Несмотря на то, что легендарный боец и актер Брюс Ли погиб больше четырех десятков лет назад, интерес к его личности по-прежнему высок, а фильмы с его участием продолжают вдохновлять множество юных кинематографистов, которые хотят совместить боевые единоборства с восточной философией. Мы приводим полный текст интервью, который Брюс Ли дал в 1971 году Пьеру Бэртону.
Пьер: Скажи, как тебе удается сниматься в китайских фильмах не зная мандаринского диалекта?
Брюс Ли: Ну, во-первых. Хочу прояснить ситуацию. Я говорю только на кантонском диалекте, поскольку есть существенная разница, как в произношении, так и в разговорной речи.
— То есть, если я правильно понимаю, накладывается голос другого человека?
— Да, ты совершенно прав.
— Значит ты просто «открываешь рот». А тебе самому слух не режет, когда идешь в кинотеатр, да притом еще в самом Гонконге, родном городе, и видишь себя с чужим голосом?
— Понимаешь, дубляж большей части фильма на мандаринском диалекте делают здесь, в Гонконге.
— То есть, дубляж все-таки делают?
— Конечно, для этого просто снимают без звука.
— Для того чтобы все совпадало точно под дубляж, тебе приходится все время не смыкать губ?
— Да, именно в этом состоит трудность. На кантонском диалекте многие слова произносятся по-другому, чем на мандаринском и мне приходится все время за этим следить для того, чтобы все правильно получилось, чтобы все совпадало с мандаринским диалектом.
— Как-то очень все запутано получается. Тебе не кажется? Все как в старом немом кино. Но все равно, я считаю, что текст фильмов, которые снимают в Гонконге, очень уж раздутый.
— Абсолютно с тобой согласен. Для меня кино – это, прежде всего движение, действие. Я считаю, что реплики надо делать короче на сколько это возможно.
— А ты сам много китайских фильмов посмотрел, до того как снялся в своей первой картине?
— Да.
— И как впечатление от увиденного?
— Качество очень хромает. Я думаю, что еще далеко от общепринятого стандарта. Но в то же время, на мой взгляд, оно постепенно, шаг за шагом улучшается и приближается к той планке, которую я называю «качеством».
— Считается, что секрет твоего успеха в фильме «Большой босс», который произвел огромнейший фурор в Гонконге и превознес тебя на верхушку славы по всей Азии состоял в том, что ты сам лично делал постановку боевых сцен. Скажи, как знаток многих боевых искусств Китая, что ты думаешь о боевых сценах в фильмах, которые тебе довелось увидеть до того, как ты стал известной личностью?
— Изначально я не строил никаких планов по поводу того, что то, чем я занимался и продолжаю заниматься по сей день, приведет меня к тому, чем я занимаюсь сейчас. Сами по себе боевые искусства несут в себе очень глубокий смысл. Так как я сам всего добился в жизни, то скажу, что актером, мастером боевых искусств и человеком я стал только благодаря изучению боевых искусств.
— Наверно, не все понимают значение этих слов – «боевые искусства». Расскажи об этом подробнее.
— Под боевыми искусствами подразумевают все виды рукопашного боя, такие как каратэ или карАтэ, дзюдо, китайское кунг-фу или китайский бокс, в принципе не важно, как вы его называете, айкидо, корейское каратэ и так далее. Все это – боевые формы боя и некоторые из них уже стали спортивными единоборствами, но не все. Их могут применять для сильного удара ногой в пах или для того, чтобы вонзить пальцы в глаза противнику.
—Теперь мне понятно, почему ты такой популярный. Китайские фильмы просто кишат всеми этими делами и им нужен такой парень, как ты
— Ага, настоящий головорез
— Ты играл без дублеров и все делал сам в фильмах, которые снимались в Гонконге?
— Да.
— А ты можешь рукой или ногой разбить 5-6 деревянных досок?
— Скорее, я себе руку или ногу сломаю
— Скажи, это правда, что ты открыл школу в Голливуде, в которой обучаются Джеймс Гарнер, Стив Маккуин и другие?
