тевтонский акцент и цитаты из Плутарха — это вообще важная часть аттракциона фильма, так же как и ориентальный антураж небоскреба «Накатоми». Фильм во многом обязан своим обаянием этой эклектике, столкновению противоположностей, которое возможно, конечно, только на волшебной американской земле. Западная Европа и Дальний Восток, жара и рождественская атрибутика, кровь и гэги.
Удачным было и решение режиссера Джона МакТирнана (вдохновленное, по его собственным словам, пьесой Шекспира «Сон в летнюю ночь») ужать время действия с трех дней, как в романе, до одной ночи, усилив напряжение классическим театральным приемом единства места, времени и действия.
В «Орешке» практически нет ружей, которые не стреляют. Все многочисленные детали складываются в сюжетный узор, каждая попадающая в объектив камеры мелочь становится частью большого механизма экшена. Всякий новый фабульный поворот логически определен действиями и обстоятельствами, находящимися на дальнем конце сюжетной арки.
Знаменитая сцена с битым стеклом, по которому бежит босой Уиллис, рождается из самого первого диалога фильма, того, где попутчик Макклейна дает ему совет снимать обувь, для того чтобы расслабиться. Фото Макклейна с детьми, которое кладет плашмя его жена в своем роскошном кабинете, будет поднято полфильма спустя, чтобы сыграть поворотную роль в сюжете. Дремлющий в подземном гараже небоскреба водитель лимузина Аргайл проснется в кульминационный момент и не даст грабителям скрыться из здания. Наградные часы Холи Макклейн (которые нам даже поначалу не покажут) в финале отправятся в бездну вместе с Грубером и неприятным полугодием разлуки с мужем.
Фильм не обходится и без рискованных шуток (сказалось, скорее, комическое амплуа Уиллиса): про Перл-Харбор, про Вьетнам, про слепоту (и одновременно черную кожу) Стиви Уандера (сейчас бы этот гэг точно не прошел тест на политкорректность). При этом в целом «Орешек» расово нейтрален: афроамериканцы есть и среди хороших, и среди плохих парней; более того, чернокожий сообщник Грубера — компьютерный гений, интеллектуал. Смеясь, авторы сценария проговаривают главную фобию американцев конца 1980-х — японскую экономическую экспансию. Японская компания «Накатоми» уводит у Макклейна жену. Точно так же, как через год после выхода фильма японская компания Sony увела у Америки часть самого святого — Голливуда, — купив Сolumbia Pictures.
Операция «C Новым годом!»
Да, «Орешек» не изобрел жанр «герой-одиночка в замкнутом пространстве», но он точно отполировал его схему до идеала. С тех пор появились «Крепкий орешек» на корабле («В осаде»), «Крепкий орешек» в самолете («Пассажир 57»), «Крепкий орешек» в горах («Скалолаз»), «Крепкий орешек» в автобусе («Скорость», 1994), «Крепкий орешек» на хоккейном корте («Внезапная смерть»), «Крепкий орешек» в телефонной будке («Телефонная будка»), «Крепкий орешек» в Белом доме («Штурм Белого дома») и т. д.
Белая майка-алкоголичка на много лет вперед закрепилась в кино как непременный атрибут простого хорошего парня, а в 2007-м и вовсе попала в Национальный музей американской истории при Смитсоновском институте.
Фильм и его персонажи вошли во всевозможные списки лучших и главных, а год назад, в 2017-м, копия «Орешка» поступила в Библиотеку Конгресса, узаконив его как важную часть американского культурного наследия.
Прокатный успех «Орешка» повлек появление соответствующей франшизы. Уиллис превратился в звезду первого эшелона; впрочем, его карьера тут же пошла на спад из-за череды провалившихся в прокате проектов, и в «Криминальном чтиве» он уже снимался именно как большая звезда прошлого (однако картина Тарантинореанимировала его карьеру).
Рикман через три года с колоссальным успехом сыграл шерифа Ноттингема в «Робин Гуд: Принц воров», и амплуа обаятельного кинозлодея навсегда закрепилось за ним.
Что же касается Рождества, то споры о том, считать ли «Крепкий орешек» Сhristmas film, идут до сих пор. Хотя какие могут быть сомнения? Осколки разбитого огнем стекла изморозью ложатся под ноги. Ценные и неценные бумаги разлетаются по воздуху как конфетти. Горит свечой небоскреб «Накатоми». Let it snow, let it snow, let it snow.
