«Бог всегда посылает штаны тому,
у кого уже нет задницы».
Сергей Васильевич Рахманинов
в художественном фильме "Крылья"
Цитата эта неслучайна. К тому моменту, как человек накапливает в себе достаточное количество опыта, мудрости, такта и внимания к другому, то есть наконец-то становится пригодным к совместной жизни, брак как таковой его уже не слишком-то интересует.
Это странное и несправедливое обстоятельство. Хотя не из них ли состоит вся наша жизнь чуть более чем целиком? Разве не странно то, что пенсию выплачивают старикам, хотя гораздо нужнее она тем молодым, кто никак не может определиться с выбором профессионального пути, а жить как-то надо уже сегодня?
Впрочем, вернёмся к теме. Первое, что бросается в глаза – оппозиция «нашего» и «не нашего» (американского, европейского, западного, да как угодно) брака. Потому что наши люди вступают в семейные отношения вовсе не тогда же и не для того же, что и люди остального мира.
Однажды я задумался о собственном опыте на этой ниве – и ужаснулся. Ни один из моих четырёх браков не преследовал цели построения семьи как единого социально-нравственно-экономического механизма. То есть ожидания какие-то на эту тему, конечно же, присутствовали, а сознательная мотивация – нет. Всякий раз в основе принимаемого решения лежали какие-то мелкие утилитарные проблемы, которые иным образом не решались, а если решались, то требовали куда большего вложения времени, сил и средств.
Источник: unsplash.com
Мой нулевой, несостоявшийся брак относится к далёкому советскому времени, когда 18-летнему жеребцу тупо (я ненавижу это наречие, но здесь оно как никогда на своём месте) хотелось жить со своей женщиной. Родители, как мои, так и избранницы, такого варианта, помимо легального образования ячейки общества, представить себе не могли. «Женись – и делай что хочешь!» ОК, сказал себе я; если по-другому никак – почему бы не жениться?
Но тут вскрылось роковое обстоятельство: её родители оказались категорически против моей кандидатуры на должность будущего родственника. Как я сейчас понимаю, они были совершенно правы. Мне восемнадцать; ни образования, ни профессии, ни места работы, ни внятных перспектив, ни ответственности за судьбу будущей семьи нет. Вручить такому собственную дочь можно только в порядке изощрённого наказания, какового не заслужила даже она. С другой стороны, тут самое время сказать что-то вроде «ну, поживите пока так, а там посмотрим». Но в далёкое советское время такое решение могли принять только люди достаточно либеральных убеждений, а кроме того – смелые и полностью независимые от того, «что люди скажут».
Потенциальные тёща с тестем к таковым не относились от слова «совсем», и мы с подругой стали готовиться к тайному бракосочетанию. Купили кольца, для чего с её страхового счёта были сняты деньги, подали заявление. Вскоре наши намерения стали достоянием гласности, и мать невесты не нашла лучшего варианта, чем похитить у собственной дочери паспорт, а при попытке его вернуть организовала четырёхчасовую беседу на тему «почему так делать не следует».
Решающим, неубиваемым козырем в деле увещевания стал аргумент: «А помнишь, дедушка с бабушкой обещали тебе подарить тысячу рублей? Так вот – если ты так поступишь, они этого не сделают!» Прямо как в еврейском анекдоте – «теперь пусть Мойша ворочается». Против тысячи рублей, понятное дело, не устояли никакие чувства и планы. Избранница, хоть и в слезах, приехала ко мне и сообщила, что все отношения между нами закончены, не забыв обстоятельно рассказать, чем именно такое решение продиктовано.
На момент первого брака в 1990 году мотивация моя была примерно прежней, а социальный капитал – немногим больше. Но я, по крайней мере, был студентом престижного вуза, а значит, намёк на некие перспективы был доступен стороннему взгляду. Кроме того, учитывая предшествующий травматический опыт, мои родители отнеслись к идее с куда большим энтузиазмом. Была свадьба, тосты и подарки. И здесь я проявил некую… назовём это ригидностью. Я искренне не понимал, зачем из нашего скудного бюджета выделять средства на съём квартиры, если и у меня, и у неё есть законная жилплощадь, где мы вполне успешно (как казалось) сможем проживать.