— Правда.
— Зачем им то понадобилось изучать китайские боевые искусства, неужели для того, чтобы сниматься в кино?
— Дело не в этом. Понимаете, для большинства из них и для меня, и то, как я этому обучаю, любой вид познания в конечном итоге приводит к самопознанию. Когда они приходят ко мне, то они просят научить их формам защиты или как кого-то убить, они хотят научиться выражать себя через определенные движения, как быть хладнокровным, решительным и так далее. Другими словами, они платят мне за то, чтобы я показал им в рукопашной форме искусство выражения человеческого тела.
Наверно это прозвучит слишком по-философски, важно не играть, но показывать, показывать, но не играть. Понимаешь, все то, о чем я сейчас говорю, похоже на комбинацию двух вариантов – естественного инстинкта и контроля, в которых вам необходимо достичь гармонии. И если вы отдадите предпочтение первому, то в этом случае пострадает техника и класс исполнения, а если предпочтете второй, то из человека вы попросту превратитесь в робота. Лучше конечно сочетать и то и другое, хотя это не есть проявление внешнего или внутреннего состояния человека. Идеальным вариантом считается неестественное внешнее и естественное внутреннее.
— Что-то типа инь-янь?
— Абсолютно верно. Именно это я имел ввиду.
— Один из твоих учеников Джеймс Коберн сыграл в фильме «Наш человек Флинт» и продемонстрировал некоторые приемы из каратэ, которым он научился у тебя.
— Нет, он научился этому уже после съемок фильма. Понимаешь, я не обучаю именно каратэ, так как больше не верю в существование стилей. Я хочу сказать, что такого понятия, например, как китайский стиль боя или японский стиль или еще какой-то другой для меня сейчас не существует. И если бы у человека было три руки или четыре ноги, то у нас была бы новая форма рукопашного боя. Но в реальности у нас ведь только две руки и две ноги, а потому и стили не так уж сильно отличаются друг от друга. Людей разделяют не стили, а навязанные ими собственные доктрины, становящиеся догмами, которые нельзя изменить.
Но если у тебя нет стиля, и если ты просто скажешь «Вот я, человек, как же я могу целиком и полностью выразить себя», то тогда, ты не создашь стиль, потому что стиль являет собой ограничение и кристаллизацию, а будешь продолжать расти и развиваться.
— Ты говорил о китайском боксе. Чем он отличается от традиционного?
— Ну, во-первых, мы используем ноги.
— Ух ты, вот это начало!
— Также мы можем использовать локти.
— А пальцы рук вы тоже используете?
— Если вам так угодно, то тоже используем.
— Значит, используется вообще все?
— Ну, понимаешь, это необходимо. Ведь это и есть выражение человеческого тела. Нужно использовать все, что есть, не только руки. Когда мы говорим о каком-то направлении рукопашного боя, даже если это уже считается одним из видов спорта, то мы должны следовать принятым правилам и положениям. Но сейчас у нас разговор о другом. Когда мы говорим о настоящем поединке без всяких правил, проще говоря, про настоящую драку, то тогда тебе придется хорошо попотеть над каждой составляющей своего тела. И когда ты хочешь нанести удар, тебе нужно собрать все свое мастерство воедино и молниеносно бить, чтобы вся полученная мощь превратила твой кулак в настоящее оружие.
— Знаешь, не хотел бы я с тобой встретиться лицом к лицу в темной подворотне. Хорошо. Скажи, какая разница между китайским боксом и тем, чем занимается молодежь каждое утро на крышах домов и в парках, проделывая этот бой с тенью.
— Я очень рад тому, что по крайне мере хоть кто-то следит и поддерживает свою физическую форму. Очень хороший признак. Понимаешь, это и есть одна из составляющих китайского бокса. Существует очень много школ и направлений. Конкретно этот вид медленных упражнений называется Тайцзицюань. Вот, только что, я произнес его название на мандаринском диалекте. На кантонском он звучит как Тайчикун. Данный комплекс упражнений предназначен скорее для более взрослых людей, нежели для молодежи. Вы делаете руками медленные движения, как бы отталкивая их от себя. Все движения связаны между собой. Они непрерывные, плавные, тянущиеся, как бы все в одном. И вы повторяете их раз за разом.
— Это мне напоминает балет.
— Так оно и есть. Как в поговорке «Текущая вода никогда не застаивается». Поэтому главное – «продолжать течь».
— Все твои ученики – известные личности: Джеймс Гарнер, Стив Маккуин, Ли Марвин, Джеймс Коберн, Роман Полански. Кто из них самый способный? Кто быстрее всех схватывает восточные боевые единоборства?
— По-разному. Если говорить о бойцовских качествах – Стив Маккуин. Он очень силен в этом направлении, так как у этого парня столько «дури», что любому башню снесет. Это очень хорошо выражено в фильмах. Обычно он говорит мне «Ну, чувак, покажи-ка мне что-то новенькое». И вы знаете, у него все получается.
Джеймс Коберн очень миролюбивый парень. Он очень-очень спокойный и выдержанный. Для него в боевых искусствах более важен их философский аспект и в этом направлении у него получается лучше, чем у Стива. Понимаете, мне сложно выбрать кого-то конкретно. Мои ученики все разные и по-разному воспринимают боевые искусства.
— Интересно получается, ведь нам так и не удалось со времен древнегреческой Илиады объединить воедино философию, искусство и спорт. Но можно сказать, что на Востоке в одно понятие вкладывают три значения.
— Дружище, послушай, реально для меня, конкретно для меня, основа боевых искусств состоит из искреннего самовыражения, что само по себе является нелегкой задачей. Мне ничего не стоит устроить шоу, ослепить всех непонятными движениями и безумными трюками, показать всем, какой я крутой. Но для того чтобы честно выразить себя без всякого обмана ради собственного самовыражения, дружище, необходимо трудиться в поте лица. Ведь тебе надо всегда быть готовым к решительным действиям. Когда ты хочешь двигаться – ты двигаешься. А когда двигаешься – двигаешься решительно! И не важно, будет ли это удар в 1 дюйм или что-то еще. Если я захочу ударить, я это сделаю и выложусь на все сто. В общем, это одна из тех вещей, к которым нужно стремиться – быть единым целым со своими чувствами, когда мысль сразу рождает действие.
— Это как-то уж не по-нашему, не по-западному. Хочу больше тебя расспросить о твоей телевизионной карьере. Мне сказали, что тебе удалось получить роль шофера Като в фильме «Зеленый шершень», только потому, что ты был единственным китайцем, которому удалось правильно произнести имя главного героя «Бритт Рид»?
— Это же шутка, ты же знаешь. Ну и имечко! Каждый раз, когда я его произносил, я чувствовал себя застенчивым юнцом. Но кроме шуток, тут есть еще вот что. Например, вы учитесь разговаривать на китайском. Учить и произносить слова – не проблема. Сложнее всего в этом процессе передать их экспрессию и эмоциональную окраску. Когда я впервые приехал в Америку и заводил разговор с представителем европейской расы, то во время нашей беседы мне очень трудно было понять злиться ли он на меня или просто прикалывается. Вся сложность состоит в разном восприятии одних и тех же вещей.
— Расскажи-ка о том счастливом случае, когда тебе удалось попасть на роль в сериал «Частный детектив Лонгстрит» (Брюс Ли сыграл в нем эпизодическую роль и получил самые восторженные отзывы зрителей). Как же все было на самом деле?
— Ну, смотри, эпизод сериала «Частный детектив Лонгстрит», в котором я сыграл, называется «Путь опережающего кулака». И я считаю, что успешным он был потому, что там я был самим собой, Брюсом Ли, то есть сыграл самого себя. Я просто выразил себя как личность. Помните, я говорил, что необходимо искренне выразить себя. И именно по этому получил такую похвалу в газете «New York Times» написавшей, что китаец, который случайно попал на съемки сериала, с блеском доказал всем, что был достоин полученной роли.