В ходе дальнейшей жизни я пришёл к любопытному открытию: женившийся сын или вышедшая замуж дочь для своих родителей по-прежнему остаются родными людьми, а вот на его/её вторую половину это правило распространяется не слишком охотно. Плюс патриархальное правило «двум хозяйкам на одной кухне не место». Плюс естественная теснота и неудобство, поскольку отдельной комнаты для нас не было. Плюс ещё некоторое количество «плюсов», таковыми, по сути, не являвшихся.
В довершение ко всему спустя год с небольшим после свадьбы моя жена влюбилась, о чём немедленно сообщила самому близкому своему человеку, то есть мне. Я как мог вникал в её душевное состояние, успокаивал, пытался строить какие-то планы. В итоге мы сошлись на идее пожить какое-то время втроём, но тут уже слабину дал её новый возлюбленный, не выдержавший дивного нового мира более недели. Вслед за ним семейное гнездо покинула и моя дорогая супруга.
«Первый брак – это всегда серьёзно» – так звучит мой любимый тост на свадьбах. Я не был исключением из правила, поэтому выводы из катастрофы сделал и повторять опыт отнюдь не торопился. Но человек предполагает…
В 1992 году у меня сложились потрясающие, красивые, гармоничные отношения, в одночасье рухнувшие по причинам, в основе которых лежала всё та же бедность. Поскольку партнёром моим была женщина умная, красивая и опытная, идеально, как казалось, подходящая мне, это крушение я переживал тяжелее, чем конец недавнего брака. И в какой-то момент я решил (идиот!), что этот клин проще всего выбить другим клином. Благо, была новая работа, а на работе симпатичная и яркая сотрудница. Мне в ту пору весьма импонировала идея профессионального брака (это когда, провзаимодействовав друг с другом 8+ часов, коллеги идут домой и продолжают банкет в качестве мужа и жены, идиот в квадрате!!).
Была у коллеги и квартира. Правда, через пару месяцев выяснилось, что она не собственная, а съёмная (а ещё через несколько – что платил за неё менее удачливый претендент на руку и сердце; хотя это ещё как посмотреть), но и эта маленькая ложь не щёлкнула в сознании нужным образом. Чтобы не рассусоливать историю на дополнительную страницу, скажу сразу, что профессиональный брак с «девушкой-звездой» продолжился сначала утренними цветами невнятного происхождения на её рабочем столе, затем чередой измен, потом конфликтами в рабочем кабинете, потом драками дома… Мы расстались через 11 месяцев после встречи, а брак расторгли только шесть лет спустя.
Если на этом месте кому-то из читателей захочется заявить, что автор м...ак, несклонный к анализу жизненных ситуаций и предпочитающий плыть по течению, поспешу согласиться: на тот момент так оно и было. Ну, м...ак не м...ак, а отчётливый дефицит жизненного опыта, понимаемого как знание о том, что в жизни вообще может быть, у выпускника Литинститута наблюдался в полный рост.
Было в моей жизни ещё некоторое количество отношений и даже два брака, но они – в изменившемся контексте жизненного уклада целой страны – уже имели чисто техническое значение. В первом случае мне надо было помочь женщине с регистрацией в России (кончилось плохо), во-втором – прописать к себе второго жильца (кончилось ещё хуже). Так случилось, что самые важные, самые значимые отношения в моей жизни благополучно обошлись без государственной регистрации. И, видимо, есть в этом некая правда – сермяжная, посконная и домотканая.
Выработал ли я за это время критерии, позволяющие определить, на ком можно жениться, а на ком не стоит? Да, безусловно. Причём здесь, как и много где, негативный опыт превалирует над позитивным. Жизненно важно знание не столько о том, кто тебе нужен и где его искать, сколько о том, кого надо принципиально отсеивать и при каких поведенческих признаках стоит думать не о браке, а о спасении собственного имущества, здоровья и жизни (да, даже так).
Как говорится, прошли годы, и сегодня я готов к браку на несколько порядков лучше, чем в двадцать, тридцать и даже сорок. Готов – да. Надо ли это мне – нет, однозначно. Способен ли я пойти навстречу любимой, если для неё это важно, – безусловно. Случится ли это в обозримом будущем – Господь ведает.
Дмитрий Токман