— Там была сцена, в которой ты объяснял свою философию. Не знаю, помнишь ты ее или подзабыл? Я про диалог с детективом Лонгстритом, которого сыграл Джеймс Франциск.
— Ну, как же, помню. Я сказал: «Освободи свой разум. Стань бесформенным, бестелесным как вода. Если ты нальешь воду в чашку, она станет чашкой. Если нальешь ее в бутылку, она примет форму бутылки. Если нальешь ее в чайник, она станет чайником. Вода может течь, а может и крушить. Будь водой, друг мой».
— Думаю, я понял основную идею, а также почувствовал огромную силу, которая кроется за этими словами. Итак, можно сказать, что у тебя есть все шансы, чтобы получить роль в телесериале «Воин», который планируют снимать в США и тебе необходимо будет продемонстрировать боевые искусства в ковбойской среде.
— Это была оригинальная идея. На сегодняшний день телекомпания «Paramount», снявшая сериал «Частный детектив Лонгстрит», где я сыграл, предлагает мне другую роль, с другой стороны компания «Warner Bros.» хочет, чтобы я снимался у них. Эти кинокомпании, на мой взгляд, хотят, чтобы я снимался в картине современного жанра, а идея вестерна кажется им очень старомодной. Хотя я лично хотел бы сыграть в вестерне, потому как в каком еще жанре, как не в вестерне, можно оправдать рукопашные схватки и море насилия во времена Дикого Запада. Я про то, что в наши дни вы же не выйдите на улицу и не начнете молотить всех и крушить все подряд. И если кому-то взбредет в голову такая идея – это чревато, пуля в лоб и плевать всем на то, какой ты крутой.
— Но ведь, правда, что китайские постановки, большинство из которых это исторические фильмы, залиты реками крови и переполнены горами трупов?
— Вы про те, которые снимают здесь, в Гонконге. К сожалению, да. Но я очень надеюсь, что в фильмах с моим участием зрителю более-менее будет понятно, с какой целью был снят тот или иной эпизод, где присутствуют сцены насилия. Опять же, к сожалению, главная цель здесь при съемках большинства фильмов – это показать в них больше насилия. Понимаешь, это как в тех фильмах, где парни по полчаса дубасят друг друга и по 50 раз прокалывают клинками.
— Меня поражает тот факт, что ты вернулся в Гонконг, будучи на пороге славы в Голливуде, о тебе все говорят и вдруг роль в единственном фильме приносит тебе славу, и ты становишься суперзвездой. Тебя все узнают, тебе нужно сменить номер телефона, тебе не дают прохода на улицах. Как ты собираешься справляться со всем этим? Сможешь ли ты жить в двух измерениях? Хочешь ли ты быть суперзвездой и супергероем в Гонконге, или только в Америке? А может сразу и здесь и там?
— Я скажу вот что. Само понятие «суперзвезда» меня очень раздражает, и я сейчас объясню почему. Значение слова «звезда» это просто иллюзия. Это то, как тебя воспринимает публика. Прежде всего, нужно воспринимать себя как актера. Всегда приятно услышать, когда тебе говорят «Парень, ты играешь про супер!». Это же намного лучше, нежели какая-то там «суперзвезда».
— Но признай, что ты сейчас находишься в статусе «суперзвезды», разве нет? Как ты к этому относишься?
— Если честно, то в данный момент я очень успешный человек. И для меня понятие «быть звездой» и «воспринимать себя звездой» просто не приемлемо. И это правда, поверь мне.
— Давай все-таки вернемся и поговорим о твоих планах на будущее. Ты планируешь остаться в Гонконге и купаться в лучах славы или поедешь в Америку и там будешь «почивать на лаврах»? А может быть, ты собираешься «убить сразу двух зайцев»?
— Скорее всего, я так и поступлю. Я уже принял решение. Понимаешь, я считаю, что в Америке нужно показывать и рассказывать о настоящей культуре и традициях Востока.
— Голливуду до всего этого нет никакого дела.
— Поверь мне на слово, нас там изображают по старым стереотипам, как чудаков, которые то и дело прыгают туда-сюда, с длинными косичками и раскосыми глазами. Но ведь это все давно ушло в прошлое.
— Это правда, что твоей первой работой была роль папенькиного сынка в театральной постановке детектива Чарли Чана?
— Да, сыграл папенькиного сынка. Они собирались снять что-то наподобие «Джеймса Бонда» только в китайской интерпретации. Но теперь, когда старик Чарли по прозвищу «Чан» покинул нас, сын продолжает начатое дело.
— Понятно, но все же фильм так и не вышел?
— Не, они сняли сериал «Бэтмен», что послужило большим толчком для других фильмов, таких как…
— «Зеленый шершень», в котором ты тоже снялся.
— Кстати, должен сказать, что я там плохо сыграл.
— Серьезно? Ты себе не понравился?
— Нет.
— Но я его не смотрел. Хочу спросить вот что. Какие трудности возникают у тебя, когда ты играешь в американских телесериалах, где роль главного героя исполняет китаец. Тебе не говорили, что не известно как зрители воспримут в главной роли американского сериала «не американца»?
— Да, такой вопрос возникал и обсуждался. И, скорее всего, поэтому фильм «Воин» так и вышел на экраны. Понимаешь, к сожалению, такое отношение существует во всем мире. В каких-то странах не хотят идти на риск. И я их не осуждаю, вовсе нет. Подобную проблему можно встретить и в Гонконге. Представьте себе, если вы иностранец и вдруг становитесь звездой. Будь у меня куча денег, возможно, я бы сам выбирал себе роли. Но я не в обиде, совсем не в обиде. Если ты честен сам с собой, это не имеет никакого значения.
— Не будут ли тебя китайские зрители, такого вот стилягу, «заамериканизированного», воспринимать как человека, пропагандирующего Западную культуру?
— Дружище, меня столько раз критиковали за это.
— Все-таки критиковали?
— Не то слово. Когда я снимаюсь в китайских фильмах, я изо всех сил стараюсь делать так, чтобы меня не воспринимали как американца, к образу жизни которого я пытаюсь привыкнуть уже 12 лет жизни в Америке. Но когда я возвращаюсь обратно в Штаты, создается впечатление, что мне опять все нужно проходить заново.
— Ты слишком экстравагантен.
— Да, все то многое, что я делаю для них, они хотят, чтобы я делал ради той самой экстравагантности, ты понимаешь.
— Жизнь в разных странах дает тебе как преимущества, так и недостатки. А то, что администрация Никсона поменяла свою позицию по отношению к Китаю, помогло тебе получить роль в американских телесериалах?
— Ну, во-первых, отношения между странами потеплели еще задолго до того, как я начал сниматься в фильмах. Но я не думаю, что вопрос по Китаю будет вызывать большой интерес ближайшие несколько лет. Я не считаю себя политически заангажированным человеком, сторонником какого-то одного направления. Просто, как только вы откроете для себя Китай, вы поймете и получите ответы на все свои вопросы. И возможно, в сравнении аналогий перед вами предстанет что-то совершенно новое. Мы ведь живем в богатой на события эпохе. Если бы я родился лет 40 тому назад и сказал себе «Я хочу быть кинозвездой и играть главные роли в американских телесериалах», то, наверно, это была бы несбыточная мечта. Но сейчас, в данное время, все возможно в этом мире, нужно только захотеть.
— Ты все еще считаешь себя китайцем или уже жителем Северной Америки?
— Прежде всего, мне хотелось бы чувствовать себя человеком. Мои высказывания схожи с тем, что говорил Конфуций. Мы ведь одна семья, мы все ходим под одним богом и живем под одним небом. Просто так устроен мир и все люди в нем разные.
